— В общем так, Свон, сейчас я иду в церковь. Отец Шон обещал помочь мне найти, что это была за притча на теле последней жертвы. А в морг поход откладывается до вечера, так как в таких делах ночь — наша лучшая помощница.
— Надеюсь, Вы не против, если я пойду вместе с Вами?
— Пойдем, я всегда рад компании.
Итак, мы собрались и направились в церковь святого Бартоломея. Так как время окончания утренних месс было мне уже известно, мы пришли как раз вовремя, примерно за 15 минут до ее конца. Пройдя внутрь, мы сели прямо на первой скамье, что всем наверняка показалось весьма нескромно, однако скромностью я страдал, так сказать, крайне редко, и то в моменты, совсем отличные от этого.
Конечно, я выбрал это место не просто так, целью моей было то, чтобы отец Шон заметил мое присутствие, дабы мне опять не пришлось заниматься его поисками. После окончания мессы, когда основная масса людей разошлась, Отец Шон подошел к нам.
— Здравствуйте, отец Шон, — сказал я, приветственно встав.
— Здравствуйте, мистер Болт. А это Ваш молодой подмастерье? — спросил он, кивнув в сторону Свона.
— Нет, это, конечно, и правда молодой подмастерье, но, увы, не мой. Знакомьтесь, Свон Рэдклиф — студент медик.
— Здравствуйте, святой отец, — сказал Свон, немного смутившись.
— Итак, Вам удалось выяснить, что это за притча?
— Конечно, все достаточно просто, притча говорит: «Кроткое сердце — жизнь для тела, зависть — гниль для костей». Вот и все, надеюсь, я сумел Вам помочь.
— Безусловно, я Вам очень благодарен.
— Надеюсь, Вам это пригодится.
— Я тоже надеюсь, что это прольет свет на это темное дело.
Попрощавшись со священником, мы вышли на улицу.
— Притча вполне мне ясна, это намек на завистливость — один из семи смертных грехов человека.
— И какие же выводы мы можем сделать из этого заключения?
— К сожалению, — сказал я, глубоко задумавшись, — к сожалению, никаких.
— Так что же нам тогда делать дальше?
— А дальше мы встречаемся с тобой в полночь возле городского морга. Ты не передумал?
— Нет, я буду ждать Вас там в полночь.
После этих слов мы с Рэдклифом еще раз взглянули друг на друга и разошлись в разных направлениях.
Воспользовавшись наличием свободного времени, я решил принять предложение Маргарет Стоун и нанести ей визит. Добравшись до ее дома, я позвонил в дверь. Дверь открыла ее служанка, любезно меня проводившая в комнату, и даже сразу узнавшая. Маргарет была серьезно увлечена чтением какой-то книги, поэтому она даже никак не прореагировала на мой приход.
— Добрый день, сказал я негромко.
— А, это Вы, простите, я была так увлечена чтением, что даже не заметила, как Вы вошли. Садитесь рядом, — сказала она, указав рукой на место подле себя.
— Что же вы читали? — спросил я, пытаясь сохранить полное спокойствие, хотя ее предложение расположиться рядом с ней вызвало просто бурю внутри меня.
— Это одна очень интересная книга, мне дала ее мадам Ди Пуасье.
— А, неужели что-нибудь про спиритизм?
— Вы так говорите об этом, как будто собираетесь насмехаться! — заметила она возмущенно.
— Нет, что Вы, я просто интересуюсь.
— Ну хорошо, когда-нибудь я тоже дам Вам ее почитать, — сказав это, она отложила в сторону книгу и, придвинувшись ко мне совсем близко, принялась заигрывать, накручивая на палец мои волосы и всячески тормоша их своими нежными ручками.
— Итак, мистер Болт, расскажите мне о себе.
— Что Вы хотите услышать? — спросил я, пытаясь всячески продемонстрировать свою невозмутимость.
— Только правду! Откуда Вы, как Вы занялись этим расследованием, чем заняты ваши мысли и ваше сердце? — сказав последнюю фразу, она слегка коснулась моей груди.
— Моя жизнь не так уж интересна, мисс Стоун. Я приехал в Лондон из маленькой деревушки. Перебивался здесь в поисках работы, пока однажды мистер Рэмон не вызвал меня к себе с предложением заняться этим делом. Думаю, что слава обо мне дошла до него совершенно случайно, благодаря моим прошлым заслугам в частных расследованиях. Мысли мои, конечно, заняты работой.
— А сердце?
— Свободно, — сказал я, отведя глаза.
— А я-то думала, оно занято мной, — ответила она с некоторой претензией во взгляде.
