— Так зачем же вы навещаете Ваню?
— Меня об этом еще никто не спрашивал, — ответила Вика. — А вы уверены, что ваша статья поможет ему? Что вы собираетесь написать?
— Пока не знаю. Обычно я не делаю сентиментальных репортажей. Британская пресса не занимается помощью отдельным людям, она провоцирует скандалы. Сначала я подам сигнал, а там посмотрим, какая на него будет реакция.
— Что это значит?
— Это значит, что мы посмотрим, какой будет резонанс.
За пределами Москвы машин стало меньше, и теперь по обе стороны дороги тянулись поля. Вика еще раз подумала, как было бы хорошо взять Ваню на пикник. Вот уж он будет счастлив.
Но вот они выбрались из автомобиля. Вике показалось, что природа затаила дыхание. Солнце скрылось, ветер стих, даже птицы умолкли и попрятались. Наверное, будет дождь. Ворота, несмотря на взбучку, полученную охранниками за Сергея, стояли открытыми. Однако Вика рано успокоилась. Не успели они войти в здание, как перед ними выросли два плечистых охранника в солнцезащитных очках, как будто прыгнувшие сюда прямиком из голливудского боевика. Вика испугалась: как же пробраться наверх, да еще с иностранцем в придачу? Однако она не выказала своего страха, напротив, небрежно бросила на ходу, что они идут к главному врачу, благо его имя она помнила твердо. Алан разумно молчал, и охранники их пропустили.
Появились и другие признаки того, что охранники теперь не последние люди в больнице. Единственное стеклянное окошко в двери детского отделения было забито куском фанеры, словно завершая изоляцию детей от внешнего мира. Вика решительно постучала в дверь, и несколько минут спустя к ним выглянула воспитательница.
— Без разрешения нельзя.
— Я к Ване! — Вика не собиралась сдаваться. — Я постоянно к нему хожу. Директор меня знает.
— Теперь у нас другие правила.
— Я всю неделю названивала, чтобы получить разрешение. Не моя вина, что у вас телефон не работает.
— Ну ладно. — Викин напор подействовал. — Пятнадцать минут.
Вонь от мочи и экскрементов в жару была еще ужаснее. Вика провела Алана в комнату с белым кафелем и попросила подождать.
— Я должен взглянуть на комнату, где детей держат в клетках. Мне надо все увидеть своими глазами.
— Не надо, прошу вас. Это покажется им подозрительным. Делайте, как я говорю, или нас выгонят.
Вика отправилась за Ваней. Воспитательница следовала за ней по пятам. Вика спросила, нельзя ли ей погулять с Ваней:
— Ему нужен свежий воздух.
Воспитательница и слышать ничего не желала:
— Вы что, не видите, что собирается дождь? А вдруг он у вас промокнет?
Когда она ушла, Алан заметил:
— Как летний дождь может повредить ребенку? На самом деле ему вредит круглосуточное пребывание в кровати.
Вика поставила Ваню на коленки в кресле около окна, чтобы он смог посмотреть на двор, и сама села рядом. Снаружи не было никакого движения, разве что бегали бродячие собаки. Упали первые капли дождя, и Вика, протянув руку между прутьями, показала эти капельки Ване.
— Дождь… Помнишь, это дождь?
Однако Ваню больше заинтересовала коробка с черной смородиной. Как ни трудно ему было, он все же брал ягоду за ягодой и отправлял их в рот, наслаждаясь кисло-сладким соком.
Дождь превратился в ливень, с которым не в силах были справиться водосточные трубы и канавы.
Ваня отвернулся от окна и посмотрел на Вику. Голос снова вернулся к нему:
— Как Андрей?
— Отлично. Но он очень скучает по тебе.
— Передай, что я думаю о нем. Когда его привезут?
— Не знаю, Ваня. Не знаю, когда вы снова увидитесь. — Вика не могла сказать ему правду о том, что Андрей никогда не появится в интернате. Она лишь повернулась к Алану: — Вы, конечно, знаете, что Андрея увезут в Америку, — произнесла она по-английски.
— Да, конечно. Его усыновляет одна семья во Флориде.
— А ведь он тоже мог бы тут оказаться. Правда, вряд ли выжил бы.
Вика рассказала Алану о том, что это Ваня научил Андрея говорить. Без Вани он бы пропал.
Выложив на столе дорожку из черной смородины, Вика попросила Ваню поделить ягоды. Мальчик медленно, словно засохший цветок после полива, возвращался к жизни. Он выпрямил спину, а предлагая ягоды Алану и Вике, не забывал говорить “пожалуйста".
