– Любовь моя, ты меня пугаешь.
– Да я сама уже собственной тени пугаюсь. Боже! – Лиза горестно закатила глаза. – Какая же я все-таки дура! Где он, там всегда неприятности. Почему я об этом не подумала? Почему дала себя уговорить?
– О каких неприятностях ты говоришь? – невинно поинтересовалась Джемма. – Все твои неприятности позади, разве нет?
– А то, что мы сделали? Это, по-твоему...
Джемма смотрела на нее с ласковой укоризной.
– А что мы сделали?
– Мы совершили преступление, – хрипло сказала Лиза. – Пусть не умышленно, но... Мы поступили неправильно.
– Неправильно? – с хмурой улыбкой переспросил Венсан, появляясь на пороге. – Кто это тут рассуждает о правильном и неправильном?
Лиза подняла глаза.
– Ну, допустим, я.
– Смотрите-ка! – Он сел за стол и уставился на нее с веселым любопытством. – У нашей девочки проснулась совесть.
Сказано безо всякой иронии. Простая констатация факта.
– Тебе это кажется странным?
– Мне это кажется неуместным.
Ее прямо-таки подбросило на стуле.
– Ты думаешь, что говоришь? Мы убили человека. А после этого упаковали, как мусор, как пищевые отходы, и выбросили в море. Его родственники до сих пор не в курсе. Никто не оплакивал его, никто о нем не сожалел... Он лишился жизни, а взамен не получил ничего, даже человече–ских похорон!
Венсан медленно поднялся с места. Глядя на его искаженное гневом лицо, Лиза мгновенно пожалела о своих неразумных словах.
– Я не выбросил его в море, как мешок с мусором, – заговорил он очень тихо, и спокойствие его голоса представляло разительный контраст с выражением лица. – Я нашел для него лучшее место, какое можно было найти в здешних водах, и обошелся с ним со всем почтением, на какое вообще способен. Я даже прочел молитву за упокой его души... правда, я сделал это на французском языке, но, думаю, это не так важно. И после этого ты будешь говорить, что с ним обошлись не по-человечески? Знала бы ты, сколько достойных людей находят смерть в море и остаются там навсегда. Море – колыбель жизни – становится их могилой. Оно дает им покой и свободу от вечной суеты земной, от суеты человеческой... – Голос его прервался, но только на мгновение. – Быть погребенным в море – да я не желал бы для себя лучшей участи! Лечь в море, а не в землю. Поближе к рыбам, а не к червям.
Со стыдом опуская глаза, Лиза заметила, как смотрит на него Джемма – раскрыв глаза и разинув рот. Побледневший под своим чудесным загаром, с горящими от ярости глазами, он был чертовски хорош собой. Неотразимый преступник. Впервые Лиза подумала о том, что в словах Макса о его возможной принадлежности к касте воинов есть крупица правды.
– Пойми, я просто не могу разобраться, – проговорила она жалобным голосом и, услышав себя, сама скривилась от отвращения. – Может быть, он и пытался меня убить... может быть. Сейчас я уже ни в чем не уверена. В любом случае ему это не удалось. А нам – нам удалось, хотя мы вроде бы и не пытались... Как такое могло случиться?
– Никто не убивал его, ясно? Он сам оступился. Это был несчастный случай.
– Ты уверен? – шепотом спросила Лиза.
Почему-то она нуждалась в подтверждении этого факта и обращалась за этим к Венсану, как будто он был не соучастником преступления, а специально приглашенным экспертом. Незаинтересованной стороной.
– Уверен, – сказал он жестко. – Я в этом уверен. И хочу, чтобы вы обе тоже были уверены. Иначе нам крышка.
В мрачном отупении Лиза разглядывала новую клеенку, которую Джемма уже успела постелить на обеденный стол. Веселенькая такая клееночка, с клеточками и цветочками, настолько похожая на предыдущую, что заподозрить подмену можно только по отсутствию пятен и царапин от ножа. Но это дело наживное. Пару раз поставить на край стола горячую сковородку... пару раз отрезать хлеб, не пользуясь разделочной доской... Лиза сжала пальцы в кулаки.
– Можете не верить, но мне его жаль. Мне стало жаль его только теперь. Наверное, я очень дурная женщина. Но разве он заслужил другую?
– Заблудшие души, – проронил Венсан, прежде чем выйти из кухни. – Вы оба – заблудшие души. И ни один не лучше другого.
Наутро концепция изменилась, и Лиза принялась с яро–стью отстаивать свою правоту, несмотря на отсутствие обвинителей. Макс сам целиком повинен в случившемся. Он получил то, чего добивался. Любой, у кого есть голова на плечах, не то чтобы приблизиться не посмел к жертве своих низменных инстинктов, а обходил бы ее за тысячу верст! Бежал бы от нее куда глаза глядят. Сменил бы гражданство. Эмигрировал в Австралию.
– Вероятно, он недооценил масштабы катастрофы, – заметил Венсан.
