– Ее искать пробовали?
– Как ты себе это представляешь? Показать фотографию голой задницы и спросить: не знаете ли вы эту женщину? Ты бы так узнал?
– Смотря кого, – улыбнулся Глеб.
– Вот и я думаю, что это бессмысленное занятие. В гостинице, где делали снимки, ее никто не видел. Проверку провели основательную. Как она туда попала, неизвестно. А вот Самохвалова припомнили.
– Место, где был установлен фотоаппарат, нашли?
– Конечно. Ты даже по снимкам можешь догадаться, что камера находилась наверху, за панелью карниза.
– Отпечатков пальцев, конечно, никаких?
– Там все стерильно, хотя гостиница и затрапезная. Везде захватано, залапано, а там чисто.
Кстати, снимки сделаны почти за шесть месяцев-до смерти Самохвалова.
– Странно, что полковника запомнили. Он был пьян, буянил?
– Нет, – оживился Потапчук, – вот это и настораживает. Полковника запомнили, будто предчувствуя, что через определенное время о нем спросят. И еще одна интересная деталь: в гостинице он появлялся несколько раз. И незадолго до смерти в том числе.
– Один? – спросил Глеб.
– Да, один.
– Он сам заказывал номер?
– Звонили по телефону и бронировали. В «Заре» уверены, что бронировал он сам, хотя гарантий, конечно, никаких, позвонить мог любой. Теперь забудем о полковнике Самохвалове, перейдем к другому полковнику. Надеюсь, ты слышал, что в Козицком переулке расстреляна машина, двое убиты?
– Я прочел, генерал.
– Ах да, – Потапчук ухмыльнулся, – старость – не радость, забывчивым становлюсь, Глеб.
– Мне бы такую забывчивость, как у вас, – парировал Сиверов.
– Ладно, ладно, не ерничай. Прессу к машине мы не подпустили, погибли высокопоставленный чиновник из Белого дома и мой человек, полковник Каширин. Расстреляли их нагло, спешили. Скорее всего, заранее покушение не готовили, но сработали очень профессионально.
– Свидетели есть?
– Жилец дома. Мужику одному жена запрещает курить в квартире, так он в форточку голову выставляет, вот он и увидел два автомобиля – черный джип и «жигули» шестой модели.
– А номера?
– Кто же номера запомнит? Дождь, вечер, в переулке темнота, хоть глаз выколи. А свидетель докурил раньше, чем стрельба началась. Самого убийства не видел. Насколько я понимаю, – генерал говорил спокойно, но временами голос подрагивал, – они уединились, вероятнее всего, Бубновский передавал полковнику важную информацию, добытую накануне.
– На улице, в машине?
– А ты по-другому работаешь? Кстати, не худший способ. Не на Главпочтамте же, как в кино показывают, дипломатами под стойкой меняться или в баре каком-нибудь. Всегда так делалось, и будет делаться. Но их, наверное, вели, правда, не знаю, кого именно – Бубновского или Каширина.
– А что должен был передать Бубновский?
– Что-то чрезвычайно важное, потому что Каширин перенес встречу со мной на следующее утро.
– Как вы думаете, что это могло быть?
– Я полагаю, что-то связанное с Советом Министров. Они там химичат, и Бубновский близко подобрался к разгадке. Скорее всего, какие-нибудь крупномасштабные финансовые аферы.
– Что значит «крупномасштабные»? – Сиверов взглянул на Потапчука. – Для кого-то и сто долларов – большие деньги.
– Нет, Глеб, тех ребят даже цифры с пятью нулями не очень-то интересуют, думаю, там в ходу совсем другой порядок цифр.
– И что Бубновский?
– По-видимому, он хотел передать Каширину документы, возможно, список людей, завязанных в этой афере.
– Какие-нибудь документы при них нашли?
– Нет, убийцы все забрали, если, конечно, документы были.
– А дубликаты? Может, в компьютере?
– Все проверено, компьютер чист. И скорее всего, очистил его сам Бубновский, боясь или чувствуя, что за ним следят. И еще, – продолжал Потапчук, – когда мы попали в его кабинет, а сделать это было не очень легко, сейф оказался вскрытым, хотя Бубновский совсем недавно тайно поменял замок, да и ключи были только у него.
– Да, странная какая-то цепочка получается.
Чтобы такие высокопоставленные офицеры гибли один за другим… Обычно их покупают, а не отстреливают.
– Есть и такие, которых нельзя купить.
– Значит, остались в живых и действуют против вас те, кого уже купили, – заключил Глеб.
– Вот потому и пришел к тебе. Звонить мне не стоит, я уверен, что все телефоны прослушиваются.
Еще несколько часов до самого позднего вечера разговаривал генерал с Глебом Сиверовым.
