− Будем надеяться на благоразумие царевны, − произнёс Аксаков. — Она, конечно, своевольна, но это юность. Царевна Елизавета ещё и очень умна.
− Надежда — это хорошо. Давайте оставим пока японский вопрос и вернёмся к сегодняшним событиям. Что ещё удалось узнать? Как я понял, Ольга Браницкая не всё нам рассказала?
− Нет, но она и не могла. Особенно, если ей запретил её избранный. Она делилась с нами только той информацией, которой могла. — Мережковский сам держал контакт с девушкой и понимал, что и так получил от неё больше, чем рассчитывал. Видящие в первую очередь верны своим избранным.
− Я и так ей за многое благодарен, − улыбнулся император, вспоминая свои беседы с девушкой через комм. — Если бы не её информация, слёг бы от тревоги за сына.
− Итак, − продолжил доклад Аксаков. — Судя по оставленным аурам, в мастерской погиб ещё и Нестор Разумовский, старый друг и дальний родственник Разумника. Ольга Браницкая, как и старик Логинов, подтвердили информацию. Нестор случайно узнал, где скрывался ненавистный ему испанец и рванул вершить месть. Поэтому и наши «детки» вернулись раньше. Жаль, что не смогли помочь. Хороший был человек.
− Как он погиб?
− Боюсь, то, что я скажу, усугубит нашу вину. — Мережковский решил вызвать гнев императора на себя. — У нас была информация на Игнасио, но мы так и не смогли докопаться до его истинной личности. До сегодняшнего дня. Когда-то давно этот человек с чьей-то помощью устроил себе мнимую смерть. На самом деле он принадлежал к древнему роду Дель Санто.
− Что?! И он всё это время был в моей столице?!
− Виноваты, Государь. — Аксаков и Мережковский мигом вскочили на ноги и понурили головы. Император посмотрел на них, сверкая огнями в глазах, потом взял себя в руки и махнул рукой, позволяя сесть.
− Раз узнали кто он такой, значит, применил «Пламя души». Техника слишком специфичная и узнаваемая. Он убил ею Нестора Разумовского?
− Да, следом сгорел сам от отдачи после нарушения клятвы. Мне другое интересно, − задумчиво произнёс Аксаков. — Почему он не отправил свою последнюю атаку в наших ребят? Они вряд ли сумели бы выжить. Один из вершителей умер, столкнувшись с патриархом рода Дель Санто. Да, он был самым слабым из девятки, но… Ничего не смог сделать с «Пламенем души». Трое объединившихся вершителей тогда почти зачистили этот род. Выжившие дали клятву никогда не использовать свой проклятый козырь рода под страхом смерти.
− Кто знает, что было на уме у этого человека. Возможно, в глубине души он хотел, чтобы за него отомстили. Игнасио выполнял чьи-то приказы все эти годы. Даже самые злобные псы в душе хотят свободы и ненавидят своих хозяев. Испанец мог решить для себя, что Кот способен исполнить его мечты. Смерть Нестора он мог использовать как некий катализатор, − высказал своё мнение Мережковский.
− Может быть, − помолчав немного, согласился император. — Возможно, наши «детки» и выжили бы, но хорошо, что беда миновала их. Кот слишком умён и осторожен, чтобы действовать опрометчиво. Да и Дмитрий рядом с ним. Есть что-то ещё?
− Раскрутка делишек Ильи Разумовского многое нам дала, − Мережковский заговорил, пролистывая свою папку. — Этот парень ловко торговал информацией. Был вхож в многие дома. Имея довольно слабый дар и хорошую репутацию в Академии, никогда не подпадал под подозрение.
− Пётр Разумовский так ничего нового и не сказал?
− Он убит горем, совсем плохо идёт на контакт. Просто впустил наших людей в комнаты сына, позволив забрать всё, что они нашли интересного. Я за эти месяцы не раз разговаривал с ним сам, но, похоже, он действительно ничего не знал о делах сына. Только упомянул, что в последние годы Илья часто встречался с Леонардом Нежинским.
− Нежинский, − повторил император. — Если бы был жив Разумник, он бы, возможно, пролил свет на то странное пророчество. Что аналитики?
