«Отрадно слышать, что смогла вас порадовать, дядюшка», — ворчала я.
В то время, первые годы после смерти, я не понимала, зачем я вообще живу. Почему дядюшка отказывается меня упокаивать, зачем отвез в отдаленное имение, спрятал ото всех, а поначалу — заперся со мной там же, оберегая меня от самой себя, покупая в городе книги и привозя мне их, нанимая садовников, чтобы они посадили под окнами мои любимые розы.
«Не ерничай, — отмахнулся он. — Я всегда знал, что Тьма — это намного больше, чем о ней думают. Она конец и она начало, она — не добро и не зло, она — Тьма».
«Дядюшка, ты уверен, что не хочешь меня упокоить?» — с надеждой спросила я, потому что эту речь слышала уже не раз и не два.
Она была убийственно утомительной.
Сложно было сказать точно, что мы все подразумевали под словом «Тьма», говоря это. Это и то самое место, куда попадают все души после смерти, и сила, которая помогает некромантам справляться с нечистью и демонами, и та самая энергия, которая поднимает из могилы зомби, позволяет существовать и охотится умертвием, делает призраков жаждущими разговоров.
Это то, что пронизывает нас всех, что есть в каждом, что прячется в тенях и в глубине сердец. Тьма — это Тьма. И этим все сказано. В ком-то ее больше, в ком-то меньше. Тьма не делает нас хорошими или плохими. Это просто сила, которую необходимо направить.
Люди, одаренные даром Тьмы, некроманты, редки. Сильные некроманты, как Рейвен, — это сокровища для мест, где они родились.
Если, конечно, не решат использовать свои силы во зло. История хранила случаи, когда некроманты поднимали из-под земли целые армии и захватывали континенты с помощью такого страшного войска.
Их империи рушились после их смерти, потому что дар некромантии никогда не передавался по наследству, он вспыхивал, ярко, в самых непримечательных семьях.
Иногда это становилось проблемой, потому что дети, испуганные тем, что их слушается сама смерть, давили в себе этот дар сами или по указке родителей.
Некоторые боялись некромантов, конечно. Хотя чаще всего они заслуживали почет и уважение, потому что буфером стояли между живыми и мертвыми.
Дядюшка решил, что я, умертвие, создание Тьмы, одарена теми же силами, что и некроманты. Потому что во мне — та же энергия, энергия Тьмы.
Что, если направить ее в нужное русло?
«Ты сможешь работать в НекроС, Лиз, — предложил дядюшка. Мы сидели в пахнущем пылью кабинете старого поместья, между нами на столе горела свеча и бросала на стены рваные отблески огня и тени. — Мне не хватает рабочих рук».
Это дало мне надежду. Что я еще смогу сделать что-то хорошее.
Но сначала нужно было обуздать голод. Это… не было легко. Это и сейчас нелегко. Просто со временем я привыкла жить с ним. Смирилась с тем, что он никогда не уйдет. На это понадобилось много лет.
А дядюшка за это время… придумал еще один способ использовать Тьму.
Ох, знали бы церковники, что он творит!
Впрочем, его изобретение оказалось достаточно полезным. Хоть и проблемным.
Я встала, подошла к объемному саквояжу, стоящему у шкафа. Щелкнула тугой застежкой, отодвинула в сторону аккуратно сложенную одежду.
Туго завязанный мешок из черного шелка нашелся на самом дне. Я потянула за веревку, коснулась белой поверхности находящегося внутри предмета, прохладного и гладкого на ощупь.
— Наконец-то! — зазвучал капризный женский голос. — Я думала, умру во второй раз от желания настучать тебе по голове! Вот скажи на милость, девочка, ты совсем с ума сошла? Ты зачем своему Рейвену голову дуришь? Такой мужчина! Бегает за тобой! А ты⁈
Я вспыхнула. У какого-то дурацкого черепа забыла спросить! По задумке дядюшки, череп, в который помещена искорка Тьмы, должен был быть молчаливым средством связи. Один — у меня, один — у дядюшки. Между ними — натянутая нить силы.
Молчаливым.
Средством связи.
Кто же знал, что мы получим — такое!
Оказывается, череп, наделенный даром разговаривать, вполне себе сохраняет черты… бывшего владельца. Если это можно так сказать!