— Видите, какой умный мальчик.
— Да… Собственно говоря, он ничем не отличается от моего сына.
Воспитательница принесла миску с жидким овощным супом и кусок хлеба и поставила миску перед Ваней.
— Покормите его, раз уж вы здесь. А потом вам все-таки придется уйти.
Вика спросила, нельзя ли им покормить и девочку, кроватка которой стояла рядом с Ваниной. Получив согласие, пошла за ребенком.
— Это Света, — сказала она, пристраивая малышку на колени Алану. — Ее надо кормить, а то Ваня говорит, она совсем перестала есть.
Ложкой Вика приоткрыла Свете ротик, чтобы влить немного супа, но девочка сморщилась, словно от боли, и отвернулась.
— Может быть, суп слишком горячий? — проговорил Алан. — В качестве отца я давно знаю, что сначала надо подуть на ложку.
— В качестве дипломированного физика я не нуждаюсь в повторении элементарных истин.
Заинтересовавшись спором папы и физика, Света как будто обрела аппетит.
В конце концов Алан сообщил, что у него родилась идея статьи.
— Два маленьких мальчика живут в доме ребенка. Они близки как братья. Но судьба не щадит их дружбу. Одного безжалостно бросают в психушку в российской глубинке, а второй обретает свободную жизнь во Флориде. История о двух мальчиках — вот как это надо подать. Даже редактор с каменным сердцем не откажется от такого материала. Но, Вика, мне все равно нужна фотография. Без хорошей фотографии ничего не выйдет.
Алан хотел было встать и удивился, обнаружив, что все еще держит на коленях Свету. Он тотчас понял, что она описалась, намочив ему брюки.
— Вика, мне необходим аппарат, — заявил он. — Надо сфотографировать Ваню.
— Нет, у нас из-за этого возникнут проблемы, — твердо стояла на своем Вика.
— Вика, Вика, — пропищал Ваня, но они его не слышали.
— Вы не понимаете, что такое пресса. Без подходящей фотографии я не смогу напечатать материал о Ване.
— А вы не понимаете, как трудно сюда проникнуть. — Вика помахала ложкой в подтверждение своих слов. — Чуть что, и они захлопнут дверь у меня перед носом.
— Ладно. Я приехал, чтобы что-нибудь сделать для него, а не сидеть в луже мочи.
Алан и Вика обменялись поверх Светиной головы не самыми нежными взглядами.
— Вика, Вика, дядя Алан! — На сей раз Ваня был услышан. Алан и Вика повернулись к Ване, удивившись, что он запомнил английское имя. А Ваня сиял и показывал на окно: — Дождь кончился. Теперь вы возьмете меня погулять?
Хотя воспитательница и приказала им уйти после обеда, но в коридоре никого не было, и они, подхватив Ваню, понесли его вниз. Обычно воспитательницы, покормив детей, устраивали себе перерыв. Единственным человеком, который повстречался им на пути, был Алеша — подросток с крестом на шнурке от ботинок.
— Здравствуй, Алеша! Рада тебя видеть. Мы с Ваней идем во двор.
— Я с вами.
Умытый дождем мир блестел и переливался. Избавившись от нестерпимой вони детского отделения, все с наслаждением глубоко вдохнули свежий воздух. Они пробирались по руинам когда-то огромной церкви из красного кирпича. Над фундаментом поднялась высокая трава. Вокруг здания росли деревья, пряча его от чужих глаз. Над листвой возвышалась лишь розовая колокольня с лишенными стекол окнами.
Рядом с церковью был заброшенный яблоневый сад. Алеша вытер досуха скамейку, на которую посадили Ваню. Пока малыш привыкал к солнечному свету, Вика достала ботиночки и обула мальчика.
— Неужели у них тут нет обуви для детей? — спросил Алан.
— Он постоянно в постели. Ни у кого из здешних ребят нет обуви. У них и одежды нет. Их одевают, только когда кто-нибудь приходит.
Вика подняла Ваню и, поддерживая под мышки, поставила на землю. К ним подскочил Алеша и стал держать мальчика с другой стороны. Они хотели, чтобы Ваня сделал хотя бы несколько шагов по посыпанной песком тропинке, но, увы, как и предполагала Вика, эксперимент не удался. Ване были нужны постоянные упражнения, не говоря уж о кинезотерапии, а не помощь доброхотов от случая к случаю.
