Но, кажется, последних слов дядюшка уже не слышал. В черепе что-то неуловимо изменилось, и я поняла, что связь оборвалась.
Я встала, и череп у меня в руке подпрыгнул.
— Какой мужчина! — женским мечтательным голосом вздохнул череп. — Сильный! Спокойный! Смелый! Как ты могла сорвать свадьбу с ним? Ну и что, что умерла? Всякое в жизни бывает! Сейчас бы проводила время в роскошном столичном поместье, танцевала на балах, а вместо этого — сидишь в каком-то старом холодном номере! Хозяин Тьмы тебя пощадил, хотя никого не щадит, ты слышала? Я же говорила, что надо ковать железо, пока горячо! А ты?
— Подслушивать чужие разговоры нехорошо, — укорила я.
— Да как тут не подслушивать, когда ты такую ерунду творишь⁈ Нет! Не смей прятать меня в этот мешок, не смей! Иначе я откушу тебе пальцы и…
Громкий голос стих, и я решительно защелкнула саквояж. Хорошо все-таки, что череп «оживает» только от прикосновений, а то головной боли от него было бы больше, чем толку.
Меня-то Рейвен, может, и не упокоил, а вот такое странное темное изобретение… В общем, не стоило этот череп никому показывать. По крайней мере, пока не закончится расследование.
Тьма! Почему здесь опять так холодно? Нужно попросить у мисс Браун новый номер.
Поскорее закончить дело.
И сбежать от Рейвена.
Вдруг у него сейчас, после того, как мы все прояснили, получится жить спокойно?.. Как бы я этого хотела. И…
Рейвен… как бы я хотела тебя поцеловать, родной мой. Еще раз дотронуться губами до твердых тонких губ, почувствовать, как они мягко открываются мне навстречу, как ты перехватываешь инициативу, сжимаешь меня в руках и все еще пытаешься быть нежным, хотя почти этого не умеешь.
Не в этой жизни, наверное.
И не в этой смерти.
18.1
Ночью я места себе не находила и металась по комнате, пытаясь придумать, как действовать дальше. От мороза опять покрылись ледяной коркой окна, мне все казалось, что кто-то ходит следом за мной, ледяной и бесшумный, несколько раз я даже краем глаза ловила бледный силуэт, но, стоило мне оглянуться — вокруг было пусто.
Казалось, я схожу с ума. Хорошо еще, что мне не нужно было спать для того, чтобы чувствовать себя бодро!
Мне все хотелось выйти и проверить, как там Рейвен, в порядке ли он, но я сдерживалась.
Хотя и прислушивалась изо всех сил: не прозвучат ли странные звуки, не придется ли бежать на помощь?
Но ночь прошла спокойно, на удивление. Если бы еще слова этого глупого черепа удалось выбросить из головы!
Утром первым делом я направилась в ратушу. Я не сомневалась в том, что Рейвен займется проповедником, а я в это время собиралась упокоить призраков, о которых говорил бургомистр.
Из-за этого я слегка нервничала, но… по крайней мере, это отвлекало от мыслей о Рейвене. Надев шляпку и солнечные очки, неприметную черную юбку из черной шерсти и серое короткое пальто, я надеялась, что стану незаметной для местных.
Увы, мой план не сработал: все-таки Энфорд был крохотным городишкой, где на любого чужака обращали внимание, а, обратив внимание, сразу догадывались, с кем имеют дело.
Но сжечь меня больше не пытались, что можно было назвать уже успехом.
Упокоение призраков, к моему удивлению, прошло намного проще, чем я ожидала. Первой стала полупрозрачная старушкой в платье с высоким воротником до самого подбородка и с тугой гулькой седых волос. Она была крайне возмущена тем, что ее… что-то сюда позвало, и хотела обратно, подальше от дома, где теперь жил ее взрослый внук с «раздражающе кричащими детьми».
— А что вас позвало сюда? — осмелилась спросить я.
— Откуда мне знать, милочка! Вы меня упокаивать собираетесь?
— Не упокою, пока не скажете! — уперлась я.
Призрак старушки затрясся от недовольства, но я стояла на своем. Впрочем, ничего конкретного я добиться не смогла: она говорила про «что-то непонятное».
Слово в слово то, о чем упомянул мистер Финч. Как странно.
