— Кажется, надо, чтобы они ее целовали, — подсказал Ленц, наконец рассыпав монетки по мешочкам.
Грозная женщина тряхнула несчастных стражников и сказала:
— Ну!
Впрочем, и в этом случае волшебство не сработало.
— Видимо, нужна любовь, но кто же ее такую полюбит, с мерзким характером, мерзким голосом и опухшей рожей, — задумчиво сказал Ленц.
— Но вы ее к лекарям в столицу на всякий случай свозите, может, что-то и подскажут, — добавил Льен. — Хотя зная Джульетту… без любви не обойдется.
Дева опять завыла.
Стена продолжала тихонько осыпаться.
А на улице поднимался ветер, разнося песок в разные стороны.
Вороны же наоборот спускались на любимый мусорник и с громким карканьем что-то там делили.
И один только Ванечка довольно улыбался, окончательно убедившись, что является самым настоящим повелителем зверей.
— Никто никуда не пойдет, пока мы хотя бы не попробуем! — громко рявкнула после некоторых размышлений жена главы стражи.
И действительно никто и никуда не пошел.
Несчастные мужья потому, что не решились спорить с женами.
Бедная заколдованная дева потому, что не очень и хотелась выходить на улицу и демонстрировать случайным прохожим свое личико.
Маги, потому, что стало любопытно, как решительные женщины намереваются расколдовать свою «былиночку». Льен ведь ясно сказал, что без раскаяния в содеянном там вряд ли обойдешься и лучше бы везти деву к хорошему специалисту, который, возможно, найдет какой-то обходной путь. Но мать пострадавшей уперлась, а подруга ее поддержала.
Женщины не стали никуда уходить, потому что им надо было разработать план мероприятия.
Несчастные расцелованные стражники никуда не шли потому, что подозревали — стоит уйти, овце-медведица забудет как они выглядели и опять полезет целоваться. А они и первый раз еле это пережили. Да и то, только потому, что после поцелуев выхлебали всю смородиновую настойку, хранившуюся в шкафчике за документами.
Томия никуда не пошла, потому что доламывала стену и размышляла о том, а не сломать ли заодно и всю тюрьму, очень уж хорошо шло дело. А заодно, можно было бы хоть примерно свой уровень высчитать. Так, на будущее. Да и не мешал никто эту несчастную тюрьму ломать. Словно это было рядовым событием, и стены ни с того, ни с сего превращаются в песок ежедневно.
Правда, немного подумав, Томия все-таки решила соорудить подходящий проход для лошади, которую не намеревалась оставлять на улице, помня о конокрадах, и дальше спасать магов с помощью мечей, щита и ударов силой — это будет грубо и просто, но действенно.
Ваня, кстати, тоже никуда не пошел. Он даже с дерева не слез, потому что дрессировать ворон, сидя в его кроне, оказалось весьма удобно.
А ежи, успевшие скопиться под деревом, никуда идти и не собирались. Они отдыхали и ждали своего повелителя.
Ну или девок с самогоном, если здесь таковые водятся и хотят послушать песни про гаремы в далеких жарких странах.
Разработка плана длилась довольно долго. Даже успела придти смена тюремных стражей, полюбоваться дырой в стене, удивиться и чуть не поднять тревогу. Городской голова эту смену еле успокоил. А дамы, у которых планы никак не ладились, наконец махнули на них рукой и сразу же нашли для желающих действия стражей работу.
Одного отправили собирать по городу достойных мужчин и тащить в тюрьму, чтобы попытались расколдовать «былиночку». Как именно он должен с этим справляться в одиночку, бедолаге не сказали, но он даже спорить не стал, услышав, что остальным придется целовать нечто страхолюдное в зеленом платье и пытаться его расколдовать.
Впрочем, стражник был сообразительным и прежде, чем искать по городу «прекрасных принцев, как из сказки» собрал компанию приятелей, чтобы этих «принцев» ловить и нанял экипаж, чтобы их туда складывать и везти.
