– Mon Dieu![6] – проронил Алексей всплывшее из каких-то неведомых глубин памяти французское восклицание. Всплывшее, нужно заметить, на редкость уместно. – Макароны с лягушатиной! А улиток ты туда, часом, не добавлял?
– Нет, – лаконично сказал Никита.
– Слава богу! – Леха рухнул на колени, вознося ладони к потолку. – О благодарю Тебя, Сущий на небеси, что Ты удержал проказливые ручонки…
– Нет. Потому что я добавил их в соус, – хладнокровно прервал его пылкую речь Добрынин, после чего изобразил восторженный гогот: – Бу-га-га!
Леха вскочил и затравленно огляделся. Полулитровая емкость из-под улиток обнаружилась тут же, на столе.
– Боюсь спрашивать, но… Как у нас насчет тараканов? Червей? Гусениц?
– У Илюхи в загашнике имеется бутылка мескаля «с гусеницей». Пойло зовется «Монте Албан», гусеница – гузано. Ею можно и нужно закусывать. Однако, Алексей… – в голосе Никиты прорезалась укоризна, – неужели ты собрался пить мескаль за завтраком?..
– Вообще-то нет, – пробормотал Попа и спешно удалился в ванную. Пока не выяснились еще какие-нибудь сногсшибательные подробности относительно меню предстоящей трапезы.
Соус «кошмар язвенника» бодрил и обжигал не хуже свежесваренного колумбийского кофе. Комиссарские макароны были длинны и толсты как садовый шланг, а в отверстиях многих из них прятались лягушечьи конечности. Чай был в меру горяч и крепок. Булочки с маком, изюмом и корицей, которых не разглядел в первый набег на кухню Попов, – румяны и пышны. Медов на столе обнаружилось три сорта.
– «Если будешь так стараться, будешь чай варить опять, то на праздничек, наверно, подарю рублевок пять…» – с улыбкой процитировал Илья и подмигнул Никите.
– «Пять рублей ведь денег много, с ними можно погулять! – подхватил Добрынин. – Знать, и Феня-недотрога меня станет уважать!»
– Погляжу-погляжу, – шаловливо отозвалась та.
Леха налегал на булочки и в пикировку не вступал. Во-первых, не помнил цитируемые стишата. Во-вторых, опасался проболтаться, что слизняки с лягушками очень даже пришлись ему по вкусу.
Покончив с гастрономическим роскошеством, друзья устроились на балконе. Курцы-огурцы посапывали в две носогрейки. Илюха брезгливо морщился и поминал недобрым словом ближайшую родню Колумба и Петра Первого, лично ответственных за появление на балконе табака. Кроме того, он махал перед мордой ладонью, разгоняя дым, но несгибаемо оставался рядом.
– А изрядно мы вчера шухера в родном краю навели, – блаженно прищурился на солнышко Леха. – Чего бы сегодня сотворить выдающегося? Чем имена в истории увековечить?
– В историю влипнуть не штука, штука из нее выпутаться, – философски заметил Никита. – А дел у нас по самые брови. На дивизию хватит. И каждое первостатейной важности. Вот хоть бы лягушат консервированных взять. Кто ловит валютных земноводных в нашем краю? Какими объемами? Боюсь, истребляют квакушек хищнически, на развод не оставляют. Не удивлюсь, если даже в период икрометания и спаривания добывают.
– В период спаривания, то есть как раз сейчас, – задумчиво сказал Илья.
– Так поедемте ж к болотам! – воскликнул Леха. – Схватим браконьеров за причинные места и зачнем в трясину окунать. Живо признаются, кто, где и почем родиной торгует. Ну как, витязи, айда?
– Отчего бы нет, – кивнул Никита. – Подальше поедем, поглубже макнем.
– Не, к болотам не выйдет, – хмуро заявил Муромский.
– Вот так притча. Ужель наш медведь комарья испугался? Все ночных москитов не забудешь?
– Как бы не так. Это они меня пусть боятся до мокрых крыльев. Об мою шкуру и у шершней жала гнутся-тупятся, а комарам вообще карачун. Дело, робяты, в другом. Дороги у нас, сами знаете, дрянь.
Курильщики дружно закивали. Сказав «дрянь», Илья здорово приукрасил ситуацию. Объявления о продаже автомобилей, где встречается хвалебная строка «без пробега по Картафанову!» давно перекочевали из области безрадостных анекдотов в область реальных фактов.
– Так это еще по городу, – дополнительно понизил градус оптимизма Муромский. – А за десятым километром дорог совсем нету, одни направления. Не успеем «мама» крикнуть, ляжет наша «окушка» на брюшко. Как пить дать ляжет. И улучшения Матвейки-Паровоза не спасут.
– Тогда встречное предложение, – нашелся неунывающий Попов. – Дорогами и займемся. Поспращаем кого следует, почему в нашем уголке Руссии до сих пор две беды коренятся, боками толкаются? Авось и поборем вторую по счету. – Он вздохнул. – Ибо с первой, братцы, даже нам, кабанам, пока что не совладать.
