Спотыкаясь, девушка сделала пару шагов к манящему влагой потоку, но Луми, не говоря ни слова, отпихнул ее обратно на середину Тропы.
— Что ты себе позволяешь, щенок! Думаешь, нацепил на шею собачий клык, так и все на свете знаешь?! — закричала Соня, вырываясь.
Вода журчала, искрясь под солнцем, она была так близко, стоило только руку протянуть, а этот несносный мальчишка опять мешал ей сделать по-своему! Похоже, он вообразил себя хозяином Белой Тропы! И Соня, вспыхнув, вновь схватилась за кинжал.
Но Луми, не обращая внимания на ее крики и гнев, тащил ее за собой, словно упрямого ребенка, и бормотал успокаивающе:
— Сейчас… Сейчас отдохнем… Еще немного! Не вырывайся, скоро напьешься! Иди помедленнее, вот так, еле переставляй ноги, и не смотри на дерево… Представь себе хоть на миг, что ты не хочешь воды и не собираешься здесь отдыхать! Ну, Рыжая, попробуй, ведь ты сможешь! — И он сильно встряхнул девушку за плечо.
Соня остановилась, прикрыла глаза и, стиснув зубы, попыталась вообразить себя легко идущей вперед по Тропе… Будь проклят этот ручей! Нет, она не хочет пить, не хочет ничего, кроме самого главного — дойти до пещеры и узнать… Что узнать?..
— Что я должна узнать? — прошептала она, делая неуверенные шаги вперед, туда, куда толкал ее Луми. — Что я хочу спросить? Зачем я здесь? Где мы, Луми?
— Открывай глаза. Рыжая, вот оно, дерево! А теперь можешь пить! Ох, я-то как сейчас напьюсь! — Мальчик отпустил ее руку и нагнулся к журчащему потоку. Соня опустилась на колени рядом с ним и зачерпнула двумя горстями холодную воду. Еще никогда, утоляя жажду, она не испытывала такого наслаждения — казалось, влага тонкими струйками растекается по всему телу, даря прохладу и облегчение.
Ничего не видя и не слыша, они пили и пили, как усталые лошади. Наконец Соня почувствовала, что еще один глоток — и она лопнет. Ополоснув разгоряченное лицо, девушка поднялась с колен.
Действительно, они с Луми дошли до поворота, где росло дерево. Только что оно виднелось вдалеке, казалось недосягаемым — и вот всего за несколько шагов, пройденных с закрытыми глазами, они до него добрались…
Нет, те деревья, мимо которых они шли так долго и мучительно, совсем им не подходили! Они стояли в стороне от Тропы, и, чтобы укрыться под их сенью, путникам пришлось бы ступить на траву. А это дерево, огромное, в три обхвата, не меньше, росло прямо посередине Тропы, вздымаясь мощным стволом из белого песка. Дорога с двух сторон огибала его, образуя большую круглую площадку.
Соня смотрела ни дерево и недоумевала — почему она опять взбунтовалась?! Почему уже в который раз хотела сделать по-своему, наперекор словам Луми? Опять колдовство! Так все же зачем она здесь? Куда идет? Что хочет узнать? Соня села на песок и прислонилась спиной к шершавой коре.
Подняв голову, принялась разглядывать ветки. Дуб? Нет, не дуб… И не платан, это уж точно. Листья, круглые, как монеты, дрожа, трепетали на тонких черешках, ловя малейшее дуновение ветра.
— Луми! — позвала Соня, повернув голову в сторону ручья, — Луми, иди сюда, я хочу тебя спросить!
Мальчик подошел и уселся рядом, отбросив со лба мокрые волосы.
— Ну, зачем я тебе понадобился, Рыжая?
