– Ой! – невольно вскрикнула она, когда купюры упали на пол, и попыталась снова открыть дверцу, чтобы поднять их.
Однако водитель ее успокоил:
– Я сам, не переживай.
Такси уехало, и Лиза осталась в одиночестве. Небо над головой утратило яркую голубизну, подернулось дымкой, а дальше надо было ждать сумерек. Самое время позаботиться о комнате.
Отнеся чемодан в голую приемную мотеля, она прошла к стойке регистрации и остановилась напротив крупного и такого же широкоплечего, как Том Кайл, парня, нагло курившего траву.
– Комнат нету, – сказал он. – Приходи завтра.
Лиза словно приросла к месту. От запаха марихуаны моментально закружилась голова, и она почувствовала, что у нее словно язык прилип к небу.
– Эй, ты чего? – почувствовал неладное парень.
– Мне нужна комната, – с натугой промолвила она. – Не подскажете, где я могу ее найти?
– В субботу вечером на Оушен-Бич? – со смешком переспросил мужчина, успокоившись оттого, что она заговорила. – Нигде. Ночуй на пляже, как все остальные. А завтра подгребай снова. Может, тогда что-нибудь и найдется. – Он снова глубоко затянулся, после чего еще раз поинтересовался: – Ну ты как? Полный порядок?
Не найдя в себе сил ответить, Лиза молча повернулась и вышла.
За те несколько минут, что она провела в мотеле, небо совсем потемнело и стало чернильно-синим. С каждой секундой воздух делался все холоднее, и, пока Лиза шла к океану, она не раз порадовалась тому, что на ней теплая куртка. Парень из отеля оказался прав, на пляже действительно было довольно много людей. Одни – молодые, здоровые и энергичные – собирали вещи, намереваясь покинуть берег, другие – чуть постарше, грязные и неухоженные – сидели поодиночке или небольшими группами и, по всей видимости, готовились здесь заночевать, поскольку, как и она, не имели ночлега. Лиза застыла при входе на пляж, раздумывая, что ей предпринять. Но темнело достаточно быстро, и она все же решила поискать себе места.
Сжимая в руке чемодан, а другой придерживая сумочку, она двинулась по песку в глубь пляжа, сильно выделяясь на фоне остальных его обитателей. Наконец она нашла подходящее место, положила на песок чемодан и села на него, обхватив руками сумочку. На нее смотрели. А многие бездомные откровенно пялились. Наверняка задаются вопросом, кто эта новенькая и не нужно ли позвонить в опеку, думала Лиза. Ей ведь только семнадцать. Что будет, если ее заберут? Начнутся вопросы, выяснения. Она не сможет как полагается ответить и все испортит… И что скажет отец? Она поежилась. Но быстро вспомнила, что по новым документам ей восемнадцать. Если их показать – свидетельство о рождении, карточку социального страхования и водительское удостоверение – служба опеки не посмеет ее тронуть.
Спать этой ночью она не собиралась и, как только достаточно стемнело, вытащила из сумки деньги и спрятала под одеждой, в лифчике и трусах. Неподалеку слышались разговоры, звон бутылок, раздавался чей-то смех. «Фред Маркус, – прошептала тихонько Лиза. – Почтовый ящик номер пять семь восемь два, Поллоксвилль, Северная Каролина». Она повторяла эти слова снова и снова, словно молитву.
Мышцы у нее затекли – она сидела, как статуя, не шевелясь и пытаясь не привлекать внимания. Ей было страшно и казалось, что даже в темноте она, как мишень, привлекает к себе взгляды и любой, кому вздумается, сможет ее обидеть или ограбить. Однако никто ее не беспокоил. Неожиданно она заметила вспышки света прямо на берегу, вблизи океана. Раздались возгласы: «Ингрид! Ингрид!» Люди вокруг оживились, и Лиза рассмотрела чуть поодаль какую-то женщину, которая, похоже, знала почти всех обитателей пляжа, потому что, идя, почти с каждым остановилась, чтобы поговорить. В руке у нее был фонарь.
Лиза крепче обняла себя руками, чувствуя, как во рту у нее все пересохло. Идти ей все равно было некуда. Она подождала, когда женщина с фонарем подойдет ближе, и как только это случилось, зажмурилась и отвернулась.
– Эй, – позвала ее женщина. – Ты новенькая?
Поставив фонарь на песок, незнакомка присела рядом, и в неярком фонарном свете Лиза увидела ее лицо – голубые глаза, прямой нос и широкую улыбку.
– Я Ингрид, – представилась она, – а тебя как зовут?
Боясь чем-нибудь себя выдать, Лиза не решалась произнести свое новое имя «Энн Джонсон». Она сунула руку в карман джинсов, нащупала нефритовый медальон и, облизнув пересохшие губы, едва слышно прошептала:
– Джейд. – А затем более уверенно повторила: – Джейд[2].