С минуту после этой фразы мы сидели молча, смотря друг другу в глаза. Вдруг Маргарет прильнула к моему лицу и нежно поцеловала меня в губы. В голове моей совершился полный переворот, никогда еще простой поцелуй не делал со мной таких необыкновенных волнений.
— А теперь? — спросила она неожиданно.
— Что теперь?
— Теперь оно будет занято мной? — спросила она совершенно холодным голосом.
— Милая Маргарет, ну Вы как дитя, ну, хотите, оно будет занято Вами, — услышав это, Маргарет сразу же расплылась в улыбке и, обняв меня за шею, начала мне что-то сладостно мурлыкать.
Я не знаю, сколько мы так просидели, знаю только, что очень, очень долго, потому что даже солнце уже скрылось, и на улице стало совсем темно. Она много меня расспрашивала, много потешалась над моими устоями и взглядами, мне казалось, что вообще все, что я ей наговорил, было абсолютно лишним. Я знал, что многие вещи лучше держать при себе и не доверять их другим людям, особенно таким, как она. Ведь несмотря на то, что я полностью таял в ее объятьях, я прекрасно понимал, что она лишь играет со мной. Что все ее чувства абсолютно игрушечные, но в них так хотелось верить. Посмотрев на часы, я понял, что опаздываю, и, приложив над собой усилия, попросил Маргарет проводить меня. Условившись о будущей встрече, я крепко сжал ее в своих объятиях и, взяв с нее обещание никогда меня не покидать, вышел вон.
Время шло к полночи, а значит, Свон должен был быть уже где-то в пути, мне оставалось лишь искренне надеяться, что он не передумал, и что вся та решительность, которую я видел сегодня с утра, не была сиюминутным желанием подвигов. Подходя к моргу, я заметил одинокую фигуру, стоявшую возле старого фонарного столба, это был Свон.
— Мистер Болт, ну слава Богу! Я уже начал было волноваться, что Вы не придете.
— Ну, знаешь, это был бы крайне странный поступок с моей стороны.
— Да, вероятно.
— Насколько мне известно, заднее окно морга всегда остается открытым, правда, не совсем понятно, с какой целью… Я предлагаю воспользоваться им в качестве входа.
— Идет.
Зайдя с торца дома и обнаружив окно действительно открытым, я подсадил Свона, так как он был значительно миниатюрней меня, и тот с легкостью влез в окно.
— Теперь Ваша очередь, — произнес он шепотом.
Оглянувшись по сторонам и обнаружив валявшуюся неподалеку бочку, я быстренько прикатил ее как можно ближе к окну и, воспользовавшись ею в качестве хорошей ступеньки, моментально шмыгнул в окно. Зажигать здесь свет, конечно, было нельзя, так как патруль, обходящий спящий город, мог легко заметить эту странность и, смекнув, застукать нас прямо на месте преступления. Поэтому именно на этот случай я взял с собой небольшие свечки, от которых как раз не исходило так много света, как от масляной или керосиновой лампы. Взяв по свечке, мы разошлись в разные части морга так, чтобы как можно быстрей обнаружить именно то тело, которое было нам необходимо.
Место, конечно, не самое приятное, хочу Вам сказать. В помещении было несколько сыро и, конечно же, холодно, однако аромат, который здесь стоял, не мог сравниться ни с чем. Вдоль стен стояли столы с накрытыми простынями трупами. Одна мысль о том, что можно было увидеть, сняв одну из них, вызывала мурашки по всему телу. Ощущение смерти, ее безнадежности, ее холодности, боли и нестерпимой тоски достигало здесь своего апогея. Теперь я четко знал, что, только оказавшись здесь, увидев и прочувствовав все это, человек может понять, что такое смерть в действительности. Мы очень часто читаем об этом, слышим об этом, но, не касаясь лично, не понимаем. А пожалуй, особенный ужас состоит в знании и видении ее обстоятельств. Да, это чувство я не забуду уже никогда. И пока я пространственно ходил между всеми этими столами, Свон, в отличие от меня, результативно занимался нашим делом.
— Мистер Болт! — прошептал он мне, — я, кажется, нашел.
Подойдя к столу, возле которого стоял Свон, я взглянул на труп, и, опознав его по уже знакомым мне признакам преступления, сделал отмашку рукой. Свон, в отличие от меня, был привычен к подобным вещам, поэтому без всякой заминки он поднес свечку ближе к телу и, склонившись над ним, приступил к осмотру.
— Ну, что скажешь, Свон?
— Да пока ничего определенного, одно только мне совершенно ясно — подобные раны нанесены весьма специфическим орудием.
— А у тебя есть предположения, каким именно?
— К сожалению нет, боюсь, что я здесь совершенно бесполезен, хотя, стойте-ка, — сказал он, поднеся свечу как можно ближе, — дайте мне вашу лупу, мистер Болт.