– Еще бы, ведь для него это не было катастрофой.
– Да и для тебя тоже, откровенно говоря. Ты не потеряла ничего, чем стоило бы дорожить. В конце концов, девственность – это всего лишь...
Он сделал неопределенный жест, обозначающий что-то призрачное, что-то обманчивое, что-то нематериальное.
– ...дурацкая пленка, – договорила Лиза. – Я знаю. Дело не в этом, не в самом факте ее потери, а в том, что это произошло помимо моего желания. Я была не готова. Я сказала «нет».
– Выходит, этот мужчина умер только из-за того, что шестнадцать лет назад ты сказала ему «нет», а он не послушал?
– Именно! – подтвердила Лиза с каким-то злобным торжеством.
Он смотрел на нее, вне себя от удивления.
Джемма, которой надоело выслушивать весь этот бред, встала и пошла купаться. Немного погодя за ней последовал Венсан. Сквозь темные очки Лиза следила за тем, как он держится на воде, как прыгает с пирса и выбирается на пирс... Какая-то молодежь цепляется к нему, до Лизы доносятся их шуточки и смех. Он хватает одну из девиц и увлекает за собой в воду. Девица визжит, ее приятель поспешает на подмогу, и вот уже все трое крутятся колесом, обдавая друг друга фонтанами брызг и хохоча до истерики.
Молоденькие французы радуются встрече с соотечественником. Наигравшись, они всей компанией вылезают на пирс и сидят там, болтая ногами, передавая друг другу банки с кока-колой. Девушка в желтом купальнике собирается сфотографировать своих друзей, и тут Венсан, видя, что рискует попасть в кадр, быстро отворачивается и выбрасывает перед собой согнутую в локте левую руку. Отработанный стремительный жест, каким обычно отмахиваются от назойливых папарацци кинозвезды и политические деятели.
– Ого! – негромко произносит растирающаяся полотенцем Джемма. Оказывается, она тоже следила за этой сценой. – Ты видела?
– Да.
Девушка в желтом не унимается. Ей хочется запечатлеть этот миг навсегда. И этот, и тот... фотографии, много фотографий... Чтобы было что разглядывать долгими зимними вечерами, вспоминая этот восхитительный отпуск и мечтая о следующем.
Спасаясь от объектива, Венсан ныряет с пирса, и вскоре его уже можно видеть у противоположного края бухты. Он лежит на воде и позволяет ей мягко колыхать себя, как какую-нибудь водоросль.
– Вчера, – заговорила Джемма, присаживаясь на циновку, – после обеда, помнишь, вы с Венсаном рванули на мыс купаться, а я сказала, что хочу пройтись по магазинам.
Так оно и было. Все время, пока они купались и загорали, Джемма оставалась одна в Керкире, и на обратном пути из Канони они подобрали ее на набережной.
– Помню. Ты даже купила вазочку и колечко.
– Для отвода глаз. – Джемма выдержала многозначительную паузу, после чего объявила, не скрывая своего торжества: – Я была в интернет-кафе.
– Да? – отозвалась Лиза с принужденным смешком. – И чем же ты там занималась? Пыталась выйти на след нашего секретного агента?
– Примерно.
– И как успехи?
– Суди сама. Его фамилия Торанс, я видела на договоре об аренде. Конечно, это может быть чистой случайностью, но некто по фамилии Торанс с тысяча девятьсот девяносто пятого по две тысячи четвертый год возглавлял GIGN. Майор Филипп Торанс [67] , если уж совсем точно. Эти сведения общедоступны.
– Родственник?
– Почти наверняка. А учитывая свойственную таким профессиям династическую преемственность, возможно, даже отец.
Лиза почувствовала, что в ней пробуждается интерес. Невинные, да? Как же им всем хотелось сохранить эту свою псевдоневинность! Но, как известно, благими намерениями...
– А что собой представляет эта GIGN? Морская разведка? Я слышала о боевых пловцах Commando HUBERT...
– Это не одно и то же, – терпеливо объясняла Джемма, – хотя у них общая тренировочная база на острове Сан-Мандри. Commando HUBERT относится к Военно-Морскому флоту Франции, а GIGN – это Группа вмешательства национальной жандармерии.
– Так ты думаешь...
– Он может быть одним из бывших аквалангистов GIGN.
– Почему бывших?
– Потому что, если бы он был действующим, он бы здесь не сидел.
– Ему тридцать пять лет, – задумчиво проговорила Лиза.
– Ну правильно. Средний возраст бойцов этих подразделений – тридцать два года. Предварительно они должны не менее пяти лет отслужить в Национальной жандармерии, затем, уже в качестве кандидатов, пройти довольно-таки жесткий многоступенчатый отбор, ну и те, кому это удалось, на следующие три года становятся курсантами Учебного центра GIGN. Это элитное подразделение антитеррора, одно из лучших в мире. За пределами страны оно часто сотрудничает с Французской внешней разведкой.
