– В доме? Десять лет назад. Но если нам повезет, то у этого окна, – он указал на проем первого этажа, – по-прежнему сломана задвижка.
– Я как раз обдумывала, как мы сможем пробраться в дом.
Оба помолчали, глядя на окно.
– Оно немного выше, чем вы думали? – спросила Гиацинта и, не дожидаясь ответа, добавила: – Хорошо, что вы взяли меня с собой. Вы можете поднять меня вверх.
Гарет посмотрел сначала на нее, потом на окно. Нехорошо, что она попадет в дом первой. Как-то он не подумал об этом!
– Я не собираюсь поднимать вас, – нетерпеливо заявила Гиацинта. – Если здесь где-то найдется какой-нибудь ящик или небольшая стремянка...
– Лезьте, – прорычал Гарет, подставляя руки. Он проделывал это не раз, но с Гиацинтой Бриджертон это было совсем не так, как с его школьными товарищами.
– Достаете? – спросил он, поднимая ее.
– М-м, – был ответ.
Гарет поднял голову и уперся взглядом как раз в ее мягкое место. Он решил наслаждаться этим видом до тех пор, пока до нее не дойдет, какое удовольствие она ему доставляет.
– Мне надо уцепиться пальцами за край, – прошептала Гиацинта.
– Так цепляйтесь. – В первый раз за этот вечер он улыбнулся.
Она немедленно обернулась.
– Что это вы вдруг стали таким спокойным?
– Просто оцениваю вашу полезность.
– Я... знаете... я вам не доверяю.
– И не должны, – согласился он.
Она потрясла окно и подняла вверх раму.
– Готово! – Даже ее шепот звучал торжествующе. Гарет одобрительно кивнул.
– Я вас немного приподниму, чтобы вы смогли... Но она уже была внутри. Гарет поразился. Гиацинта Бриджертон, оказывается, была прирожденной спортсменкой. Ее лицо появилось в открытом окне.
– Думаю, никто ничего не слышал. А вы сможете забраться?
– Раз окно открыто, это не составит труда. – Когда он был дома на каникулах, он частенько это проделывал. Внешняя стена была сделана из камня, и в ней были уступы, где помещалась нога.
Через двадцать секунд Гарет был внутри.
– Вы производите впечатление, – прошептала Гиацинта, выглядывая в окно.
– На вас производят впечатление странные вещи.
– Цветы может принести каждый.
– Вы имеете в виду, что все, что мужчине нужно, чтобы завоевать сердце женщины, это забраться в дом по стене?
– Ему придется сделать еще кое-что. Взобраться на второй этаж по крайней мере.
Он не мог удержаться от улыбки.
– Вы говорили, что в дневнике упоминается зеленая комната?
– Я была не совсем уверена в назначении комнаты. Это могла быть гостиная или кабинет, но Изабелла упомянула небольшое круглое окно.
– Это кабинет баронессы на втором этаже рядом со спальней.
– Да, похоже. Во всяком случае, в этом есть смысл. Особенно если она хотела скрыть это от своего мужа. Она пишет, что он никогда не поднимался в ее комнаты.
– Мы пойдем по парадной лестнице, – тихо сказал Гарет. – Там нас никто не услышит. Слуги живут в другой части дома.
Они стали красться по дому. Как и предполагал Гарет, все было тихо. Барон жил один, и когда он выезжал в свет, слуги рано ложились спать.
Кроме одного. Гарет внезапно остановился, чтобы оценить ситуацию. Дворецкий наверняка не спит. Он никогда не ложился до того, как лорд Сент-Клер возвращался домой, чтобы помочь ему раздеться.
– Сюда, – прошептал Гарет, меняя маршрут. Они по-прежнему будут подниматься по парадной лестнице, но пойдут кружным путем, чтобы попасть на нее.
Через минуту они уже были на лестнице. Гарет прижимал Гиацинту к стене, потому что в середине лестница всегда скрипела. У барона вряд ли появились деньги, чтобы починить ступени.
Наверху Гарет повел Гиацинту в кабинет баронессы. Это была забавная маленькая комнатка, квадратная, с одним окном и тремя дверями – одна вела в коридор, вторая – в спальню баронессы, а третья – в гардеробную, часто использовавшуюся в качестве кладовки.
Когда они вошли в кабинет, Гарет осторожно закрыл за собой дверь. Ручка повернулась без звука, и Гарет облегченно вздохнул.
– Перескажите мне точно, что она писала, – сказал он, немного раздвигая шторы, чтобы впустить лунный свет.
– Она написала, что они были в armadio. Видимо, это значит кабинет, а может быть, комод с ящиками. Или... – Ее взгляд упал на узкую, но высокую горку. Она имела треугольную форму и стояла в дальнем углу. Выполненная из темного дерева, она стояла на высоких, изогнутых ножках, так что между полом и дном оставалось пространство примерно в два фута. – Это здесь, – возбужденно прошептала Гиацинта.
Гарет еще не успел сдвинуться с места, а Гиацинта уже была у горки, выдвинула один из ящиков и начала в нем рыться.
– Пусто, – нахмурилась она. Наклонившись, она выдвинула нижний ящик. Он тоже был пуст. – Как вы думаете, кто-нибудь убрал отсюда ее вещи после того, как она умерла?
– Понятия не имею.
Гиацинта стояла, уперев руки в бока, и оглядывала кабинет.
– Не могу себе представить, что еще... – Она замолчала и провела рукой по декоративной резьбе у верхнего края.
– Может, в письменном столе? – предположил Гарет. Но Гиацинта покачала головой.
– Она не стала бы называть письменный стол armadio. Письменный стол по-итальянски scrivania.
– Но в нем тоже есть ящики, – пробормотал Гарет и стал выдвигать их один за другим.
– Там что-то написано об этой вещи. Выглядит, как что-то средиземноморское, вы не находите?
– Пожалуй.
– Если она привезла его из Италии, – Гиацинта, склонив набок голову, оценивающе смотрела на горку, – или ее бабушка привезла ее, когда навещала внучку...
– Вполне вероятно, она могла знать, что в ней есть тайное отделение, – закончил за нее Гарет.
– А ее муж не мог!
Гарет быстро задвинул обратно ящики письменного стола и повернулся к горке.
– Отойдите.
Он схватился за нижний край и попытался отодвинуть шкафчик от стены. Он был гораздо тяжелее, чем казался на первый взгляд, и Гарету удалось отодвинуть его всего на несколько дюймов, но все же настолько, что он мог просунуть руку в образовавшуюся щель.
– Вы что-нибудь чувствуете? – прошептала Гиацинта.
Он покачал головой. Его рука пролезала довольно глубоко, и он, встав на колени, попытался прощупать заднюю панель снизу.
– Есть что-нибудь?
– Ничего, надо просто... – Он замер, потому что его пальцы коснулись небольшого выступающего квадрата дерева.
– Что там? – спросила она, пытаясь заглянуть в щель.
– Я не уверен, – он продвинул руку еще на дюйм дальше, – но здесь что-то вроде кнопки, а может быть, рычаг.
– Вы можете сдвинуть его?
– Пытаюсь.
Кнопка все еще была недосягаема, и ему пришлось извиваться, чтобы схватить ее. Нижний край шкафчика впивался в мышцы руки, а голова была повернута вбок, так что его щека была прижата к деревянному боку горки.