Братцы трагически примолкли. Ну а что тут скажешь? Первую беду победить разве ж можно? Ответ возник сам собою. Сигаретный дым хитро переплелся с папиросным и свернулся в фигуру, до невозможности похожую на гигантский кукиш. Смотрела дымная дуля точно на наших героев. Торчащий большой палец издевательски двигался. Друзья замерли, следя за ним будто загипнотизированные.
– Это не я, – пискнул голосок Фенюшки.
Странное оцепенение тут же нарушилось.
– И где же в Картафанове первая беда вторую усугубляет больше всего? – спросил Добрынин, решительно взболтав и перемешав окурком горькое творение сладкого дыма. – Если я предположу, что в мэрии, возражения поступят?
Возражений, ясно, не поступило. Зато Илюха при слове «мэрия» скроил кислую физиономию. Будто сию минуту маленькими глотками всосал стакан уксуса и закусил лимончиком.
– Только не к бургомистру, ребята! Сегодня я не чувствую в себе достаточно душевных сил для борьбы с отцами города. Да, честно говоря, и вообще с кем бы то ни было…
Друзья воззрились на него с недоумением. Разве ожидали они услышать пораженческие слова от несокрушимого Ильи? Особенно в самом что ни есть дебюте революционной деятельности.
– А ведь и впрямь, ты что-то сегодня не в духе, – озабоченно заметил Никита. – Плохо спал? Мало ел?
– Штангой чего-нибудь прищемил? Брюхо с улиток пучит? – подключился Попов.
Илья под испытующими взглядами друзей пригорюнился.
– Инга не приходила.
– Вон оно что! – завопили те. – Так она же к зачетам готовится, дурья ты башка! Память твоя дырявая! Курсовую по психологии у Дредда списывает.
– То-то и оно, что у Дредда, – буркнул Илья. Потом решительно пристукнул кулаками по коленям: – А, ладно! Неволить девку – куда годится? Поехали, сынки, лягушат спасать. В грязь, в топь. К кикиморам и пиявкам в гости!
– Как скажешь, батя, – взъерошил его бобрик просветлевший от такой перемены Илюхиного настроения Никита. – В грязь так в грязь. Рулить-то тебе.
– Зато машину толкать, если засядет, нам, – прибавил, хохотнув, Попа. – Сапоги надо захватить.
Привычно забравшись на заднее сиденье «Оки», Леха откинулся на мягкую кожаную спинку, вытянул ноги и раскинул руки. Благодать, комфорт, простор! Простор? Комфорт?!
Он встрепенулся:
– Эге, ребята, а ведь что-то с нашей машинкой не так.
Ребята повернулись.
– Что не так? Из форточки дует? Клапана стучат? Бензином пахнет?
Леха сидел, подобравшись, крутил головой и осторожно трогал диванчик. Под пальцами ощущалась натуральная кожа дорогушей выделки. До потолка было рукой подать. То есть метр минимум. Половичок под ногами выглядел точь-в-точь будто бухарский ковер ручной работы. Каковым, пожалуй, и являлся. Попов потянул носом воздух и проговорил:
– Пахнет как раз морским бризом и цветущим садом. Не запах меня тревожит. Понимаете, пространства здесь образовалось как-то больно уж много. Я сапогами передних сидений не достаю. А во мне без малого сажень и полвершка росту.
– Высок репей, да черт ему рад, – меланхолично проговорил невысокий Никита. – Мне и прежде тесно не было.
Леха только отмахнулся, зачастил:
– То есть мы – я, Инга и Дредд – еще ночью как-то больно хорошо тут вместились. Но теперь совсем ни в какие ворота! Стол для мини-бильярда установить можно. И еще местечко для скромной драки на две персоны останется. Фенюшка, сознавайся, твои штучки?
– Ее, ее! – радостно заложила невидимую девицу папуасская образина, болтающаяся под зеркалом. – Всю дорогу ваша ворожея чего-то колдует, приговаривает. Эх, добраться бы мне до приличного шамана да рассказать, что слышал от нее… – мечтательно добавила голова. – Тот меня в благодарность беспременно оживил бы.
– Оживил бы, ага! К свиной заднице прирастил, вот и вся благодарность, – сердито отозвалась Феня.
– Так, значит, точно твоих рук дело?
– Ну моих. Хоть и не рук.
– Расскажи, милая! – загорелся узнать технические подробности Алексей.
– А чего рассказывать? Есть у меня на примете вагон приличного пространства, оттуда и отщипнула толику.
– Вагон и маленькая тележка, – раскачиваясь и брякая клыками на бусах от гордости за собственное остроумие, встряла сушеная черепушка.
– Никаких тележек, – отрезала Фенюшка. – Зато вагон самый настоящий, правительственный. Нынче-то государственные люди все больше на аэропланах перемещаются, а раньше поезда предпочитали. Вот и стоит один такой бронированный состав в нашем депо на консервации. Позабыт-позаброшен. Никому-то он, бедненький, не интересен, а ведь до чего устроен разумно! Я и позаимствовала из него чуток объема. На время, конечно. Мало будет, еще возьму.
