Обследовав все, что только можно, парни сели на брошенные на пол доски и задумались.
— Потолок! — первым сообразил Шелест, запрокинув по привычке голову и увидев этот самый потолок. — Мы потолок не проверили.
— О-о-о-о! — дружно простонали остальные.
Потолок, как назло, был высоким. А лестниц вблизи нигде не валялось. Ленц даже за дверь камеры выглянул, чтобы в этом убедиться.
Пришлось строить лестницу из самих себя. Сначала Ленц таскал балансирующего на плечах Шелеста, а рядом ходили Льен и Дамир, готовясь ловить, если они свалятся. Потом Дамир стал таскать Льена. И повезло именно им.
Гладивший потолок Льен что-то обнаружил, слез и для начала постучал по помеченному крестиком месту доской от койки.
Место на этот стук отреагировало бурно. Оттуда сначала посыпалась штукатурка, заставив парней расчихаться, а потом и вовсе свалилось несколько камней, только чудом никого не огрев по голове.
А медный диск, с загадочными значками вьющимися по краю, парни обнаружили только когда осела пыль. Студентусы рассматривали этот диск с удивлением. А Льен немного похмурился, покрутил его туда-сюда, а потом вдруг обнаружил, что если значки рассматривать под другим углом, они вполне узнаваемы, хоть и украшены завитками с цветочками.
— Ах ты ж зараза, — неподдельно восхитился маг.
— Что? — хором спросили студентусы.
— Лекарский амулет и накопитель. Одновременно! — зло ответил Льен.
— Лекарский? — удивился Дамир, неплохо в целительстве разбиравшийся и не шибко понимавший на что там можно злиться.
— Он усыпляет. Очень хорошо усыпляет, — объяснил Льен. — Человеку можно во внутренностях копаться, а он не проснется. Поэтому такие амулеты делают именными, настраивают на конкретного мага, чтобы никто лишний не воспользовался. Впрочем, даже среди целителей сложно найти человека, который сможет работать с подобным амулетом, там свои особенности. Так что пользуются чаще какими-то травами. А тут вдруг сам сработал, среагировав на наше появление.
Студентусы опять переглянулись.
— А накопитель? — спросил Дамир.
— А тут мы можем смело радоваться, что мы сильные и нас много, — практически выплюнул Льен. — Иначе могли и не проснуться. Эта дрянь из нас силу тянула. Вы пока бестолковые и не замечаете разницу, а я чувствую! Тянула, пока не заполнилась, зараза! И, вероятно, это происходило и раньше, иначе бы нас сюда не засунули. И…
Льен от полноты чувств пнул доски, а Ленц вдруг почувствовал странную пустоту в животе.
— Нас хотели убить? — с подозрением спросил он. — Поэтому и не спешат кормить?
В том, что в тюрьмах должны кормить, Ленц был уверен. Успел попасть сопливым пацаненком. И хорошо, что оттуда отправили не обратно в сиротинец, а в школу магии. Иначе еще и воспитатели бы где-то закрыли и посадили на хлеб с водой.
— Не знаю, — раздраженно ответил Льен.
— Нас хотели убить из-за кольца, которое понравилось той девице, — сделал вывод Ленц, злобно пнул дверь, выскочил в коридор и помчался мстить.
Остальные переглянулись и пошли следом, а потом и побежали, потому что Ленц уже с грохотом несся по деревянной лестнице. А Льен хмурился и бормотал, что о девице беспокоиться не стоит. Девица, наверняка, уже свое получила. Времени прошло достаточно.
глава 12
Глава 12
Почему нельзя обижать магов.
