Но самым странным в этой штуке была ее невероятная неподвижность. Сначала Невис подумал, что она парит в воздухе с помощью какого-то невероятного способа. Но потом он подошел поближе и увидел, что ошибался. Тварь висела в центре удивительно тонкой сети, нити которой были такими нежными, что их едва можно было разглядеть. Невис различал самые толстые места нитей около центра, где сидела сама эта штука, но паутина, казалось, становилась все тоньше и тоньше по мере удаления от центра, и места, которыми она касалась пола или стен, Невис разглядеть не мог, как ни старался.
Судя по всему, это было что-то вроде паука. Его камнеподобный вид навевал Невису предположение, что это какая-то формы жизни на основе кремния. Он уже слышал подобные рассуждения и вот сейчас стоял перед одним из них. Чертовски счастливый случай. Кажется, он действительно нашел кремниевого паука. Вот это находка!
Кай Невис подошел еще поближе. Проклятье, подумал он. Сеть или то, что он считал сетью… черт побери, чертова штука сидела вовсе не в сети… это была часть сети. Эти тонкие, тончайшие блестящие паутинки вырастали, как он увидел, прямо из тела твари. Он едва различал места перехода. И нитей было больше, чем он думал, сотни, может быть, даже тысячи, и большая часть их была слишком тонкой, чтобы их можно было разглядеть даже вблизи, но если выбрать правильный угол зрения, то можно было увидеть отраженный ими свет, серебристое мерцание.
Невис отступил на шаг, несмотря на безопасность своего бронированного костюма, он чувствовал себя неуютно, он не смог бы сказать — почему. За кремниевым пауком виднелся свет в другом конце коридора. Там должно быть что-то важное, настолько важное, что Рика Даунстар прилагала такие старания помешать ему туда добраться.
Это должно быть она, подумал он со злобным удовлетворением. Вероятно, рубка управления, и Рика сидела там, а дурацкий паук был ее последней защитой. При виде этой бестии по коже пробегал мороз, но что ему оставалось делать?
Кай Невис поднял руки и разжал правую клешню, чтобы разрезать паутину.
Блестящие, зазубренные металлорезаки, при виде которых стыла кровь, сомкнулись вокруг ближайшей мерцающей нити, гладкой и легкой. Блестящий обломок закаленного унквийского металла с грохотом упал на пол.
Паутина начала вибрировать.
Кай Невис уставился на свою нижнюю правую руку. Половина клешни была обрезана.
К горлу подступила горечь. Он отступил на шаг, потом еще на шаг и еще, создавая пространство между собой и этим.
Тысячи нитей, тончайших, как паутинки, и даже тоньше, превратились в тысячу ног. Они вытянулись из тысячи дырок в стенах, царапая пол при каждом прикосновении.
Невис побежал. Он сохранял свое преимущество, пока не добрался до узкого места, где коридор поворачивал.
Он все еще был занят тем, что прижимал к телу могучие руки боевого скафандра, чтобы протиснуться, когда странствующая сеть настигла его. Она легонько покачивалась туда-сюда, двигаясь на него и выбрасывая тысячи невидимых ног, ее пасть дрожала.
Невис задохнулся от отвращения. Тысячи мономолекулярных кремниевых рук обхватили его.
Невис поднял механически усиленную правую руку, чтобы схватить голову страшилища и размозжить ее, но ноги были вездесущи, они жестоко связывали и опутывали его. Он противился их объятиям, и они прорезались сквозь металл, мясо и кости. Из обрубка запястья хлынула кровь. Невис коротко вскрикнул.
А затем странствующая сеть сомкнула свои объятия.
* * *
В пластмассовой стенке освобожденного от жидкости чана появился тонкий, как волос, разрез. Котенок колотил лапками по стенке. Разрез расширялся.
Хэвиланд Таф сунулся в чан, вынул своими большими руками котенка и поднес к лицу. Котенок был маленьким и слабым, возможно, его рождение было слишком быстрым. При следующей попытке он был бы более осторожным, но на сей раз небезопасность его положения, связанная с необходимостью быть постоянно начеку — о прерывании его работы забредшим тираннозавром и вообще не стоит упоминать — привели к известной непредусмотренной спешке.
Но, тем не менее, он отметил свою попытку как успешную.
Котенок мяукнул. Хэвиланд Таф решил, что нужно бы накормить его молоком, и у него не шевельнулось ни малейшего сомнения в том, что он с этим справится. Глаза котенка едва открылись, а его длинный серый мех был еще влажным от жидкости, в которой он совсем недавно возник. Неужели Машрум когда-то на самом деле был таким маленьким?
— Я не могу назвать тебя Машрумом, — торжественно сообщил он своему новому спутнику. — С генетической точки зрения ты — это он, правда; но Машрум был Машрумом, а ты это ты, и я не хотел бы без нужды сбивать тебя с толку. Я назову тебя Хаосом, это подходящий спутник Хэвоку. — Котенок шевельнулся в его ладони, открыл и закрыл глаза, как будто понял Тафа, но с другой стороны все кошки — Таф это знал — обладали пси-способностями.
Он огляделся. Здесь делать больше нечего. Может, настало время отправиться на поиски бывших и неблагодарных коллег и попытаться достичь хоть какого-то соглашения с ними к обоюдной пользе? Он уложил Хаоса на своей руке и двинулся в путь.
* * *
И с последним криком все исчезло, сказала себе Рика Даунстар, когда красный огонек на экране, изображавший Невиса, погас. Теперь все дело между ней и Тафом, а это означало, что она, как было бы разумно предположить, — повелительница «Ковчега».
Она спросила себя, что же ей с этим делать. Трудно сказать. Может быть, продать оружейному консорциуму или какому-нибудь миру, который больше заплатит? И то, и другое показалось ей не слишком благоразумным. Может, оставить корабль себе и управлять им? Она уже достаточно испорчена, она должна стать иммунной. Но это была бы ужасно одинокая жизнь — одной в этом морге. Конечно, она могла бы набрать экипаж — могла бы доставить на борт друзей, любовников, лакеев. Только — как она смогла бы им доверять? Рика наморщила лоб. Ну, это запутанная проблема, но у нее много-много времени, чтобы решить ее. Она займется ею попозже.
Сейчас надо решить более настоятельную проблему. Таф уже покинул центральную камеру клонирования и брел по коридорам. Что ей с ним делать?
Она поглядела на дисплей. Странствующая сеть все еще находилась в своем уютном и теплом укрытии и была полностью занята пожиранием. Роллерама — все его четыре тонны живого веса — она обнаружила под шестой палубой в главном коридоре, где он катался туда-сюда, отскакивая от стен, громадное, наполненное неистовой берсеркерской жизнью пушечное ядро, неутомимое в бешеных поисках органики, через которую он мог бы перекатиться, раздавить и переварить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
