Причем что-то определённое, конкретное. Понимаешь? Что-то такое, чего нет больше ни у кого. Либо есть, но Жорик — лох и его можно использовать. Понимаешь, о чем я?
— Понимаю… — Стас протянул руку и подвинул к себе сахарницу, стоявшую на столе. Он принялся ее вертеть, рассматривая рисунок. Хотя, при этом взгляд его был сосредоточенным. Видимо, оценивал информацию.
— Но и это даже не главное. Хрен с ним. Ты понимаешь, что я со своей частичной амнезией очень быстро в ментовке спалюсь. Потому что даже приблизительно не понимаю, что к чему. Первый же вопрос по делу и все. Сушите весла. Только полный дебил не поймет, что я в теме абсолютный ноль.
— А что за отдел? — Соколов приподнял крышку сахарницы и заглянул внутрь. Будто там могло оказаться что-то неожиданное.
— Да этот дебильный ОБХСС.
Крышка громко шлепнулась обратно. Соколов поднял взгляд, рассматривая меня с таким выражением лица, словно я у него двадцать лет жизни скомуниздил.
— Вот ты, конечно, гадина, мажор. Мало того что семейка у тебя и тут при бабках. Положение, все дела. Так еще в мой отдел нос засунул. Вот прям сволочь ты. Точно. Я, как дурак, обходные пути ищу…А он собрался валить. Хрен тебе. Понял?
Соколов вдруг резко выкинул руку вперед и сунул мне под нос «дулю».
— А еще башку свою включи. Мы с тобой второй раз в прошлом оказались. В тех же самых людях. Думаешь, просто так это? — Он убрал руку, чем сильно меня порадовал. Все-таки мало приятного, когда под носом чужая рука находится. — Значит, в первый раз миссию мы не выполнили. Или выполнили, но не главную. Может, это вообще подготовка была. Предварительный, так сказать, этап.
Я посмотрел на Соколова с подозрением. Издевается что ли? Какая, к чертовой матери, миссия? Но Стас сидел с совершенно серьёзным лицом. Походу, не шутит мент.
— Миссия? Ты боевиков пересмотрел в детстве? Я не Том Круз, да и ты ни хрена на Эмануэль Беар не тянешь. У той сиськи зачётные. А у тебя отвратительный характер. Если бы не вся эта ситуация, хрен бы с тобой мы вот так сидели. Какая миссия? Что за бред.
— Нет, мажор. Ты не прав. — Соколов вскочил на ноги, подошел к выходу в коридор, высунул туда голову, проверяя, нет ли случайных свидетелей. Потом в два шага оказался рядом со столом, оперся о него руками и, наклонившись вперед, ко мне, продолжил громким шепотом.
— Нас сюда для какой то определенной цели закинуло. Уверен. В первый раз думал моя задача — это Исаев. Когда вернулся обратно, ещё больше к этой версии начал склоняться. Но! Раз мы тут, значит, ни хрена не верно. Либо Исаев — это промежуточная ступень. Есть дело. Конкретное дело. Мы должны понять, какое и выполнить его. Ну, и раз оба оказались в этой заднице, соответственно, нам двоим и надо действовать. А ментовка…Нет. Уходить оттуда нельзя. Во-первых, ты прикинь, как быстро и результативно сможет твой Милославский подняться в отделе. Я, конечно, не был отличником, но некоторые громкие дела помню. Мы их, само собой, с пацанами, интереса ради, подробно изучали. Ты представь, какие перспективы. Ну, и, опять же, если Жорику был нужен отдел, то в этом тоже что-то есть.
— Да круто, конечно. — Я тоже немного подался вперед. — Только это ты изучал. А сидеть в отделе будет Милославский. Или мы вдвоем ходить станем? Обоснуй я какой предоставляю своим, прости Господи, коллегам. Это мой мент-поводырь?
— Не знаю. Надо думать. Но уходить нельзя. Я лично вообще не горю желанием тусоваться здесь долго. Мне в прошлый раз Соколов стоил до хрена нервов. Но там хотя бы имелось понимание. Армия, все дела. Служи, старайся. А сейчас ни черта не ясно. Одно точно знаю, есть какая-то цель. Конкретная. Надо ее найти. Кто твой отец?
Я завис, соображая, как бы помягче рассказать Стасу, кто мой отец. Там ведь кроме мата, приличных слов не найдется. Тем более, не знаю, насколько можно доверять ментенку. В моем понимании, конечно, никак не можно. Но он — единственный, с кем я вообще могу говорить более-менее открыто.
— Отец…Короче, он был членом ЦК. Звания, регалии, все такое. Судя по количеству желающих устроить судьбу его детей, вес имел немалый.
— Был? — Соколов отлепился от стола, подошел к окну и облокотился о него спиной, сложив руки на груди.
— Был. Помер он. Погиб. Несчастный случай. Вместе с матерью на машине разбились. — Я не сильно хотел рассусоливать эту тему. Пока что пусть Стас знает лишь общие сведения. А то хрен его знает. Расскажу ему все, он выйдет и поскачет к чекистам.
— Машина…Опять. — Стас покачал головой. — Слишком много машин на одну историю. Не находишь?
В этот момент в кухне появился Матвей Егорыч. Он прошаркал тапками до плиты, снял закипевший чайник. Потом принялся медленно и тщательно готовить заварник. Ополоснул сначала водой. Затем — кипятком. Насыпал заварку. Залил. Мы с Соколовым наблюдали за этим действом молча. Такое ощущение, будто дед специально тянет время.
— Матвей Егорыч, мне кажется чай заварился и даже заново пророс. Что вы его па́рите.
— Ты, Жорик, конечно, юморить пытаешься, но не твое это. Не твое. Я вот что думаю. — Дед Мотя окинул нас задумчивым взглядом. — Раз уж вы, два здоровых лба, без дела сидите, давайте Антонине поможем. Бедная женщина зашивается с вами.
— С нами? — Уточнил я. Типа, сам он тут вообще ни при чем.
— Конечно. — Матвей Егорыч с невозмутимым лицом налил себе чай, отодвинул Стаса и водрузил чашку на окно. — Нехай остывает. Так. Значится, я займусь уборкой. Такое важное дело вам, остолопам, доверять нельзя. А вы…
Он покрутил головой, осматривая кухню.
— А вы, давайте, приготовьте что-нибудь пожрать. Солянка закончилась. Котлеты тоже.
Мы со Стасом переглянулись. Судя по всему, он, как и я, в кулинарных делах был не особо спец. Ну, моя ситуация понятная. У нас всегда повара готовили. Я и мать-то рядом с плитой никогда не видел. А этот что?
— Ясно… Тогда давайте так. Ты, Жорик, иди убирайся. А мы с твоим товарищем займемся готовкой. — Дед Мотя наши взгляды расценил верно.
— Слушайте, сомнительная идея. Не насчет уборки. Тут сложностей вряд ли возникнет. А вот насчет готовки… — Мои опасения были вполне оправданы. Стасом. С деда вполне станется вместо супа сварить какую-нибудь отраву. Это же, блин, Матвей Егорыч.
— Не бзди. Мы вон, пирожков приготовим. Придет Тоня, а у нас тут — пир на весь мир. Как звать то