Понятия не имею, откуда дядюшка взял череп, который я держала в руках сейчас, но характер у него был препоганый.
— Если ты отказываешься от него, я заберу его себе! Только выпусти меня из этого мешка!
— Дай мне поговорить с дядюшкой! — возмутилась я и, взяв череп в руки, поднесла его к лицу.
Уставилась в темные провалы глаз.
Челюсть черепа щелкнула, он подпрыгнул в моей руке, рассыпав вокруг сноп золотистых искр.
Как будто готов был упасть на пол и катиться навстречу Рейвену.
— Куй железо, пока горячо, девочка! Ты что, не видишь, что он ради тебя на все готов?
— Я умерла, какое железо?
— Подумаешь! Я тоже умерла, а жизнь-то продолжается! Богатый! Красивый! Герцог!
— Ты же его не видела ни разу!
— Судя по голосу, красивый, — не смутился череп и жадно клацнул зубами.
Иногда мне казалось, что я вижу на месте этого черепа степенную женщину, дородную и хозяйственную, с острым носом и темными волосами. Мать нескольких дочек, которых непременно нужно выдать замуж поудачнее.
Вот только она не понимает, что у меня другая ситуация.
— Дай мне поговорить с дядюшкой! — твердо повторила я и коснулась костяного лба указательным пальцем.
Вот Тьма! Даже это крохотное приложение силы ощущалось чувствительно.
Если я не придумаю, как экономить энергию — мне придется туго.
— Лиз! — раздался радостный голос дядюшки, доносящийся откуда-то из глубины черепа. — Как на работе?
Глава 18
Я тряхнула головой и закусила губу, пытаясь отбросить все ненужные сейчас мысли.
Сосредоточься, глупая ты голова! Нужно думать о работе!
Череп клацнул зубами, и я вздрогнула.
«Такой мужчина! Бегает за тобой! А ты⁈»
Глупый череп!
Так, собраться.
Удача, что дядюшка ответил: значит, он один, у себя в кабинете и может говорить!
Иначе мне пришлось бы вытаскивать череп каждый вечер, ожидая, пока дядюшка сможет поймать мой сигнал.
И иметь дело с этим… созданием, которое не считает нужным прятать свое мнение внутри костяной головы!
Соберись!
Не время думать о Рейвене.
Бросив короткий взгляд на огонь в камине, как будто пытаясь набраться сил, я выпалила:
— Дядюшка, мне нужно, чтобы ты как можно больше узнал о проповеднике Энфорда. Мы думаем… мы думаем, что он может быть причастен к тому, что происходит в городе.
Тишина.
— Вот как, — наконец сказал дядюшка. — И почему?
Я коротко пересказала ему все, что мы успели узнать, изо всех сил стараясь не сбиться с мысли и ничего не упустить.
— Пока все указывает на то, что странностями в Энфорде стоит человек, и проповедник — единственный у кого есть мотив, — подытожила я. — Так что…
— Ну да, ну да… — задумчиво проговорил дядя. — Это плохо. Конфликт с церковью — последнее, что нам нужно.
Я механически отметила, что говорит он полушепотом — но ничего другого и нельзя было ждать.
— Элизабет, а о ком ты говоришь? — спросил череп голосом дяди.
Глядя в черные провалы глазниц, я нахмурилась.
— Что?
— Ты сказала, «проповедник сказал ему в частном разговоре». Кого ты имела в виду?
— Я… Рейвена.
Дядя замолчал.
— Я ослышался? Ты сказала — «Рейвена»? Лорд Тенербен там? В Энфорде?
Из-за искреннего недоумения в голосе дяди я почувствовала, как у меня с плеч падает огромная гора. Он не знал об этом, когда отправлял меня сюда.
Только в этот момент я обратила внимание, что до боли сжала в кулак свободную руку и с усилием воли расслабила пальцы. Провела ладонью по шершавой ткани юбки, пытаясь успокоиться.
— Ты не знал? Когда я прибыла, он уже был здесь и…
— Что же ты тогда до сих пор там делаешь? — рявкнул дядя. — Собирай вещи — и быстро в столицу! Я встречу тебя на вокзале! Или отправить за тобой кого-то?
— Зачем? — растерялась я. — Работа еще не закончена, и у меня есть опасения…