— Куда мы идем? И зачем? И вообще, как мы здесь очутились?! Ничего не помню… В голове совершенно пусто, и даже немного звенит. Ты-то хоть помнишь что-нибудь? И почему ты все время мне мешаешь: не пустил в лес за оленем, не дал напиться тогда, когда я захотела, зачем-то тянул к этому дереву. Голос девушки звучал обиженно. — Я совсем запуталась, ничего не понимаю, а ты все-таки ученик колдуна!
— Вот видишь, вовсе не все ты еще забыла, раз припомнила, что я ученик колдуна! — усмехнулся Луми, запустив руку в суму.
Он снова принялся что-то там нащупывать, не торопясь отвечать на вопросы.
— Что же ты замолчал? Говори, мне нужно знать, куда я иду! Я знаю, что это очень важно, и больше ничего… И это дерево…
— Висела б у тебя на шее мандрагора, как у меня, ты бы издалека чуяла недоброе! — ответил Луми, косясь на шнурок с волчьим клыком и кусочком волшебного корня. — Здесь все такое красивое, мирное, но попробуй сойди с Тропы — и пропадешь!
— Как пропадешь?
— Откуда я знаю! Я здесь впервые, как и ты! Пропадешь — и все! А Повелительницу Огня ты тоже забыла, и как кромсала дверь кинжалом, не помнишь?
Напряженно глядя в землю перед собой, Соня вслушивалась в слова мальчика. Рыжеволосая женщина… резной узор на неподатливой створке… И тут она, словно наяву, услышала рев и треск пламени, увидела пляшущую в языках огня старуху и дверь, изрезанную кинжалом. Да, это было, и было совсем недавно!
— Помню! — воскликнула Соня, хлопнув себя по колену. — Гара, ее звали Гара, и мы еле унесли от нее ноги! И куда мы идем сейчас? — Она пристально смотрела на Луми, ожидая немедленного ответа.
А тот все искал что-то на дне своей сумы.
— Ну, что же ты молчишь? — не отставала девушка, теряя терпение. — Говори, ведь я уже в который раз тебя спрашиваю!
Вместо этого Луми протянул ей флейту, Соня взяла ее, покрутила в руках:
— Ну, и что это значит?
— Играй… Играй, и что-нибудь вспомнишь!
Пожав плечами, девушка поднесла трубочку к губам, тонкие пальцы проворно пробежалось по отверстиям, и звонкая трель разорвала тишину. Старинная песенка, которую она столько раз слышала в детстве, странным образом успокоила встревоженную душу девушки. Соня опять почувствовала себя сильной и уверенной, недавняя растерянность растаяла, как дым. Она идет по Белой Тропе, идет, чтобы узнать нечто важное… Только что?
Флейта, звеневшая звонко и весело, вдруг умолкла. Луми хотел было что-то сказать, но в этот миг девушка заиграла снова. Это была опять она, странная печальная мелодия, которая доносилась из Зеркала Снов, та самая, которую Соня наигрывала вчера в доме с саламандрами… И ее звуки нашептывали о прошлом, таинственным образом вызывая в памяти картины, которые девушка сейчас же узнавала. Да, конечно, это Хауран, давно знакомый и привычный, вдоль и поперек исхоженный за годы, что она провела в доме высокочтимого Джергеса.
Дядюшка Джергес! Даже он, несмотря на свой проницательный ум и глаза, что, казалось, заглядывали прямо в душу, не мог догадаться обо всем, что вытворяла непоседливая девчонка за его спиной! Конечно, Келемет предупреждал его о своенравии своей любимицы, но после двух-трех сумасбродных выходок Соня явно присмирела, и владетель Джергес совершенно успокоился, удивляясь в глубине души, почему его друг, отважный и крутой на расправу Келемет, не смог сладить с дочерью.
«Свобода! Слишком много свободы он давал своей дикарке!» — К такому выводу пришел вельможа, с удовольствием наблюдая за успехами новой питомицы. Действительно, здесь, в его доме, у Сони совершенно не оставалось времени на всякие безумные проказы — вернее, так казалось и самому дядюшке Джергесу, и его почтенной супруге.