А то попробуй потащи кого-то через город на виду. Сразу же найдутся недовольные. И то, что тащат чтобы расколдовать «былиночку», никому интересно не будет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А знаешь, наши учителя еще ничего, — глубокомысленно сказал Ленц Шелесту, наблюдая за тем, как здоровенная жена главы стражи подтаскивает к дочке городского головы сопротивляющегося мужика в форме и, держа его за шкирку, заставляет поцеловать опять трубно ревущую овце-медведицу.
— Да нет, такие же, — отмахнулся Шелест. — Тоже легких путей не ищут и несут всякую чушь, которая должна кого-то вдохновить.
Дамир покивал.
Льен, пытавшийся по доброте душевной объяснить городскому голове, что тащить «сказочных принцев» насильно попросту бесполезно, потому что в книжках его невесты все делается во имя любви и добровольно, узнал, что это с впавшей в раж женой главного стражника спорить бесполезно, а то и опасно. Еще зашибет ненароком. Лучше делать как она скажет, подождать, пока успокоится, а потом забросить заколдованную дурынду в карету и повезти в столицу, пока жены еще что-то не измыслили.
Жены у головы и главы стражи вообще оказались дамами решительными и с фантазией.
Томия, услышав нечеловеческие вопли сопротивляющегося «прекрасного принца», и даже опознав в них мужские, решила, что дыра уже достаточно большая и спрыгнув с лошади, пошла штурмовать тюрьму, ведя лошадь на поводу.
Успевшая собраться у тюрьмы любопытствующая толпа, ждущая продолжения об утоленном в болоте цирке и одновременно страшащаяся продолжения о якобы появившейся в городе страшной болезни, расступилась перед девушкой, признав в ней выжившую циркачку. Проводила ее взглядами, шушуканьем и пожеланиями страшно отомстить, особенно какому-то толстому стражнику, который отказывался платить за выпитое пиво.
— Вот дурость, — прошептала Томия, удивляясь местным традициям.
Нет, у нее дома разборки между птичьими домами тоже собирали толпы любопытных и не боящихся, что и их ненароком зашибут. Но у этих любопытных хотя бы был повод не бояться. Разборки уже лет шестьдесят больше всего похожи на обыкновенные соревнования по типу: «чей боец лучше». И проходят их на специальных аренах, где зрители сидят за защитным экраном. И убить там могут только участников боев, да и то, либо особо невезучих, либо каких-то идиотов, слишком много о себе возомнивших и полезших туда, где у них не было шансов выжить.
А тут, ломают тюрьму, идут ее штурмовать, открыто говоря об этом. А они стоят, таращатся и дурацкие напутствия раздают.
— Тупицы, — сказала Томия и от огорчения пнула остаток осыпавшейся стены, торчащей из кучи песка этаким гнилым зубом.
Остаток стены оказался не шибко прочным и улетел вглубь помещения, судя по звуку, кого-то там зашибив.
— Эй, поосторожнее можно?! Я тут чай пью! — заорали голосом Ленца. — Теперь уже с песком!
Томия, успевшая выставить перед собой щит и шагнуть вперед, поморгала, привыкая к сумраку в помещении, и пытаясь избавиться от попавшей в глаза пыли. Потом удивленно посмотрела на магов, спокойно сидящих перед обломками стола, на который рухнул кусок стены. Они действительно держали в руках чашки. А Дамир еще и многообещающе улыбался.
— Я вас спасать пришла! — заявила девушка.
— Заходи, спасай, — великодушно предложил Ленц и махнул свободной рукой в сторону придавленного столом мужика. — Впрочем, ты его уже спасла. От участи хуже, чем смерть.
В самом дальнем и темном углу что-то заскулило.
Томия удивленно посмотрела туда. Несколько мгновений пялилась на двух розово-кружевных теток, одну низкую и тонкую, вторую высокую и толстую. А потом заметила, что на полу сидит и скулит еще одна, пряча лицо за нечесаными волосами.
— О… — только и смогла сказать Томия, не зная, что и думать.
— Это овца заколдованная в медведя, — представил третью Ленц. — А придавила ты прекрасного принца, не желавшего ее расколдовывать. Бедняга так сопротивлялся, что даже мужики не выдержали и убежали делать чай. Теперь таскают его туда-сюда. Никогда не думал, что мне будет таскать чай целый городской голова. А потом относить обратно, чтобы добавить сахара, остудить, подогреть…
