Наш особняк, кто бы сомневался, имел разительное отличие от всех остальных. В первую очередь в глаза бросался забор, точнее его отсутствие. Вместо него вокруг дома буйно цвел высоченный кустарник, на котором при ближайшем рассмотрении обнаружились весьма серьезные шипы. Вот тебе и старик, вот тебе и эксцентричный миллионер. Зеленая преграда, что летом, что зимой, лишала злоумышленника даже самого малейшего шанса проникновения на территорию. Попытайся он проломиться нахрапом, будет изрезан в клочья злым растением, а в основной портал ему почти наверняка не пройти, там местные стражи оберегают покой важных персон. Единственный шанс — разве что по воздуху, но до этого в королевстве еще далеко.
Депеша о моем прибытии, которую Грецки отправил с шустрым мальчишкой-посыльным, едва мы переступили городскую черту, вероятно, опередила нас на хороший промежуток времени, так как у ворот, в ожидании нового начальства, помимо стражи скопилась приличная толпа народа. Памятуя рассказ босса о небольшом, даже скромном персонале, я разглядывал эти незнакомые мне лица с интересом, пытаясь определить, кто же из них за что отвечает.
Ну, вон тот розовощекий гигант в белом колпаке наверняка повар. Это хорошо, персональный повар — роскошь, но отказываться от нее глупо. Другой, хмурый и в кожаном переднике, очевидно, либо завхоз, либо садовник. С одной стороны связка ключей на поясе, а руки испачканы в земле. Универсал многостаночник, не иначе. В нестройных шумных рядах у входа мелькали и женские лица, некоторые из них весьма и весьма недурны собой.
Трехэтажный особняк с вензелем «П», обвитым чем-то растительным, располагался в самой глубине сада, на мою радость, укрытый от шума и суеты столицы. Все дорожки, ведущие к дому, флигелю, где, очевидно, жил персонал, да и к остальным хозяйственным постройкам, были посыпаны мелким гравием безумного красного цвета. Такого цвета, небось, и в природе не бывает, разве что у ядовитых насекомых.
Мужчина в переднике оказался завхозом и отрекомендовал себя как Барус Ирик, старший домоуправитель представительства. Он же взялся проводить меня и Славика показать новые владения, пока остальные разгружают багаж и расплачиваются с носильщиками, да я и не возражал. Тело затекло от долгого сидения на одном месте, и поврежденная нога требовала систематических нагрузок, чтобы восстановить былую подвижность. Право слово, не ходить же всю оставшуюся жизнь опираясь на палку.
— Пройдемте в дом, господа, — кивнул Ирик и уверенно зашагал по дорожке, ведущей к центральному входу. — Депеша от господина барона сообщила о вашем прибытии в столицу. В ней же он попросил приготовить званый ужин на десять персон, который я бы порекомендовал устроить в саду, где мы разобьем шатер. Погоды стоят замечательные, дождя не предвидится, так что этот вариант я бы назвал самым интересным и достойным из всех возможных.
— А что повар? — поинтересовался я. — Хорошо ли готовит? Нам, как вновь прибывшим, следует произвести благоприятное впечатление на всех гостей. Если еда будет невкусной, подгорелой или экзотической, вечерний прием провалится, и репутация дома получит серьезный удар.
— Не беспокойтесь, господин, — отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, домоправитель. — Патрис знатный кулинар. В свое время сам Подольских умудрился переманить его с дворцовой кухни, а туда, как вы можете понять, попадают немногие.
— Вкусам шефа следует верить, — ехидно подмигнул мне Славик, пристроившись в хвост процессии.
— Касательно торговых дел, — буднично продолжил Барус, — все бумаги вашего предшественника на столе в кабинете. Кабинет на втором этаже в северном крыле. Дверь вы не пропустите, она из зеленого дуба с вензелем, прибитым на уровне глаз. Личные апартаменты вас и вашего друга располагаются, наоборот, в южном. Первый этаж занимают гостиная для праздничных обедов и приемов, библиотека и комната для курения, а также различного вида бытовые помещения.
— А как же кухня? — удивился я. — Кухня разве не в доме?
— Дабы избежать запаха готовящейся пищи и не смущать деловых партнеров, — пояснил управляющий, — кухня была перенесена во флигель, где оборудовалась по всем требованиям Патриса.
— Умно, — кивнул Славик. — А что за домом?
— Да в сущности ничего интересного. — Подойдя к двери, Барус потянул на себя дверную ручку. — Дровяной сарай с запасами для камина, паровой котел, отопление у нас свое, не зависящее от городских угольщиков и истопников, баня.
— Баня — это хорошо, — ухватился я за последние слова. — Баня — это здоровье. С удовольствием бы попарил косточки и смыл с себя дорожную грязь.
— Уже сделано, — ухмыльнулся Барус. — Парадные камзолы и чистое белье подадут по первому пожеланию.
