— Агент? Так он назвался?
Марк тоже употребил это слово.
— Он не просто назвался. Он действительно федеральный…
— Он лжет. Он — наемный убийца.
Лицо Сэндберга исполнилось одновременно и сочувствия, и жалости. Под красновато-коричневым спортивным жакетом у него был канареечно-желтый жилет. Не жилетка, а самый настоящий жилет. Лишь человек с его стилем и внешностью мог позволить себе надеть такое диковинное произведение портновского искусства. Сэндберг запустил руку в один из карманов жилета.
— Осторожнее, док. Они должны были предупредить вас, что я буйный.
— И они действительно предупредили.
Сэндберг извлек из кармана белый прямоугольник.
— Ага, вот оно. Визитная карточка агента Рэнсома. Можете взять и посмотреть.
Дейв выхватил карточку из рук Сэндберга.
На карточке было написано: «Джон П. Рэнсом. Инспектор по особым расследованиям. Бюро по делам ветеранов». Еще там был телефонный номер, вашингтонский адрес и рельефная официальная печать.
Дейв скривился.
— Отлично напечатано. Но печать сейчас дешева.
Голос Сэндберга звучал негромко и немного печально:
— Это не подделка, Дэвид.
— Когда я сегодня утром проверил карманы этого подонка, у него там была совсем другая карточка. Особая консультационная группа. В ней говорилось, что он…
— Дэвид, уверяю вас, я весьма тщательно проверил верительные грамоты агента Рэнсома. Вы же понимаете, в моем возрасте и положении обрастаешь определенным кругом знакомств. Соответственно, я осторожно навел справки у некоторых старых друзей. Они заверили меня, что агент Рэнсом — именно тот, за кого себя выдает.
Дейв покачал головой.
— Этот человек — профессионал, Фред. Он одурачил и вас, и ваших друзей. Именно так и работают профессионалы.
— Ну, раз вы так говорите, Дэвид, то ладно. Но тогда скажите мне: если он не правительственный служащий, то кто он?
— Не знаю, черт побери. Я знаю лишь одно: с самого утра он и группа ему подобных пытаются меня убить.
На лице Сэндберга отразился явственный профессиональный интерес. Именно с таким лицом врач говорит: «Да-да, мистер Эллиот. И что же делали эти инопланетяне после того, как похитили вас и увезли на планету X?» Увидев это выражение, Дейв даже заикаться начал.
— Док… Фред, не смотрите на меня так! Выслушайте же мою часть истории!
— Конечно, Дейв. С удовольствием. Однако боюсь, я могу себе представить суть вашей истории. Если вкратце, безымянные люди из неведомой организации стремятся убить вас по непонятным вам причинам. Вы ничего не сделали. Вы совершенно ни в чем не повинны. Но Они — с заглавной буквы «О» — желают вашей смерти. Я верно уловил суть, Дэвид? Вы это хотели мне изложить?
У Дейва противно заныло под ложечкой. Он потер губу и уставился на свои туфли. Сэндберг тем временем продолжал:
— Дэвид, будьте так любезны, окажите мне услугу. Подумайте об истории, которую вы мне тут изложили. Оцените ее правдоподобие. А потом скажите мне, что она не кажется вам подозрительной. Скажите, что это не… ну… не симптом определенного психического заболевания.
Дейв нахмурился и покачал головой.
— Теперь ваша очередь побыть любезным и оказать мне услугу. Подумайте о моей истории. Подумайте о том, что может твориться, если она правдива. Подумайте о всей той лжи, которую они станут рассказывать, если желают убедить всех, что я двинулся крышей.
Сэндберг заговорил таким тоном, словно пытался мягко сделать замечание непослушному ребенку:
— Дело не в историях, Дэвид, дело в фактах. Они показали мне документы. Все документы. Как вам известно, я заседаю в совете вместе с двумя подрядчиками от Министерства обороны, и я наделен весьма высокой степенью допуска к секретным материалам. В результате джентльмены, стремящиеся… э-э… задержать вас, достаточно охотно согласились поделиться со мной документами, которыми располагали. Должен заметить, портрет, который из них вырисовывается, не очень-то хорош собою. Конечно же, вас я ни в чем не упрекаю. Вы были невинной жертвой. Похоже, почти ужасающе невинной. Боюсь, это был не лучший момент в жизни нашей нации, и то, что они делали с вами — с вами и вашими товарищами, — несомненно, переходит всякие границы.
— Они ничего со мной не делали, — произнес сквозь зубы Дейв. — Они ничего не делали с нами. Все, что сделал любой из нас, сделал он сам. Послушайте, док… Фред, документы, которые вам показывали, — поддельные. Это ложь, низкопробная, грубая, невежественная и глупая.
— Вы все цитируете Марка Твена, Дэвид?
— Я бы не стал этого делать, если бы повредился рассудком.
