— Капитан, люки в машинное отделение задраены и скованы цепью. Войти туда невозможно. Думаю, помещение наполовину затоплено, — сообщил он.
— Кто-то задраил люки? Что происходит?.. Почему мы тонем, стоя на якоре? — спрашивал капитан, стряхивая с себя оцепенение и пытаясь в уме найти ответы на свои вопросы.
— Похоже, трюмы уже затопило. Нижняя палуба быстро набирает воду, — отчеканил инженер, наконец отдышавшись.
— Ничего не поделаешь, придется покидать корабль, — сказал Питт хладнокровно.
Слова его, логичные и безжалостные, болью отдались в сердце капитана. Приказ покинуть корабль для него, да и для любого другого капитана, был равносилен согласию матери расстаться с собственным ребенком. Никакой другой приказ не несет в себе больших страданий. Последующие мытарства, связанные с ответственностью перед судовладельцами, страховыми компаниями и морским управлением, — вещи неприятные. Писать отчеты, доказывать, оправдываться — дело сложное и хлопотное. Однако даже оно не доставляет капитану больших страданий, чем вид убегающей с палубы, насмерть перепуганной команды и последующий уход под воду ставшей родным домом громады из дерева и стали. Как и семейные автомобили, корабли несут в себе частичку души своих капитанов и матросов, уникальные черты их характеров, привычки, склонности и причуды. Многие капитаны относятся к своим кораблям как к возлюбленным, и Харитонов был из их числа.
Он как-то внезапно осунулся и сник. Умом капитан понимал справедливость слов Питта, смирился с ними, но отдать приказ не мог. Он мрачно посмотрел на инженера и, не говоря ни слова, кивнул.
Питт выскочил с мостика, на ходу лихорадочно раздумывая над тем, как бы подольше удержать судно на плаву. Мысль снова облачиться в водолазный костюм и попробовать пробраться в машинное отделение казалась соблазнительной, но не слишком удачной. Ну проберется он клюкам, собьет цепь — на это, кстати, потребуется немало времени, — а дальше что? Если пробоина расположена в днище, под машинным отделением, он ничего не сможет сделать, чтобы остановить воду.
Ответ пришел к нему внезапно, когда он столкнулся с Джордино и Ганном, выскочившими вместе с остальными на верхнюю палубу.
— Похоже, мы снова промокнем, — пробасил Джордино. В голосе его не было ни капли тревоги.
— Машинное отделение заблокировано и наполняется водой. Мы тонем. Сколько еще корабль продержится на плаву — не знаю. Во всяком случае, недолго, — отозвался Питт и внимательно посмотрел вниз, на кренящуюся кормовую палубу. — Сколько времени тебе понадобится на разогрев двигателя?
— Считай, что я его уже разогрел, — ответил Джордино и ринулся на корму, не дожидаясь объяснений Питта.
— Руди, позаботься об исследователях, которых мы спасли. Собери их и приведи к спасательной шлюпке. Затем постарайся убедить капитана ослабить якорную цепь, — проговорил он Ганну, трясшемуся на холодном ветру в легонькой ветровке. Тот кивнул, и Питт побежал следом за Джордино.
— У вас есть какая-то мысль? — крикнул ему вдогонку Руди.
— Да, гениальная, — бросил Питт через плечо и скрылся из виду.
«Камов» взмыл в ночное небо, ненадолго зависнув над тонущим кораблем.
— Дети и женщины садятся в лодку первыми. Не забыл? — спросил Джордино, поудобнее устраиваясь в кресле первого пилота.
— Я попросил Руди приглядеть за исследователями, чтобы те не растерялись в суматохе, и привести их на палубу, — ответил Питт, догадываясь, о ком беспокоится Джордино. — Не переживай, ни Тереза, ни остальные не успеют ног замочить, как мы уже вернемся.
Выглянув из окон кабины, они осмотрели корпус корабля, больше освещенного береговыми огнями, чем включенными на нем аварийными лампами. Питт очень надеялся, что все сложится так, как он задумал, и корабль продержится на воде до их возвращения. «Верещагин»тонул, и сверху это было особенно заметно. Вода в кормовой части уже закрывала ватерлинию. «Через полчаса она дойдет до верхней палубы», — подумал Питт. Джордино по привычке взял курс на Листвянку. Питт оторвал взгляд от терпящего бедствие судна и перевел его на берег и болтавшиеся на волнах причаленные к нему лодки.
— Ищешь что-нибудь особенное? — спросил Джордино.
— Да. Надеюсь отыскать мощный буксир, — ответил Питт, хотя и знал, что такого судна на озере нет. Рыбацкие лодки, маломощные суденышки вроде того, что потеряла геологоразведочная группа, его не интересовали. Три-четыре таких волна легко забросила на берег и перевернула.
— Как тебе вон тот рослый крепыш? — спросил Джордино, мотнув головой в сторону длинного ряда огней милях в двух от них.
— Странно. Вчера вечером его тут не было. Возможно, недавно подошел. Давай-ка посмотрим.
Джордино, увеличив скорость, повел вертолет к огням, которые вскоре приняли очертания внушительного судна. По мере приближения к нему Питт увидел, что это сухогруз длиной максимум футов двести. Корпус его, выкрашенный в черный цвет, от самого верха до ватерлинии покрывали крупные пятна ржавчины. На синей, потускневшей от времени трубе, возвышавшейся над другими, красовался золотой меч. Судно явно бороздило воды Байкала уже несколько десятилетий, перевозило лес и уголь из Листвянки в отдаленные поселки на северном берегу. Джордино приблизил вертолет к правому борту, и Питт заметил установленный на кормовой палубе большой черный подъемник. Он снова оглядел облезлый борт, трубу и покачал головой:
— Не пойдет. Он пришвартован, дым из труб не идет —значит, двигатели у него скорее всего холодные, а разогревать их очень долго. — Питт посмотрел в сторону деревни. — Думаю, сейчас нам нужна скорость, а не мощность.
— Скорость? — переспросил Джордино и, не задавая вопросов, взял курс на деревню.
— Да, скорость, — повторил Питт, кивнув на вереницу огней вдалеке, обрамлявших изящный корпус.
На борту «Верещагина» полным ходом, но без спешки и паники шла подготовка к эвакуации. Половина команды уже сидела в двух спасательных шлюпках, и моторист готовился спустить их на воду. Ганн пробился сквозь толпу матросов и исследователей к дальней части палубы, затем спустился вниз. В конце перехода вода заливала палубные надстройки, а там, где шел Ганн, она пока доходила только до лодыжек. Гостевые каюты находились рядом, и Руди с облегчением увидел, что вода в них еще не проникла. Он окликнул Терезу и Татьяну, забарабанил в дверь, повернул ручку, и дверь подалась. Каюта оказалась пустой. Руди не заметил в ней личных вещей, но не удивился, поскольку Тереза и Татьяна не успели захватить с собой ничего с тонущей лодки — в чем были, в том и бросились в декомпрессионную камеру. Только скомканные одеяла на кроватях указывали на то, что в них спали.
