Не менее сотни тел…лежали окровавленные на скамьях, висели на них. Проход был завален мёртвыми телами, лежавшими вперемежку с церковной утварью. На головах некоторых тел лежали разбитые иконы. Одна женщина стояла коленопреклоненная, обнимая ноги Христа на распятии. В спине у неё торчал нож. Тела убитых принадлежали… только женщинам и детям.
Слух Андани резанул отвратительный хохот. Ещё не отдавая себе отчёт и не в силах оторваться от кровавого зрелища, он медленно двинулся вдоль стены. Дойдя до её конца, он увидел отворённую дверь. Оттуда и доносился этот мерзкий хохот. Андани заглянул внутрь. Казалось, ничто не могло его ужаснуть больше…но……он увидел троих отвратительных типов и священника. Священник был привязан к кресту. Изуверы постоянно хохотали и били его руками, а священник шептал окровавленными губами:
— Прими, господи, души невинно убиенных… прими, господи, души невинно убиенных…
Затем изуверы поднесли огонь к бороде священника. Борода запылала, но священник не переставал шептать слова молитвы. Видя, что эти чудовища собираются уходить, Андани отбежал назад и лёг на пол, раскинув руки. Все трое прошли рядом с ним и всё так же отвратительно хохотали. Едва затихли их шаги, как он поднялся и побежал в келью священника. Огонь уже коснулся длинных волос священника. Андани руками, одеждой, всем, чем мог, останавливал огонь. Сделав это, он отвязал стонущего священника от креста и, уложив на пол, занялся ожогами. Бороды у него больше не было. Вместо неё был кусок обугленной массы. Обработав рану, Андани подхватил священника под руку и вывел из церкви. Он отвёл его к остальным раненым. Несмотря на то, что священник испытывал сильные боли, он немедленно принялся помогать врачам.
— В церкви раненые есть? — раздался голос Мони.
Андани взглянул на священника и, превозмогая себя, глухим голосом ответил:
— Нет. Там…никого нет.
В течение часа всем раненым была оказана посильная помощь. Оставив возле них священника и одну из сестёр, врачи собрали оставшиеся медикаменты, собираясь двинуться дальше, когда раздались слова священника, сказанные на армянском языке:
— Благослови господь вас и ваше потомство!
Если бы он только знал, какие чувства владели врачами. Если б он только знал… но что они могли сделать? Как помочь? Только ходить и искать живых… вот всё, что они могли сделать. И они это делали, невзирая на тень смерти, которая висела над всеми ними в эту ночь. Врачи оставили школу и направились снова вниз. Они шли, постоянно вздрагивая от криков. С одной стороны доносились крики:
— Убивайте всех! Убивайте без жалости!
С другой стороны, не переставая, слышались мольбы о помощи. От этих криков, непрекращающихся ни на одно мгновение, от этого истошного плача, разрывающего душу…можно было сойти с ума. Ужас, кошмар, окружал их повсюду. Повсюду в домах были выбиты окна, сломаны двери. Часто у самого порога валялись мёртвые тела и почти всегда это были мужчины. Слева от них раздались едва слышные стоны. Врачи без промедления вбежали в полуразрушенный дом. Здесь то же самое. Недалеко от порога лежали два мёртвых тела. Одно принадлежало взрослому мужчине, другое юноше. Юноша лежал согнув ноги. В руках был зажат кухонный нож. Осторожно обойдя мёртвые тела, они двинулись дальше. Со двора в дом вела длинная лестница, переходящая потом в балкон. Она начиналась прямо от угла первого этажа дома. Врачи начали подниматься по лестнице и сразу наткнулись ещё на одно тело. Тело принадлежало старику. Он сидел на ступени в собственной крови. Голова была просунута между двух деревянных стоек поддерживающих перила лестницы. Остекленевший взгляд был направлен вниз. Снова донеслись стоны. Врачи бросились наверх. Вот и балкон… а вот и дверь, из которой доносились стоны. Врачи вбежали внутрь… и тут же застыли на месте…холодный пот мгновенно заструился по их лицу. Прямо перед ними, на полу лежали две взрослые… совершенно обнажённые женщины. Ноги у них были раскинуты, а руки… руки сжимали животы. Сквозь окровавленные пальцы проступали их внутренности.
— Господи! — закричал Андани, бросаясь перед ними на колени. — Скорей… боже мой …скорей
Он тотчас вытащил непослушными руками…медикаменты и попытался убрать руки одной из женщин, но она резко захрипела…Андани посмотрел на неё. Остекленевшие глаза, в которых была кровь, показали куда- то вправо. Андани повернул голову. Слева от него была полуотворённая дверь. Он ещё раз посмотрел на женщину…она снова показала туда. Андани поднялся и, оглядываясь на женщин, для которых пытались сделать всё возможное остальные врачи, направился к той комнате. Он уже подошёл к двери, когда услышал крик, полный невыразимой горечи, исходящий от Мони.