− Простите, Государь, но особых успехов в расшифровке нет. Так… одни намётки. Есть мысли, что пророчество вашей семьи касается Кота, ведь Дмитрий уже принёс ему клятву, а царевна… Кто знает, что у юной девушки в голове и сердце? — Мережковский пожал плечами. — Пророчество относительно Разумовских… Оно вообще запутанное. Пророчество Нежинского можно трактовать по-разному.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
− Короче, мы зашли в тупик. — Император неожиданно усмехнулся и легонько хлопнул по столешнице. — Дмитрий взял у меня отсрочку на три дня. После они с Котом нанесут нам визит. Вот тогда и узнаем, что… хм… сможем. Что-то мне подсказывает, что давить на этого наследничка Разумника нельзя. Придётся договариваться! Свободны, орлы!
Мережковский с Аксаковым ушли, а император собрался было и себе отправиться на отдых, когда на комм поступил сигнал от Меньшикова. Он внимательно его выслушал, отключился и задумчиво опустился в кресло. Через некоторое время он покачал головой и тихо, едва слышно произнёс:
− Любовники… Это как же тебя угораздило, сын? Эх… У вас любовь, а мне теперь беречь ваши шкурки как зеницу ока надо, иначе… потеряю обоих. А с Лизаветой-то что делать?.. Молодёжь… Поседею я до белых волос с вами раньше времени!
Глава семнадцатая
Встреча с императором и обоими старыми зубрами, то есть, Аксаковым и Мережковским, должна была состояться вечером через три дня после нашего возвращения на Землю. И это была та ещё головная боль. Мне не хотелось открыто появляться во Дворце, где уйма чужих и весьма любопытных глаз. И причин для моего нежелания было множество. И одной из них была уверенность, что у Нежинского были шпионы даже в таком месте, как главная императорская резиденция. Уж больно много этот Лео знал того, чего не мог знать обычный человек. А встречаться с этим человеком напрямую у меня пока в планах не числилось. Да и Дед… Видимо, совсем неприглядная история случилась в семье Разумовских, что он до сих пор не хочет меня в неё посвятить. А чтобы разобраться во всём, нужно знать все детали. Дед как та шкатулка с секретами, чем больше её трясёшь, тем больше из неё сыпется.
Я был уверен, что моё вечернее посещение личного кабинета императора, обязательно вызовет повышенное внимание. Поэтому мы с Димычем приняли решение — к отцу он отправится один, а я прибуду после. Тайком, минуя соглядатаев. Моих нынешних умений должно хватить для такого фокуса. При телепортации обычно начинающие практики пользуются маяками или собственными воспоминаниями. В императорском кабинете я никогда не был, так что вместо маяка настройка пошла на ментальную метку Димыча. Он знал, что делать и когда.
Эх, жаль нельзя было записать на комм выражение лиц легендарных личностей, ждавших меня в кабинете, когда я появился из ниоткуда. Удивление на грани шока. Ещё бы! Телепортацией не обладают даже вершители. А я могу! Ещё как могу! Гы-гы… Посмеялся я в душе, чувствуя себя шкодливым котом. Представляю, какие мысли запрыгали в мозгах Аксакова с Мережковским. Не удержался и выдал:
− Не переживайте, господа, в тайные архивы без спросу не полезу!
− Вот же пакость мелкая, − неожиданно рассмеялся император. Я быстро сделал шаг от Димыча, который стоял у меня за спиной и поклонился хозяину кабинета, приветствуя по всем правилам этикета.
− Точно пакость, − фыркнул мысленно Кирро, который вместе с Кайей сопровождали меня в невидимости. — Зато хорошо воспитанная.
− Добрый вечер, Ваше Императорское Величество! Я рад, что вы нашли время для встречи со мной.
− Если бы не нашёл, помер бы от любопытства. — Павел Александрович подошёл ближе ко мне и стал внимательно присматриваться. Словно ученый, что исследует муху под микроскопом. Забавно, но его сила на меня вовсе не давила, а ведь император на пике повелителя огня. — И как мне вас, молодой человек, теперь величать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
− Константин Разумовский. Пока всё останется так.
− А после?
− Верховный Страж, − спокойно ответил, наблюдая за реакцией присутствующих в кабинете. У императора лишь бровь взлетела к верху, и он бросил быстрый взгляд в сторону сына. Аксаков же с Мережковским переглянулись друг с другом и недоверчиво уставились на меня. Не поверили. Ну что же… Золотые энергетические крылья распахнулись за моей спиной, распространяя вокруг меня волны силы. Побледнели, оценили. Крылья по моей воле мигом исчезли. Ухмыльнулся. — Ну как?