— Почему, вполне могли бы. Дэвид, мы прежде говорили кое о чем, имеющем отношение к вашей ситуации. Я помню, как вы отнеслись к моему беспокойству, и потому мне трудно решиться поднять эту тему.
— Что… — Дейв остановился на полуслове. — Давайте, док. Я вас слушаю.
— Вы по-прежнему — прошу прощения, Дэвид, мне действительно неприятно об этом спрашивать, — вы по-прежнему слышите голоса?
— Да черт возьми, док! Это… это ничего не значит. Это всего лишь мой способ… Я же вам говорил: это на самом деле не голос, это просто я вроде как разговариваю сам с собой.
Сэндберг медленно повторил:
— Разговариваю. Сам. С собой.
Он кивнул. И стало ясно, что все кончено.
— Черт, да я…
— Вспомните: когда вы впервые сказали мне об этой… своеобразной манере, назовем ее так, я предположил, что было бы неплохо, если бы вы показались кому-нибудь из моих коллег, специализирующихся в данной сфере.
— Док, я говорил это тогда и повторю теперь: я не нуждаюсь в психиатре. Я так же нормален, как и вы.
Сэндберг покачал головой.
— Дэвид, Дэвид, позвольте, я повторюсь — и очень важно, чтобы вы это поняли, — никто не говорит, что вы ненормальный. Уверяю вас, вы не сумасшедший в обычном смысле этого слова. Произошло другое, и я видел неопровержимые доказательства, подтверждающие это: вам и многим другим военнослужащим давали экспериментальный психотропный препарат. В результате возникли непредвиденные сложности. Мне сказали, что ваш командир…
Дейв ударил кулаком по стене.
— О господи! Так вот что они говорят? Что все это произошло из-за того, что нас накачали наркотиками? Боже мой!
— Дэвид, успокойтесь.
Сэндберг снова потянулся к карману жилета. Дейв поднял пистолет. Сэндберг извлек упаковку мятных жевательных таблеток.
— Пожалуйста, Дэвид, не надо направлять на меня эту вашу штуковину.
Он извлек из упаковки одну таблетку, бросил ее в рот и протянул упаковку Дейву. Дейв покачал головой. Доктор продолжал:
— Дэвид, я не сомневаюсь, что вы верите, будто эти люди пытаются вас убить. Однако вы должны понять, что все доказательства…
— А как насчет вот этого?
Дейв продемонстрировал собеседнику пистолет.
— Они меня об этом предупреждали. Вы отняли его у полицейского.
— Док, это не полицейский пистолет. Посмотрите на него. Это…
— Я ничего не знаю об огнестрельном оружии, кроме того, что я его презираю.
Дейв зарычал от бессилия.
Сэндберг понизил голос и перешел на более задушевный тон:
— И еще одно, Дэвид. Мне звонила Хелен.
— А, черт!
— Она, что вполне естественно, беспокоится о вас и беспокоится о том, какой эффект на вас мог произвести этот экспериментальный препарат. И поскольку она чувствует, что ваш брак некоторое время не был…
— Оставьте, док. Возможно, мне и нужно поговорить с консультантом по семейным отношениям, но сейчас это не стои́т первым пунктом в моем списке дел.
— Я бы сказал, что мужчина, для которого его чувства к жене не стоят на первом месте, нуждается в чем-то более серьезном, чем совет консультанта.
Сэндберг опустил упаковку жевательных таблеток обратно в карман.
Дейв с силой выдохнул.
— Черт побери, док, я…
Тут он заметил, что пытается сделать доктор, и голос его сделался жестким:
— Руки прочь от жилетки, док.
— Это жилет.
— Неважно. Что у вас там? Кроме упаковки мятных таблеток?
Доктор Сэндберг печально улыбнулся.
— Небольшой баллончик с мейсом.[7] Они раздали такие всем нам. Идея в том, Дэвид, чтобы просто успокоить вас. Честное слово, ничего другого не предполагалось.
— Док… ведь мы же с вами друзья, правда?
— От души надеюсь, что да.
— Вот и хорошо. Потому что то, что я собираюсь с вами сделать, — это проявление дружбы.
Сэндберг попытался отступить. Но не сумел. Он и сам не заметил, как Дейв сманеврировал так, что доктор оказался спиной к стене.
4
Зачастую отделка кабинета старшего руководителя говорит о компании больше, чем ее годовой отчет. Например, как это известно всякому аналитику фондового рынка, следует с осторожностью отнестись к любой фирме, чей президент украшает свою святая святых моделями реактивных самолетов, в особенности если там можно увидеть «Гольфстрим», «Лирджет» и прочие дорогие частные самолеты. Присутствие этих малышей с неизбежностью означает, что корпорация владеет чудовищно дорогим парком реактивных самолетов, роскошью, приобретенной за счет акционеров, поскольку его императорское высочество считает, что летать самолетами авиакомпаний, как обычный смертный, ниже его достоинства.