— Да, Барус, — я вошел в дом и огляделся по сторонам, — вот вы предлагаете организовать вечер на открытом воздухе. Не рановато ли, разве по сезону? Гости будут важные, с дамами. Стоит ли их попросту морозить под чистым небом?
— О, господин негоциант! Вы не знаете сущности местных чиновников. — Улыбка управляющего стала еще шире. — В нашем королевстве стоит полнейший патриархат. Женское слово ничего не стоит, тем более было удивительно, что господин Подольских отправил сюда свою дочь Клару. Она, пожалуй, единственная женщина, к мнению которой прислушиваются даже самые крупные чиновники.
Конечно, ни лифта, ни других удобств, воспринимающихся в нашем мире как должное, в особняке не оказалось. Освещение осуществлялось посредством парафиновых свечей, паровое отопление хоть и присутствовало, но мощности котла, к сожалению, не хватало, чтобы отопить такую каменную громадину, и в помещении явственно ощущалась сырость, постепенно подбирающаяся к обоям и паркету.
Достигнув второго этажа, признаюсь честно, не без труда, я первым делом разыскал свой новый кабинет, ключ от которого мне вручил Барус еще внизу в прихожей, и, отомкнув дверь, оказался в маленьком, но уютном помещении. Маленьким оно было из-за огромного шкафа-картотеки, который тянулся вдоль стены, начисто отсекая от пространства без малого треть.
«Поставки ДСП», начал читать я надписи на ярлычках ящиков, забитых различными договорами. «Стальная стружка», «Текстиль обычный», «Шелк китайский», «Асбест». Ящиков было огромное количество, и перечитывать все надписи на них было не то чтобы лень, а в данный момент без надобности. Торговали тут действительно всем, что можно было придумать. Поставляли гвозди, скобы, оконные решетки, текстильные и бумажные обои, различные лакокрасочные материалы и еще десятки схожих наименований.
Вспомнив о плотнике, я высунул голову за дверь и позвал Баруса.
— Милейший, — кивнул я, когда он наконец появился перед кабинетом. — Сегодня прибудет посыльный из городской управы, предъявит расписку, по которой вы отсчитаете ему три тысячи триста тридцать три золотых монеты. С него же возьмете бумагу о получении и отсутствии всяческих претензий. Такое возможно?
— Конечно, господин негоциант, — несколько удивленный моей просьбой, кивнул Барус. — В особняке всегда хранится некоторая сумма денег на текущие расходы. Обращаться в банк в иных случаях может быть долго или просто неудобно, так что ваш предшественник всегда держал в потайном шкафу сумму около десяти тысяч полновесных золотых.
— А ключи от потайного шкафа?
— У меня на цепочке. — Отщелкнув от связки узкий тонкий ключ, управляющий проскользнул в кабинет и подошел к висящей на стене картине. Простенькая пастораль, кистью художника перенесенная на холст, изображала деревенскую идиллию в том виде, в котором её может представить только в доску городской житель. Яркие краски, улыбающиеся люди, зеленая трава, чистое небо. Грязи, нищеты и обреченности в лицах замордованных жизнью и непосильным трудом селян он, конечно, передавать не собирался.
С силой потянув за край рамы, Барус вскрыл потайную дверь, о существовании которой я сам в жизни бы не догадался, столь тщательно были подогнаны обои и столь мал был сам зазор. За фальшивой стеной обнаружилась железная дверь.
— Фальшивая стенка открывается нажатием вот этой половицы. — Управляющий кивнул на носок своего левого сапога. — Потом тянете за раму на себя — и готово.
Вручив ключ и поинтересовавшись, не будет ли у меня других распоряжений, он поспешил убраться из кабинета.
Больно уж здоровый был сейф, чтобы держать в нем только деньги. Работы явно немецкой, о чем свидетельствует значок Круппа над верхней рамой. Привезен специально из нашего мира и упрятан за хитрую ширму.
Заперев кабинет изнутри, я прошел к сейфу и сунул в замочную скважину ключ, но как ни старался, поворачиваться он не хотел. Провернуть хитрый механизм получилось неожиданно и, вопреки всему, против часовой стрелки. Что-то внутри зажужжало, затарахтело, и дверь плавно поползла в сторону, открывая на всеобщее обозрение три ящика. На первом была табличка, простая и незатейливая, с нарисованным от руки знаком доллара. Подшкурные финансы дома Подольских, очевидно, хранились именно в нем. Второй ящик имел гриф «важные и срочные документы» и на поверку оказался забит ими под завязку. Пометки предшественника говорили мне о том, что с данными бумагами следовало ознакомиться в первую очередь. Третий ящик же удивил и одновременно поразил. Ни таблички, ни пометки. Вместо того чтобы выехать, крышка просто откинулась вниз, выставив на всеобщее обозрение обычную электрическую розетку. Вот, значит, на что намекал профессор. Ну что же, тем лучше. Будет от чего заряжать ноутбук. Позже, впрочем, нужно выяснить, откуда в доме берется электричество, а кто как не управляющий должен об этом знать?
