На какое-то мгновение суровое лицо Фальконе застыло от напряжения. Затем он кивнул Нику.
– Ладно, может быть, она действительно нуждается в человеке, которому могла бы доверить свои тайны. Может быть... – Он посмотрел на Ника, словно увидел в первый раз. – Во дворе церкви сейчас собралась целая толпа репортеров. Выведите ее отсюда, посидите с ней где-нибудь в кафе и поговорите спокойно, а примерно через час приведите ее сюда через черный ход.
– Хорошо, – согласился Ник, хотя это предложение его заметно озадачило. Он понял, что за словами шефа стоит нечто особенное. – Синьор?
– Да, вы правы, – сказал Фальконе, хитро подмигнув ему. – У меня появилась прекрасная идея. Притворитесь ее очередным любовником. У вас получится. Пусть репортеры подумают, что она ввязалась в очередной роман. Давайте разыграем их. Когда выйдете во двор, обнимите ее за талию и дайте понять газетчикам, что вас связывает нечто большее, чем простая дружба.
– Вы хотите, чтобы я... – Ник даже задохнулся от возмущения.
– Я хочу, чтобы вы дали им понять, что неравнодушны к Саре Фарнезе, вот и все. Они растрезвонят об этом на весь город, и наш мерзавец получит необходимое сообщение. Мы можем потратить несколько месяцев на поиски негодяя, а эта уловка способна резко ускорить решение нашей задачи. Будет лучше, если он сам придет к нам, то есть к вам, если быть точным.
– Синьор...
– Не волнуйся, парень, все будет нормально, – успокоил его Фальконе, продолжая ухмыляться. – Мы будем начеку и не дадим ему совершить очередное преступление. Надеюсь, ты доверяешь своей полиции, не правда ли?
Ник Коста повернулся и зашагал к выходу, забрав с собой Сару. На крыльце они сразу же натолкнулись на толпу журналистов, которые защелкали фотоаппаратами и застрекотали кинокамерами. Несколько человек попытались задать им какие-то вопросы, но Ник и Сара молча прошествовали к воротам. При этом Ник одной рукой крепко обнимал Сару за талию, а другой отталкивал наиболее навязчивых репортеров. Подойдя к машине, Ник открыл дверцу и усадил Сару на переднее сиденье. Только после этого он повернулся к телекамерам и мило улыбнулся, давая понять, что весьма доволен поведением своей спутницы. В этот момент он вспомнил ее рассказ о женщине, которая хотела стать папой римским, но в итоге была растерзана обезумевшей толпой фанатиков. Правда, потом выяснилось, что это всего лишь красивая легенда, но она существует до сих пор и оказывает какое-то влияние на жизнь истинно верующих людей.
Он сел за руль и посмотрел на Сару. Она была бледной и не скрывала своего страха перед беснующейся толпой. А он вдруг подумал, что как-то слишком легко и быстро согласился подыгрывать Фальконе, взяв на себя роль очередного любовника Сары Фарнезе. Причем сделал это не без удовольствия.
– Что происходит, Ник? – спросила его насмерть перепуганная Сара. – Что случилось?
– Не знаю, – соврал тот, – но вы не должны волноваться, все нормально. Сара, я сделаю все возможное, чтобы никто не причинил вам вреда.
Она посмотрела в окошко на запитую полуденной жарой улицу, где, казалось, не осталось и грана свежего воздуха. А Ник Коста подумал, что помимо своей воли с головой окунулся в море лжи.
21
Джино Фоссе жил в башне, которая, казалось, сошла со страниц готической волшебной сказки. Здание, выстроенное из медового цвета кирпича, располагалось на вершине небольшого холма, возвышавшегося над древней улочкой Кливус Скаури. Напротив башни находилась базилика Святых Иоанна и Павла, к которой он недавно был приписан в качестве приходского священника и которая располагалась всего в десяти минутах ходьбы от его прежнего места службы – госпиталя Святого Иоанна. Конечно, базилика Святых Иоанна и Павла – это совсем не то что Ватикан, но церковному начальству виднее.
Башня, где Джино он проживал уже почти месяц, была встроена в стену Аврелия, сооруженную в третьем веке и частично окружавшую исторический центр города. Пройдя вдоль стены, Джино выяснил, что она заканчивается церковью Святого Себастьяна и упирается в Старую Аппиеву дорогу.
