Калерия выбежала в свою комнату и с нетерпением надрезала конверт. Там оказалась открытка с выпуклыми цветами и двумя обручальными кольцами с позолотой. Рита выходит замуж! Она приглашает подругу на свадьбу!
Лера десять раз перечитала текст приглашения.
— Ты что тут скачешь и визжишь одна? — В комнату заглянула мама. — А где Олег?
— Мама! Рита замуж выходит в Ленинграде! Это от нее приглашение! Мама! Я должна немедленно ехать, позови Лизу.
— Лера, да ты с ума сошла! Ты не успеешь. Да и билетов может не оказаться…
— Мама, скорее, я еду! Свадьба — завтра!
Лера не хотела ничего слушать. Она твердо знала, что сейчас поступит так, как подсказывает ей сердце. Она целую вечность не видела подругу детства, она никогда не была в Ленинграде… она… Да что там говорить? Она хочет ехать, и она поедет!
В доме поднялась канитель, вызванная внезапным отъездом Калерии. Олег вызвался проводить девушку.
— Лера, когда ты вернешься, я надеюсь услышать ответ, — напомнил Олег, стоя на перроне и глядя на нее через открытое окно вагона.
— Что? Ах да…
Калерия уже была далеко отсюда.
Ах, как здорово, что человечество придумало железную дорогу! Как скучна была бы жизнь, не существуй в ней скорый поезд! Это неповторимое чувство, когда садишься одна в вагон и уезжаешь прочь! И смотришь в окно, а там — луга с редкими домишками, деревни в клубах тумана, незнакомые люди со своими радостями и печалями. А впереди — что-то новое, манящее. А прошлому, кажется, не угнаться за тобой, не достать!
Ах, какое блаженство мчаться под стук колес и перебирать в голове всевозможные мысли. И можно о чем-то думать, а о чем-то — нет. Можно прислушаться к неспешному разговору попутчиков, а можно спрятаться за книжкой. А можно, наконец, отложить решение всех вопросов и отдаться просто жизни.
Лера пила чай, смотрела в окно, вспоминала Риту, школу, юность. Жизнь казалась ей теперь чередой станций. Останавливаться на них не хотелось. Сейчас бы лететь вперед, в будущее. В Твери в купе зашли новые пассажиры. Женщина с девочкой лет семи раскладывали свои вещи, стараясь не шуметь. Лера проснулась и сквозь остатки сна слышала тихие перешептывания новых пассажиров.
— Ты обещала, что я поеду наверху, — обиженно шептала девочка. — Зачем тогда обещала?
— Уже ночь, ты можешь упасть во сне.
— Но ты же обещала!
В результате переговоров девочка выпросила себе право полежать немножечко и немедленно оказалась наверху, напротив Калерии. Поезд тронулся, поплыли огни станции. Ребенок припал к окну, но темнота быстро завладела миром, ничего интересного за окном не показывали. Девочка со вздохом повернулась к Калерии.
— Здравствуйте, — вежливо сказала она, обнаружив, что соседка не спит. — Вы едете в Ленинград?
Калерия кивнула и вскоре уже знала, что девочка едет к бабушке в Гатчину, где проводит каждое лето, что осенью идет во второй класс и в своем звене является санитаром.
— Мы коллеги, — улыбнулась Калерия. — Я недавно стала врачом.
— Что вы говорите! — по-взрослому поразилась девочка. И тут же добавила: — Я думала, что вы девушка, а вы уже тетя!
«Да, я уже тетя», — мысленно согласилась Калерия. Ее отчего-то пронзила мысль, что у нее могла быть такая же дочь, как эта девочка, что они вдвоем могли бы ехать в поезде и разговаривать о разных вещах. Наверное, совсем иначе ощущать себя в роли матери. А кто она сейчас? По-прежнему послушная дочь своих родителей, которая не знает, чего хочет от жизни. Она стоит на пороге и не знает, в какую сторону шагнуть.
Девочка и ее мама давно спали, а в душе Калерии что-то происходило, правда, она не могла сказать — что.
Поезд прибыл рано утром. Калерия взяла такси и велела везти себя по указанному адресу. Водитель попался разговорчивый, сразу начал экскурсию, обращая ее внимание то на одно здание, то на другое. Лера крутила головой, с готовностью воспринимая и уже почти любя этот город.
Возле въезда на Васильевский остров водитель остановился.
— Придется подождать. Сейчас мосты будут сводить.
Лера вышла из машины и подошла к Ростральным колоннам. Город притихший, но величественно-свежий лежал вокруг. Прямо перед ней серебрилась Нева, и задранные кверху половинки мостов стремились друг к другу, как протянутые навстречу руки. Что-то дрогнуло у девушки в душе, когда мосты качнулись и соединились.
Спящие мокрые улицы, дом с глухой стеной, арка…
— Рита!
— Лерка! Лерочка!
Объятия, слезы радости, тысячи вопросов, воспоминания, то и дело прерываемые возгласами:
— Какая ты взрослая! А красивая!
Подруги не виделись с тех пор, как отца Риты направили в Ленинград преподавать в университете.
Ритина мать, покачивая головой, смотрела на подружек, вздыхала.
— Невесты! Улетите из гнезда…
— Мама! Только не вздумай плакать! — запротестовала Рита и увела подругу к себе.
На кровати, поверх покрывала, лежало свадебное платье. На подушке вуалью белела фата.
— Как же я рада, Лерка, что ты приехала! Как я соскучилась!
— Но кто твой избранник? Гражданский? Военный?
— Конечно, военный! Курсант, без пяти минут офицер, моряк. Вот! Ой, Лерочка, какая красивая у них форма! Сразу после свадьбы — выпуск у них в училище, ты пойдешь с нами! Это нельзя пропустить. Построение, марш, потом вручение дипломов и офицерских погон, а потом — прогулка на военном корабле… Представляешь?
— Ты будешь женой моряка… Вот уж не ожидала!
— Ты думаешь, я ожидала? Но Петербург — город моряков. Теперь я — морячка! «Прощай, любимый город, уходим завтра в море…» — пропела Рита, вальсируя с фатой в руках.
— «И ранней порой мелькнет за кормой знакомый платок голубой…» — подхватила Лера, любуясь подругой.
— Риточка, одеваться! Вот-вот парикмахер приедет! — крикнули из-за двери.
Лера с удовольствием отдалась свадебной суете. Она рада была оказаться полезной. Вместе с другими подружками невесты писала шуточные лозунги, вывешивала их у подъезда и на лестничной площадке, готовила атрибуты для выкупа невесты.
— Едут, едут! — закричали с балкона.
Все девушки, включая невесту, ринулись в большую комнату, где уже стояли в ряд приготовленные стулья. Невесту усадили с краю, а остальные заняли свободные места. Девушек накрыли белыми одинаковыми простынками.
Лера слышала шум, мужские голоса, смех. В комнату молодых людей, по-видимому, не впустили, потому что голоса замерли где-то неподалеку.
— Ну что ж, Николай, вот здесь твоя суженая, — возвестил женский голос с лукавинкой. — Угадаешь с первого раза — она твоя.
