к конкурсу никто из организаторов не желал.
Следом любящий манипулировать людьми глава СССР постарался столкнуть лбами Грабина и Маханова, пожелав, чтобы они, не стесняясь, высказались о недостатках изделий друг друга. Но прежде заранее заставил их примириться, дабы те не затаили друг на друга обиду, случись услышать нечто нелицеприятное. Как результат — Маханов лишь сделал акцент на совершенно неподходящей конструкции Ф-23, тогда как претензий к Ф-22 высказать не смог, поскольку та, и частично отвечала техническому заданию, и ни разу не заклинила, в отличие от его пушки, затвор которой срабатывал даже не через раз, а куда как реже. Грабин же в ответ буквально разнес представленное его учителем орудие Л-3, пройдясь, и по переутяжеленной конструкции, с которой предоставленный расчет так и не смог справиться, отчего даже пришлось вмешиваться заводским сотрудникам, и по заоблачной цене производства практически полноценной зенитки с круговым обстрелом, и по ущербности самой концепции универсального орудия. В общем, сдерживаться не стал. Но высказал всё исключительно по существу, не привирая напропалую, и не добавляя какой-либо откровенно надуманной отсебятины. За этим действом про пушку завода №8, казалось, вовсе позабыли. Никто её не обсуждал, не хвалил и не ругал. Видимо, всё еще продолжался сказываться арест бывшего главного конструктора — Беринга, отчего их пушку как бы не замечали. Впрочем, и не отстраняли от смотра.
Однако в этот день окончательного решения так и не было принято. Стрельбы стрельбами, доводы конструкторов доводами конструкторов, но окончательное слово должны были сказать представители РККА. Точнее, конечно же, Сталин при непротивлении со стороны тех же Молотова, Орджоникидзе, Ворошилова и еще ряда товарищей, некоторые из которых товарищами для Иосифа Виссарионовича уж точно не являлись. Что в Политбюро центрального комитета, что в наркоматах, что среди первых секретарей в регионах, противников и даже врагов у него всё еще хватало с избытком. А попытаться сковырнуть их, можно было не ранее чем через года два, когда в силу должна была вступить создаваемая ныне новая Конституция СССР, утверждающая совершенно иной порядок выборов в Верховный Совет — высший представительный орган государственной власти, призванный заменить собой Съезд Советов СССР и Центральный исполнительный комитет СССР. Вот через него и через Верховные Советы республик уже виделось возможным проталкивать на местах, либо собственные кадры, либо нейтральные, тем самым укрепляя личную власть. Но до тех пор предстояло терпеть необходимость прислушиваться ко многим другим и постоянно бояться предательства — ведь о единстве партии в СССР говорить не приходилось совершенно. Клубок из змей был еще тот.
Тут, кстати, дополнительными красками начинал играть именно 1938-й год, на который, так-то, как раз должен был прийтись самый критический момент грядущего перераспределения власти. «Недаром, ох недаром, покойный Калиновский указал Геркану именно этот временной период» — именно такая мысль кружилась в голове Сталина, когда он принимал решение всё же начать давить своих врагов не только в партии, но и в армии. Не резко и радикально, чтобы не насторожить раньше времени и не вызвать в ответ эффекта загнанной в угол крысы, которой остается только атаковать. А так. По чуть-чуть. На мягких лапках. И в первую очередь следовало нежно придавить каблуком того же Тухачевского с его выявленными «миньонами», у всех на виду показательно ткнув их дружную компанию носом в их же собственную некомпетентность в служебных вопросах. С последующими оргвыводами, естественно.
Сталин отнюдь не забыл, кому, среди прочих, был обязан той выволочке на одном из заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) в прошедшем году, когда лишь заступничество Молотова с Калининым не позволило пошатнуть его партийные и политические позиции. А ведь тогда он вполне себе мог стать из «первого среди равных» просто «равным среди равных». По лезвию ножа, можно сказать, прошел. Еще и Орджоникидзе неожиданно для Иосифа Виссарионовича показал тогда себя отнюдь не его сторонником, выступив одним из двух обвинителей.
Что же касалось Тухачевского. Зря он тогда согласился побыть передаточным звеном и даже начать копать под главу СССР в целях раздувания «шпионского» скандала[7]. К этому времени за ним уже активно следили верные люди, и смогли вовремя спустить большую часть процесса на тормозах. Сработало предупреждение Геркана. И вот теперь тому же самому Геркану, но уже подкрепленному реальными фактами и материалами, предстояло стать, пусть не тараном для выбивания ворот вражеской крепости, но постоянно висящим перед глазами Тухачевского раздражающим фактором и этаким правдорубом. Естественно, правдорубом в пользу его, Сталина. Ведь, как и любая другая шахматная фигура, пешка хороша тем, что не способна возразить игроку. Сейчас же наступал удобный момент для того, чтобы двинуть эту пешку вперед. Двинуть и посмотреть, какой фигурой её захочет остановить или вовсе сожрать противоположная сторона.
[1] Иван Петрович Павлуновский — с 1932 по 1937 являлся заместителем Орджоникидзе.
[2] В реальной истории — было одно орудие, которое Тухачевский не дозволял демонстрировать — Ф22, которое впоследствии и было принято на вооружение РККА.
[3] Универсальная пушка — по задумкам военных теоретиков такое орудие должно было одинаково хорошо решать весь спектр задач: дивизионной артиллерии, противотанковой артиллерии, зенитной артиллерии.
[4] Ф-23 — придуманная пушка для АИ. Полный аналог противотанковой пушки Pak 36®, в которые немцы переделывали трофейные Ф-22.
[5] Полууниверсальная пушка — по задумкам военных теоретиков такое орудие должно было решать весь спектр задач дивизионной артиллерии, а также обладать возможностью вести заградительный зенитный огонь.
[6] Реальные данные так и не нашел. Но это точно не унитар от зенитки 3-К, как пишут в некоторых источниках. В мемуарах Грабина указано, что гильзу и заряд они в своем КБ рассчитывали сами.
[7] В 1934 году при встрече с представителем Чехословакии Сталин, якобы, похвастал промежуточными результатами идущего в РККА технического переоснащения, информация о чем вскоре попала в Германию и была отнесена к разведывательной. А после из Германии «слили» в СССР, что они узнали и откуда.
Глава 9
Е2-Е4
— А ну, товарищ Грабин, признавайтесь! К чему вас всю вторую половину вчерашнего дня склонял Тухачевский? Небось, предпринимал активные попытки затянуть вас в свою сект… э-э-э компанию любителей универсальных и динамо-реактивных пушек? — стоило Василию Гавриловичу появиться в приёмной одного из залов Большого Кремлевского дворца, как его тут же прихватил за локоть и отвел в сторону уже присутствовавший там Геркан.
В этот день в Кремле намечалось очень большое собрание по поводу выбора новой дивизионной пушки, отчего народу в приёмной скопилось огромное множество. При этом сам Грабин практически никого из