Второй призрак рассказал ту же самую историю. Что-то позвало. Последний, согбенный старик-библиотекарь в старом костюме, который умер совсем недавно, сухой, как осенний лист, удивил:
— Незаконченное дело.
— Прошу прощения? — удивилась я.
Я нашла его на чердаке старого заброшенного дома и точно не ожидала сюрпризов. Вокруг было влажно, в дыры на крыше заглядывало серое небо, на полу в тусклом свете поблескивало столько луж, что туфли промокли сразу же. Впрочем, на это не стоило обращать внимания.
Воспаление легких мне не грозит, а остальное — неважно.
Призрак откашлялся, хрипло, надсадно, как кашляют те, кто курил много лет. Привычка из тех времен, когда он был жив, сейчас-то дышать ему было ни к чему.
— У меня какой-то проходимец умыкнул книгу, — охрипшим голосом пояснил призрак. — Давно уже, я за день до смерти проводил опись, как чувствовал, что помру. Я ведь про это знал с детства, понимаешь? Еще когда мне было лет пять…
Я закатила глаза. Вот она, фирменная болтливость призраков. И ведь сбивать нельзя! Начнет с начала, а ответ я от него так и не получу.
— Ну так… какую книгу? — поторопила я спустя примерно полчаса. — Что у вас украли?
— А, книгу, — спохватился библиотекарь, который рассказал мне уже всю свою жизнь, включая то, что любил тосты с медом, когда был ребенком. — Так вот, умыкнул какой-то паршивец! Я ж его найти должен!
— Какую книгу? — повторила я.
— Да старую, она не нужна никому была. Апокриф. Но найти-то нужно, для порядка!
Я вздрогнула. Кому он мог понадобится? Что вообще такая книга делала в простой библиотеке Энфорда⁈
Апокрифом называлось описание жизни Всевышнего, но совсем не такое, какое принято у Церкви. Не сохранилось информации о том, кто написал этот апокриф, считалось, что один из приближенных Всевышнего. Во всяком случае, это была логичная теория, потому что автор писал о Всевышнем — Яхвире — возмутительные с точки зрения церкви вещи. Например, что он был далеко не таким святым, как принято считать. Правда, автор апокрифа не отрицал главное чудо Всевышнего: воскрешение его возлюбленной.
Хотя и указывал, что для этого Всевышнему пришлось сотворить такое, что волосы дыбом вставали. Дела эти были совсем не праведными, начиная от призыва демонов и заканчивая убийствами невинных людей, ведь «Тьма ничего не отдает просто так».
Этот апокриф я тоже изучила, пока работала под руководством Рейвена над дипломным проектом. Вынуждена была признать, что написан он был намного увлекательнее, чем официальное церковное жизнеописание Всевышнего.
«В любом случае, не стоит принимать это всерьез, — отрезал Рейвен. — Всего лишь один из исторических документов, к тому же — не отличающийся конкретикой. Это не научный трактат».
Было время, когда все экземпляры этого апокрифа церковь сжигала вместе с владельцами, но затем перешла на более гуманный способ борьбы: игнорирование апокрифа в надежде, что он сам собой исчезнет в веках. В какой-то степени это сработало: об апокрифе постепенно забыли, знали о нем только истово верующие, ученые и некроманты. И воспринимали по большей части как сказку.
— Я найду, — сглотнув, пообещала я. — Или куплю городской библиотеке новый.
Как наяву я увидела клочок бумаги с нарисованной бабочкой, который дал мне Джейми. Он выглядел как оторванный уголок книжной страницы. От пробежавшего по спине холода я вздрогнула.
Страницы апокрифа традиционно украшались рисунками самых разных бабочек — бабочка была одним из символов Всевышнего, не слишком распространенным.
Может, поэтому их любил рисовать набожный Уилл, пока мы учились вместе в МагАк. У него все конспекты были разрисованы бабочками.
Потому меня передернуло, когда я увидела тот клочок бумаги, что протянул мне Джейми.
На секунду мне показалось… нет, это невозможно. Невозможно — и все. Дядюшка не стал бы мне врать. Или?.. Нет. Я раздраженно тряхнула головой.
Но… что тогда происходит?
Мог ли проповедник взять эту книгу? Найти где-то более конкретные описания ритуалов, поверить в то, что они сработают, и…
