долгожданной встречи приближается. Я жду, визуализирую её перед собой. Сегодня она одета в сиреневую прозрачную блузку и чёрные брюки со стрелками. Волосы собраны в пучок, пробор набок.
Я частенько поглядываю на дверь, представляя себе её появление, отчего сердце замирает. Это похоже на сладкую прелюдию, предоргазменное состояние. Ещё чуть-чуть, осталось немного подождать, и всё случится. Волнуюсь, не понимая почему, ёрзаю на стуле.
Жду.
И вот это происходит. Слышу шум: двигаются стулья, коллеги поднимаются из-за стола – это означает, что совещание закончилось. А также, что сейчас я увижу её. Сердце колотится сильнее, я даже прижимаю к нему руку. Жду. Голоса становятся громче, я могу разобрать некоторые слова – руководство подходит к двери. Без сожаления опускаю крышку ноутбука – неважно, что делал до этого, – и поднимаюсь со стула.
Обычно она появляется первой. Ищет меня взглядом и всегда улыбается, когда находит. Закатывает глаза, показывая, как её всё достало, после чего быстро несколько раз кивает на выход, дескать, пора сваливать скорее.
Лифт всегда находится на нашем этаже, я забочусь об этом.
Прежде чем нас кто-то может догнать, мы уже едем вниз и идём к машине.
Мне не нравится, что Але приходится ещё и вести машину после тяжёлого дня, я бы хотел, чтобы она расслаблялась рядом со мной, возможно, начинала дремать, так как она не высыпается – это я знаю точно. Но рулить мне нельзя, и я сажусь на пассажирское кресло. Всё, что могу сделать, – это уговорить её вызвать такси, если время слишком позднее. Иногда она соглашается.
Вечером мы всегда много разговариваем, она жалуется на коллег, начальство, клиентов. Я всегда не её стороне, неважно, что она рассказывает. Мы вместе ищем выходы из сложившихся ситуаций, иногда это происходит уже в душе, так как время позднее, и спокойно поговорить не получается.
Потом я делаю Але массаж, даже если она уже спит. Потому что она слишком напряжённая, а я очень боюсь за неё.
Я прописал… если можно так выразиться, ей слабые антидепрессанты, травки, которые продаются без рецепта. Слежу, чтобы она не забывала их принимать.
И, несмотря на все мои усилия, у Али идёт кровь. И во сне, и в течение дня. У неё нет времени обследоваться у врача, но я и так знаю, какое ей необходимо лечение. Ей нужно сменить работу.
Понимаю, что стал частью её жизни, вписался в её сумасшедший график, что не имею права менять Алю кардинально, не должен даже просить о подобном, да мне и предложить-то нечего. Моя Аля предпочитает высокий уровень жизни – дорогую одежду, шикарные рестораны. Она заставила меня отказаться от скромной съёмной квартирки, потому что «в таких трущобах жить нельзя». К сожалению, я не могу обеспечить ей те условия жизни, к которым она привыкла, но… Если кто-то думает, что я испытываю угрызения совести из-за того, что не оставляю её, этот человек ошибается. Тут нужно понимать, что только я знаю, как нужно обращаться с моей Алей. А другие мужчины? Пусть даже состоятельные… Они делают только хуже. Это она уже проходила до меня. К чему её привели прошлые отношения? Только я могу помочь ей, и, бесы в моей голове, делаю всё, что в силах.
* * *
Глава 13. Аля
Чем дольше я живу с Олегом, тем сильнее понимаю, как недалеко от него ушла в плане «ненормальности», и то, что у него есть справка, а у меня нет – форменная несправедливость.
То, что я собираюсь произнести сейчас, лишний раз подтвердит сказанное выше.
Мне не нравится, что он перестал общаться со своими испанцами.
Говорит, что поссорился с ними. Ни Эм, ни Эмиль больше не приходят на работу или к нам в гости, мы вместе не ходим в кино, хотя это и позволяет сэкономить на билетах.
Олег меняется, в этом нет никаких сомнений, но я безумно боюсь любых перемен.
За последнее время я прочла множество литературы по шизофрении, общалась с мамой Олега, которая подробно рассказывала, как распознать признаки ухудшения. Мне следует обращать внимание на любое изменение в поведении, явное проявление страха, тревоги, плохой сон, беспричинный смех и прочее, прочее. Я искала что-то подобное в поведении Олега всю весну и начало лета, так как мне сказали, что это самое время для обострений. Но подобных симптомов в его поведении обнаружить не удавалось. Ничего подозрительного, помимо иногда грубого «Как же ты меня замучила своими расспросами», я не слышала.
Изо дня в день он становится всё нормальнее, что радует и пугает одновременно. Когда я практически силком затащила его в свою квартиру, а потом и в свою жизнь, я видела перед собой человека, сумевшего приспособиться. Пусть даже его адаптивность заключалась в невидимых друзьях, являющихся частью личного пространства, куда он всегда мог сбежать, если внешний мир на него давил. Выдуманный мирок принадлежал только ему, был своего рода отдушиной. И он рушился прямо на глазах, ненужный и забытый.
Я стараюсь заменить его воображаемую вселенную собой, но у меня слишком мало опыта. Иногда, когда Олег часами не разговаривает, я теряюсь. Понимаю, что если желание побыть в одиночестве относить к признакам шизофрении, то всех людей на планете пора распределить по больницам, поэтому стараюсь не обращать на это внимание. Но мне страшно, потому что я не знаю, о чём он думает. Нет, конечно, самого Олега я не боюсь, даже мысли нет, что он может причинять вред. Мне страшно, что он может причинить вред себе.
По субботам я всегда убираю в квартире. Так было заведено ещё в доме родителей, и я впитывала этот распорядок с детства. Олег лежит на диване с отсутствующим выражением лица. Кажется, он спит с открытыми глазами.
– У тебя всё хорошо? Олег, может, поможешь мне? – спрашиваю.
– Аля, давай вечером, я неважно себя чувствую, – отвечает вяло.
– У тебя что-то болит? – Я сажусь рядом.
Он отворачивается.
– Тут болит, – отвечает, прижимая руку к затылку. – Дай мне полчаса.
Глава 14.1. Олег
Мне следует выходить куда-нибудь с Алей чаще, но пока не получается.
Я лежу на диване с закрытыми… с открытыми глазами (это неважно) и жду, пока подействуют успокоительные, которые я сам себе прописал взамен транквилизаторов, рецепт на которые лёгкой рукой подмахнул «доктор». Сон стал отвратительным, прерывистым и пустым. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя, чтобы всё стало как прежде. Аля переживает за меня, и это плохо, но мне нужно хотя бы минут двадцать.