Базилика, выдержанная в романском стиле, была возведена в средние века на месте кладбища, и хотя она так и не вошла в число главных достопримечательностей Рима и поэтому была почти неизвестна туристам, Джино Фоссе считал ее наиболее интересным храмом в Риме. Ведь она хранила память о святых великомучениках Иоанне и Павле.
Согласно легенде, Иоанн и Павел служили офицерами при дворе императора Константина. Уже во время правления Юлиана Отступника, они наотрез отказались поклоняться языческим божествам. За это Юлиан приказал обезглавить их вместе с женщиной, которая за ними ухаживала. Приказ был приведен в исполнение в доме на том самом холме, где впоследствии была возведена базилика в их честь. Несколько веков спустя она стала местом поклонения верующих. Их энтузиазм возрос, когда археологи обнаружили под фундаментом храма остатки жилища, а рядом с ними – три захоронения с совершенно ясными указаниями на реальность событий произошедших в далекие времена.
Своих гостей Джино Фоссе иногда водил в подвал, стены там были украшены древними фресками. При этом он испытывал удивительное ощущение, как будто справлял церковную службу, посвященную тайнам человеческой жизни и нестабильности всего того, что умные люди в университетах называют словом "факты". Раньше все помещения башни занимала городская стража, а с пятнадцатого века их начали предоставлять наиболее опытным и надежным священнослужителям местного прихода.
Джино жил в маленькой квартире, состоявшей из спальни, гостиной и ванной комнаты. В подвале он устроил кладовку, а наверху, в небольшой восьмиугольной комнате, что-то вроде кабинета, туда он не пускал даже самых важных гостей.
В конце пятнадцатого века в башне долгие годы жил и работал известный композитор ди Камбио – автор знаменитого хорала, который папа римский Александр VI назвал "ангельским пением". Именно поэтому башня упоминается на всех концертах и юбилейных мероприятиях, посвященных ди Камбио, однако попасть сюда можно только с особого разрешения Ватикана. Подобная строгость гарантировала Джино относительную безопасность и довольно спокойное существование. Впрочем, как-то настырные туристы, в основном американцы, добились разрешения, и Джино вынужден был провести их по всем комнатам исторического здания. Туристы восхищенно цокали языками, разводили руками и озирались с раскрытыми от восторга ртами. И никто из них даже не спросил, что находится наверху. Но даже если они и спросили бы, Джино все равно не сказал бы им правды и уж тем более не повел бы в заветную комнату. Она была его самой страшной тайной.
В то солнечное воскресное утро Джино Фоссе уже в семь часов был наверху, в любимом октаэдре, он собирался привести все здесь в порядок и подготовиться к службе в госпитале. Пол был завален сотнями компакт-дисков, и Джино долго выбирал, что бы послушать. Ему предстояло весь день утешать безнадежно больных, а для этого требовалось немало душевных сил. Кроме того, нужно было сосредоточиться для выполнения основной миссии, призыв к которой он услышал совсем недавно.
Джино поставил знаменитую джазовую композицию Джона Колтрейна под названием "Гигантские шаги" и принялся рассматривать фотографии на стене, вдохновляясь на подвиги. На диване лежали предметы, необходимые для исполнения нового приказания: наркотики, украденные в госпитале, так как Джино сам порой нуждался в поддержании физического и психического равновесия, толстые веревки, автоматический пистолет системы "Беретта" калибра девять миллиметров, украденный при посещении армейского госпиталя, что неподалеку от церкви Святого Иоанна, и множество ножей – больших и маленьких, узких и широких. Ножи были аккуратно протерты и навевали приятные воспоминания. Они были такими острыми, что, казалось, никто не уцелеет, попади на острие лезвия.
Служебные обязанности в госпитале отнимут у Джино первую половину дня, зато вторая будет полностью в его распоряжении, и он, без сомнения, проведет ее отменно. После обеда его ждут великие дела, и надо как следует подготовиться к ним.
22
Во всем виновата слава. Алисия Ваккарини узнала об этом два месяца спустя после того, как одержала убедительную победу на выборах и стала депутатом парламента от "Северного альянса" в Болонье. Пока она оставалась никому не известным профессором университета все было нормально, а как стала известным политиком и депутатом парламента, началась череда скандалов. Одному из местных папарацци каким-то образом удалось раскопать негативные подробности ее личной жизни и убедить общественность в том, что Алисия Ваккарини – лесбиянка. Тут же нашлись ее бывшие любовницы, которые за небольшие деньги поведали о своих связях с ней и привели достаточно убедительные доказательства ее нетрадиционной ориентации.
