— Дай сюда.
Нолколеда забрала у Бара маленькую бриллиантовую запонку. Никогда в жизни не обратила бы на нее внимания!
— Ничего себе! — присвистнул Сэф. — Знаете, кому принадлежала эта пустяковина? Нокселю Аррогану, дипломатическому советнику двора. На минувшем празднике Возрождения он хвастался обновкой… Арроган сопровождал молодого Лесанта. Так что мы напали на след, господа. Хорошо бы знать еще, куда он нас приведет…
Тут Сэф покосился на Бара, которому по-прежнему полагалось думать, что мы едем в Священную рощу. Но мой слуга, если и догадывался о «политической» подоплеке нашего путешествия, крепко держал язык за зубами. Он вертел в руках еще какой-то предмет.
— Что там у тебя еще? — нетерпеливо спросила Нолколеда.
— А Пегль его знает, — ответил Бар, протягивая ей небольшой продолговатый цилиндр. Немка переглянулась с Сэфом.
— Гильза?! — ошеломленно воскликнул тот.
— Угу, — мрачно кивнула Нолколеда. — А вот и следы выстрелов.
Теперь и я отчетливо видела выбоины на каменных перилах. И еще — подозрительные бурые пятна, забрызгавшие всю середину моста. От вида этих пятен мне стало нехорошо…
— Тех, кто здесь проезжал, обстреляли с дороги, — невозмутимо рассуждал Бар, продолжая рассматривать следы. — Ох, и жестокая это была переделка, доложу я вам! Чудо, если кто-то уцелел. Только что это было за оружие — ума не приложу. Ведь стреляли-то с расстояния двух сантонов. Я про такое никогда не слыхал. Может быть, вы, господа, знаете, что это могло быть?
Ему никто не ответил.
— Два сантона — это больше двухсот метров, — тихо сказал Сэф. — Ни одно лаверэльское оружие не обладает такой дальнобойностью… А это уже наше, шимилорское…
Он поднял кожаный, с металлическими заклепками мешочек, в котором шимилорские солдаты носили порох. А я в оцепенении смотрела вниз, где у самого берега, запутавшись в речной траве, качался на воде берет. Зеленый берет с изумрудным фазаньим пером…
— Принеси берет, умник, — велела Чане Нолколеда.
— Раскомандовались тут все, кому не лень, — пробубнил мой пес, однако приказ выполнил.
Немка взяла в руки мокрый бархат и нерешительно подняла глаза на сенса.
— Друзья мои, это еще ни о чем не говорит, — торопливо сказал ученый и покачал головой.
Сэф ударил кулаком по перилам и выругался, потирая ушибленную руку. Последняя находка потрясла нас больше всего. Согласно шимилорским законам, носить одежду зеленого цвета дозволялось жрецам великого Шана или… особам королевской крови. Неужели мы опоздали, и юный принц погиб от рук мускаров?
Сэф с досадой бросил оземь свой пистолет и отшвырнул его ногой.
— Пока мы будем возиться с этим антиквариатом, мускары перестреляют нас, как зайцев, — заявил он.
— Только твоей истерики тут не хватало, — оборвала его Нолколеда. — Ведешь себя, как кисейная барышня, — тут она стрельнула глазами в мою сторону. — Нам надо немедленно съехать с моста. Там решим, что делать дальше.
Сэф ничего ей не ответил, но поднял оружие, заткнул его за пояс и вскочил в седло.
Мы пришпорили коней и вскачь пронеслись по мосту, в любой момент ожидая выстрела в спину. Печальные находки продолжались и на другом берегу: по левую сторону дороги мы увидели три невысоких одинаковых холмика. Несомненно, это были могилы. По лаверэльскому обычаю умерших полагалось сжигать, но у спутников погибших явно не было времени позаботиться о погребальном костре. А может, мускары похоронили своих. Про их обычаи мы ничего не знали.
Не покидая седла, мы мрачно смотрели на это место последнего успокоения. Честно говоря, я впервые пожалела, что согласилась отправиться в Лаверэль. Даже после стычки в «Медвежьем углу» я с такой реальностью не ощущала опасность задания, возложенного на нас фраматами. Только теперь стало ясно: увеселительная прогулка в приятной компании закончилась, вполне возможно — раз и навсегда…
— Бедолаги, — вздохнул Бар. — Кто бы они ни были, негоже это: гнить в земле.
Он взял с одной из могил горсть каменистой земли, помял ее между пальцев.
— Я так думаю, это случилось дней пятнадцать назад, — сказал он. — Эй, а ты чего скалишься, приятель?
Мой пес насторожил уши топориком и глухо рычал, забыв о новообретенном даре речи. Действительно, в кустах смородины слышался какой-то шорох. Как только все мы уставились в ту сторону, шорох прекратился.
Сэф достал пистолет.
— Кто там? А ну, выходи немедленно!
Ответа не последовало.
— Выходи! Стрелять буду! — повторил Сэф.
— Подожди! Не стреляй, — остановил его Чанг. — Там не человек — зверь. Я посмотрю.
Пес скрылся в кустах. Оттуда послышалось тихое сопение и ворчание. Мы с удивлением переглянулись.
А потом на дорогу вышло существо… Очень знакомое мне существо — треххвостая «панда», какую я впервые увидела в агентстве «Лаверэль». Великий Шан, как принято тут говорить, как же это было давно…
— Кабарим! — воскликнул сенс Зилезан.
Чаня с гордостью смотрел на нового знакомца, обнюхивая его густой белый мех, украшенный черными пятнами.
— Да, так он себя называет, — сказал пес. — Он хотел с вами поговорить, но не решался. Но я убедил его, что мы не причиним ему вреда.
Удивительный зверь сидел на задних лапах. Он внимательно вглядывался в нас печальными фарфоровыми глазами — как будто искал кого-то. Его большой черный нос был все время в движении. Наконец кабарим, вздыхая, сказал:
— Я обознался… Мне почудился знакомый запах… Много лет назад так пах один человек, странник, добрый друг кабаримов… Ты пахнешь похоже, — зверь взглянул на меня.
— Ты видел, что здесь произошло? — прервала его Нолколеда.
— Я не интересуюсь человеческими делами, — обиженно заявил кабарим, собираясь удалиться. Один из его хвостов, самый пушистый, решительно поднялся кверху, два других свернулись сердитыми пружинками.
— Постой, — вмешалась я, мысленно проклиная бесцеремонность немки. — Не уходи, пожалуйста. Мне жаль, что ты не нашел того, кого искал. Но нам нужна помощь. Мы ищем людей, проехавших здесь дней пятнадцать назад. Если ты знаешь, что с ними случилось, пожалуйста, расскажи нам.
Кабарим хмыкнул, а потом, очевидно, сменив гнев на милость, снова уселся, сложив лапы на животе.
— Мы, кабаримы, — настоящие хозяева этой земли, — проворчал он. — Пусть люди живут за большой рекой и не тревожат нас… Так нет же, теперь они превращают наши леса в поле битвы. Короче говоря, мы не слишком жалуем людей. Но запах велит ответить тебе… Я привык доверять своему нюху. Глаза могут обмануть, нос — никогда. Я искал на том берегу съедобные коренья и видел, как по дороге действительно проезжали люди — десять солдат и четверо придворных. Среди них — мальчик в зеленом камзоле…