Городской голова и глава стражи Жабьего Рова неплохо провели время вчера, и плохо его провели с утра, загоняв бедных целителей, но добившись в итоге от них того, что головная боль исчезла. Совсем плохо это время для обоих начало проходить, когда они рискнули покинуть кабинет главы, в котором лечились утром и хорошо проводили время в компании ветреных барышень вечером. Кроме барышень там, конечно, были и другие мужчины, и в целом ничем таким уж предосудительным они там не занимались. Всего лишь играли в карты. А барышни были нужны сугубо для украшения вечера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Что жены обоих благородных мужей отказывались понимать. И из-за чего встречали едва избавившихся от головной боли мужей сидя на скамейке для просителей с таким видом, словно мужья их выгнали из дому в чем были, еще и пнули напоследок. И если с женой городского головы что-то такое можно было проделать, если забыть о ее батюшке-купце, которому несчастный зять был должен столько, что не смел на благоверную даже голос поднять, то супругу главы стражи боялись даже каторжники. Особенно когда она упирала руки в бока, выставляла вперед челюсть и грозно сводила брови вместе. А потом еще и тяжеловесно ступала, будя в бедных мужиках смутные воспоминания об обезумевших быках, а у кое-кого и о драконах.
Одеты обе дамы были в розовые платья с воздушными кружевами, нашитыми густо и богато. Тоненькой жене городского головы оно даже на удивление шло, а вот жену главы стражи делало похожей на бегемота в облаке. И пугала она из-за этого даже больше.
Собутыльники, узрев жен, сразу поняли, что зря вышли. Да и то, что начавшийся столь плохо день хорошо не закончится, тоже поняли. Но отступать было уже поздно. Позорного бегства обратно в кабинет, жены точно бы не простили.
Выслушав от благородных дам все, что они о них думали, несчастные мужья совсем приуныли, а потом и вовсе сбежали. Якобы по делам. В тюрьму. Она им показалась самым надежным местом для того, чтобы спрятаться.
Как потом оказалось, они на ее счет очень сильно ошибались.
— Ну как у нас дела? — с наигранной бодростью спросил глава стражи, заходя в башню на холме.
Стражники, резавшиеся в карты за расшатанным столом, быстренько это дело свернули, переглянулись, а потом один почему-то побледнел, а второй попытался бочком проскользнуть в дверцу, ведущую к камерам. И если бы главный стражник пришел один, у него это бы вполне получилось, но маневры заметил городской голова и громко удивился.
Стражник тут же вернулся на место и стал излишне широко улыбаться, почему-то забыв поприветствовать начальство по всей форме. А его справившийся с распихиванием по карманам карт приятель стал еще бледнее.
— Так... — мрачно произнес главный стражник и почесал затылок. — Что вы здесь без меня сотворили? Опять какого-то купчишку закрыли, чтобы другой купчишка его обогнал и первым доехал до ярмарки в Пятилистнике?
Стражники замотали головами. Переглянулись. Печально вздохнули. А потом тот, что был побледнее начал каяться, не дожидаясь, чтобы начальство само пошло и посмотрело на пополнение в камерах.
— Маги, — сказал он печально. — Там, откуда они выходят вялыми и тихими.
— Буйствовали в кабаке? — заинтересовался голова, знавший о камере, умеющей усмирять буйных магов.
Вообще, бросать магов в ту камеру официально было запрещено. Десяток лет назад там кто-то взял и помер, хорошо хоть болото было рядом и этот факт удалось скрыть. Пару лет спустя кто-то из усмиренных додумался, что неспроста это и пожаловался на тюрьму. Но там повезло и камера своей магической сути почему-то не проявила. Вот после этого пользоваться ней стали осторожно, только если маги совсем уж наглели. И по одному никого там не закрывали. Компаниями маги там не помирали, хотя иногда приходилось их отправлять к лекарям. И в целом камера была штукой полезной. Однажды благодаря ей даже наглый мальчишка не успел вовремя доехать до душеприказчика и наследство получил его брат, хорошо за это заплативший. Вот только пользоваться этой камерой без высочайшего разрешения начальства простые стражники не имели права. Поэтому и перепугались.
— И кого же вы там закрыли? — полюбопытствовал голова.
Стражники переглянулись, посмотрели на начальство и получив его кивок, поспешили удовлетворить любопытство главного человека в городе. Имен они узнать не догадались, поэтому первым делом просто вывали на стол вещи арестованных.
Голова к столу подошел. С интересом поворошил вещи, а потом, некрасиво приоткрыв рот, уставился на меч.