– Красивое имя. – Ингрид залезла в сумку, которая была у нее с собой, и вытащила бутылку воды. – Вот, малышка, – сказала она, отдавая ей бутылку. – Может, хочешь шоколадного или овсяного печенья?
Лиза не знала, что ответить. Она даже не поняла вопроса.
– Будешь печенье, дорогая? – переспросила Ингрид. – Иногда я приношу сюда что-нибудь перекусить.
Лиза сомневалась, что сможет сейчас есть печенье, однако понимала, что отказаться было бы невежливо.
– Овсяное, – сказала она и взяла из рук Ингрид печенье в пластиковой упаковке.
– Ты первую ночь здесь? – спросила Ингрид.
Лиза кивнула.
– А сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
Ингрид немного помедлила, снова взяла в руки фонарь и поднялась. Лиза-Джейд с трудом удержалась, чтобы не схватить ее за ногу и не начать умолять: «Пожалуйста, помогите мне!» Последнее, что ей нужно было сейчас, так это связываться с незнакомым человеком. Любой, кто достаточно хорошо мог ее рассмотреть, сразу без труда узнал бы в ней девочку-убийцу из нашумевших вечерних новостей, которые передавались по всей стране. Рассчитывать, как отец, на то, что, изменив цвет волос и прическу, она станет неузнаваемой, было весьма наивно и неосмотрительно.
– Береги себя, дорогая, – сказала ей на прощание Ингрид.
Лиза кивнула, но как только свет фонаря двинулся дальше, больше не смогла сдерживаться и громко всхлипнула.
Утром, добредя до маленького кафе, она зашла в туалет и посмотрела на себя в зеркало. Замерев, она не могла не вздрогнуть, увидев себя в почти незнакомом ей отражении – темные немытые волосы, бледное заострившееся лицо, болезненные круги под глазами… Неужели это она?
В кафе она выпила пакет соку и поела немного печенья, которым ее угостила Ингрид, о печенье она потом пожалела – в животе начались какие-то странные ощущения. Впрочем, печенье скорее всего было здесь ни при чем – она просто была комок нервов. Она была настолько вымотана после бессонной ночи, что ей казалось, будто окружающие ей снятся. За соседним столиком какой-то мужчина читал «Нью-Йорк таймс». Интересно, нет ли в газете сообщения о ней? Убийство Стива Дэвиса широко освещалось в прессе, в том числе о нем писали и в «Таймс». И в сегодняшнем номере наверняка есть что-то о ней, о ее самоубийстве. Мужчина посмотрел в ее сторону, и она мгновенно склонила голову, чтобы волосы, упав ей на лицо, закрыли его.
В мотеле вчерашний парень за стойкой пообещал подготовить для нее комнату к полудню, и от облегчения Лиза чуть не расплакалась. Один доллар и двадцать центов в неделю, сказал он ей. Но она не знала, подходит эта цена для такой дыры или нет. Она никогда не путешествовала в одиночестве, хотя поездила по миру больше, чем кто-либо из ее сверстников. Концерты и фестивали… Но о ней всегда заботились взрослые – родители, Стивен или Катерина. Ей оставалось лишь приехать на все готовое и сыграть на скрипке стоимостью более двадцати тысяч долларов. Теперь, сидя на пластиковом стуле в холле с темным полом и заляпанными стенами, она понимала, до чего же была избалованной.
Она боялась, что уснет, пока дожидается комнаты. Но в полдень парень отдал ей ключ, и она, выйдя на улицу, поднялась по ступенькам на длинную наружную галерею и прошла к своему крохотному номеру размером с тюремную камеру, в которую так боялась попасть. Несмотря на то, что был день и сквозь тусклое стекло светило солнце, по полу, прямо у нее на глазах, пробежало два таракана. Но ее уже ничто не могло удивить. Ее интересовала только кровать, на которой, как ей показалось, под тонким зеленым покрывалом были постелены чистые простыни. Она заперла дверь, задернула шторы и упала на кровать, желая поскорее забыть тот ужас, в который превратилась ее жизнь.
Окончательно Лиза проснулась на следующий день только к полудню. Несколько раз она вскакивала от смеха и криков, доносившихся в ее комнатку через стены, а один раз ее разбудил стук в дверь, напугав до полусмерти. Остальное время она спала, встав пару раз в туалет – он был грязный. На второй день, раздвинув шторы, она увидела в окне мужчину – прижавшись лицом к мутному стеклу, он что-то высматривал в ее комнате. Она закричала и опять задернула занавески. После этого ей окончательно расхотелось выходить на улицу. Достаточно было вспомнить ночь, проведенную на пляже. Казалось, что с того момента прошла целая вечность. И это вовсе не она была той ночью среди бездомных, а какая-то совершенно другая девушка. Ей повезло, что все для нее тогда закончилось благополучно, и самое главное, повезло, что она сохранила деньги.