Имеющиеся в их распоряжении факты наводили на мысль, что существует некая довольно-таки могущественная организация, которую можно вычислить, влияние которой ощущается, но при этом самой организации как бы и нет – что-то вроде спецслужбы, идеально законспирированной и непонятно кому подчиняющейся. А главное, оставалось загадкой, в чьих интересах она действует.
Назвать ее действия антигосударственными было трудно, но по прошествии некоторого времени они могли стать таковыми. Любая структура, набирая силу, стремится к власти, стремится к монополии.
Именно к такому, в общем-то, страшному выводу пришли генерал ФСБ Потапчук и его агент Глеб Сиверов, действующий под кличкой Слепой.
Вполне возможно, таинственная структура набрала уже такую силу, что в состоянии потягаться с ФСБ и ФСК, и еще неизвестно, кто кого переиграет. Пока счет был не в пользу ФСБ.
– С чего ты думаешь начать?
– А почему, Федор Филиппович, вы решили, что я собираюсь начинать? Я же не мистик, в призраков не верю. Меня тоже все это настораживает, но пока я не знаю, за что ухватиться, с чего начать.
Тоже мне, нашли специалиста по нечистой силе.
Пригласите священника, пусть окропит святой водой здание ФСБ и компьютеры в аналитическом центре, глядишь, поможет.
Генерал рассмеялся, понимая, что Сиверов шутит.
– В свою мансарду ты священника приглашал?
– Да, монаха-буддиста. Он раскурил у меня какие-то палочки, прочел мантры, и после этого даже тараканы убежали.
Потапчук хмыкнул и сразу вновь стал серьезным.
– Разыгрывать, Глеб, ты, конечно, умеешь, но ситуация такова, что надо что-то делать. Тем более, я и за собой чувствую наблюдение. Каждый мой шаг, я это проверял, становится известен.
– Кому?
– Не знаю, если бы знал, к тебе бы не стал обращаться, поверь. Я очень надеюсь, что ты включишься в работу. Попробую, конечно, переговорить с директором ФСБ, изложу ему свои догадки. Он любит факты, а фактов-то и нет. Тебя же, как я понимаю, устроят и общие рассуждения. Короче, займись этим делом, Глеб.
– Хорошо, – коротко согласился Сиверов.
– Как будем держать связь?
Глеб надолго задумался, выпил чашечку кофе и, наконец, посмотрел в глаза Потапчуку.
– Вы телефон с собой не брали?
– Нет.
– Правильно сделали. Они наверняка знают частоту и сразу же засекут, где вы находитесь, даже если вы и слова не скажете, только нажмете кнопку. Нужно придумать что-то другое. Телефон – вещь, конечно, хорошая, но, к сожалению, излучает радиоволны.
И тут Глеб сообразил.
– Как я раньше не додумался! – он отстегнул свой пейджер, на который Потапчук иногда сбрасывал информацию, и подал генералу. – Номер абонента помните?
– Конечно.
– Он работает только как приемник, значит, засечь его невозможно. А информацию я постараюсь передавать самую расплывчатую, чтобы кроме меня и вас никто не понял. Мол, встретимся в том же месте в то же время. Отсчет будем вести от сегодняшнего дня. Например, на пятый день встречаемся, где всегда, в условленный час.
– Хорошо придумал, – одобрил генерал, понимая, что Сиверов нашел единственно верный выход. – С чего думаешь начать? – Федор Филиппович уже рассказал все, что ему было известно, и теперь ждал предложений от Глеба.
– Лучше всего зайти издалека. Центр организации, как я понимаю, хорошо прикрыт, к нему не подберешься. А на периферии всегда найдутся слабые звенья, обязательно кто-нибудь случайно оказывается втянутым в чужие авантюры. Если вы правы, то организация призраков довольно широкая, и, следовательно, там хватает случайных людей. Не действуют же они в пустоте? Они материальны, как и мы с вами, едят, пьют, имеют человеческие слабости.
– Какие?
– Ну, в карты играют, например, с женщинами развлекаются, пьют в ресторанах. Отсюда я и попробую зайти.
– Это довольно расплывчато, Глеб.
– у Пока ничего определенного сказать не могу, но знаю одно: всех притягивают деньги. Значит, нужно искать среди людей состоятельных, способных финансировать организацию, или же среди тех, на кого они свои деньги тратят – проститутки, например, любовницы, чиновники, которых им приходится подкупать…
– Ты рассуждаешь, Глеб, как заправский рэкетир.
– Жизнь научила. С мерзавцами разбираешься, поневоле перенимаешь их методы. Я оставлю себе фотографии, – Сиверов положил руку на пластиковую папку. С картонной Потапчук никогда не расставался, она была дорога ему как память.