— Мы ничем не сможем помочь. Ничем…они умирают…невыносимо страдая умирают!
Андани открыл дверь и в ту же секунду из его груди вырвался душераздирающий крик. Все, Мони и медсёстры, мгновенно посмотрели на него. Андани не зашёл внутрь. Он закрыл дверь и повернулся к ним. Лицо его было белее снега, губы слегка приоткрыты. Цепляясь за стену, он сполз вниз и рухнул на пол, раскинув ноги. Взгляд стал совершенно безжизненным. Мони поднялся и побежал к нему… а в следующую минуту, он потянулся к двери…
— Нет, — раздался крик Андани, — нет, — …крик превратился в шёпот, — не входи… туда…
— Что там? — Мони выглядел совершенно бледным.
— Ни…чего — сделав нечеловеческое усилие над собой Андани поднялся, лицо по прежнему выглядело совершенно белым, — облегчи страдания этих …несчастных…я пока побуду один…мне нехорошо…мутит…от всего…
— Конечно, конечно, — согласился Мони и сразу же вернулся обратно.
Сделав несколько глубоких вздохов, Андани шагнул внутрь комнаты и сразу же закрыл за собой дверь. Оказавшись в комнате, Андани прижался спиной к двери и, запрокинув голову наверх, снова несколько раз судорожно вздохнул. Из глаз медленно потекли слёзы. Слёзы шли не переставая. Андани опустил голову и с безысходной печалью посмотрел на то, что лежало на полу, в трёх шагах от него. Это было обнажённое тело девушки…лет шестнадцати или семнадцати. Девушка всё ещё была жива. Её глаза…они смотрели прямо на Андани. И смотрели с такой тоской, что у Андани душа разрывалась от боли. Возле её тела образовалась огромная лужа крови. Обе руки выше локтя и обе ноги…выше колен… были отрезаны и …валялись рядом с ней.
Андани прошёл два шага и встал перед ней на колени. Затем он лёг рядом с ней и, обняв её за голову,…зарыдал как дитя.
Прошло более часа. Все начали беспокоиться, когда из комнаты вышел Андани. Его одежда…она вся была в крови. Врачи было бросилось к нему…но Андани остановил их.
— Со мной всё в порядке! Как женщины?
— Умерли! — последовал ответ
— Ну что ж… идём в город… у нас ещё много работы…
Через несколько минут врачи вышли из дома. Они прошли менее ста шагов, когда до их слуха донёсся яростный рёв. Кричали явно на армянском языке, но это не были крики помощи. Врачи одновременно побежали. Едва они добежали до перекрёстка…когда метрах в двухстах от них…им предстала такая картина. Перед зелёным двухэтажным домом…собралась огромная толпа. Человек триста…не меньше. Все они были вооружены палками, ножами, топорами… некоторые держали в руках булыжники. Другие — горящие факелы И все они пытались прорваться к воротам. Перед воротами стояли человек пятнадцать мужчин…вооружённых топорами и саблями. Прямо перед ними лежала гора трупов. Раз за разом эта горстка с диким рёвом отбрасывала кровожадную свору. Врачи остановились потрясённые этим необыкновенным мужеством. Трупы с каждой минутой увеличивались, мужчины были в крови, но с невиданным упорством отражали одну атаку за другой.
— Неспроста, — пробормотал Андани.
— Что неспроста? — мгновенно откликнулся Мони.
— Неспроста они стоят перед воротами. Армяне — очень мужественные мужчины. Сколько домов мы видели? И везде одно и то же. Они встречают врагов у порога и защищают семью до последнего вздоха. Могу поклясться, что и сейчас происходит именно это. Скорей, надо помочь им…
— Но как? Здесь пушки нужны. Что мы можем сделать?
— Не знаю, — Андани нетерпеливо махнул головой, — но я больше не собираюсь стоять и смотреть на эти зверства.
Едва выговорив эти слова, Андани сорвался с места и, прижимаясь к стене, побежал по направлению к непрекращающейся схватке. А вслед за ним и остальные. Удалось забежать в соседний дом. Андани заметался по двору, в поисках чего-нибудь что позволило бы забраться на крышу. Лестница….
— Помоги мне, — закричал Андани.
Мони подоспел на помощь. Вдвоём они приставали лестницу к стене дома. Край лестницы выступал гораздо выше крыши одноэтажного дома. Андани мгновенно вскарабкался наверх и сразу же издал радостный крик. Крыша дома, на которой он стоял, примыкала к балкону второго этажа. Андани, не мешкая, перебрался на балкон. Оказавшись на балконе, он побежал. Он забежал в первую дверь…пусто. Оттуда во вторую…снова пусто….Оттуда в третью…и замер, остановившись на пороге. В комнате, прижавшись друг к другу, находилось около сорока детей в возрасте от двух до десяти лет. Все они хранили глубокое молчание и с ужасом смотрели на Андани. Снизу раздался голос Мони.
