Взвалив тело чернокожего на плечо, он неторопливо двинулся по деревьям к маленькому, обнесенному частоколом поселку, потому что опять нуждался в стрелах.
Подобравшись к палисаду, Тарзан увидел возбужденную толпу, окружавшую обоих беглецов, которые, дрожа от страха и усталости, рассказывали неслыханные подробности своего приключения.
— Мирандо, — говорили они, — шел вперед неподалеку от них, внезапно он побежал, крича, что страшный человек, белый и голый, преследует его. Они тоже побежали.
Затем снова раздался пронзительный крик ужаса Мирандо, и когда они обернулись, то увидели потрясающее зрелище — тело их товарища летело вверх, в деревья, руки и ноги его судорожно бились в воздухе, а язык высовывался из открытого рта. Ни одного звука не произнес он больше, и около него не было видно решительно никого.
В поселке началась паника. Но мудрый старый Мбонга сделал вид, что не верит их рассказу.
— Вы поведали нам длинную сказку потому, что не посмели сказать правды. Вам стыдно признаться, что когда лев прыгнул на Мирандо, вы удрали, бросив его. Вы трусы!
Едва Мбонга кончил говорить, как над ним в ветвях дерева раздался громкий треск. Все со страхом взглянули вверх. Зрелище, представившееся их глазам, заставило содрогнуться даже мудрого старого Мбонгу: переворачиваясь и извиваясь, с вершин пролетело тело Мирандо и с глухим стуком распласталось у их ног. Туземцы, как один, бросились врассыпную и исчезли в окружающих зарослях.
Тарзан смело вошел в поселок, возобновил запас стрел и съел пищу, заготовленную дикарями для усмирения гнева таинственного злого духа.
Прежде чем уйти, он перенес тело Мирандо к воротам поселка и поставил его у изгороди так, что казалось, будто его мертвые глаза смотрят из-за ограды на тропу, ведущую в джунгли.
Много раз пытались безумно испуганные аборигены войти в поселок мимо страшного, скалившего зубы мертвого их товарища, пока все же осмелились. Когда они увидели, что пища и стрелы исчезли, то поняли, что Мирандо погиб потому, что видел страшного духа джунглей. Это объяснение показалось им самым разумным. Все, кто встречал этого ужасного бога лесов, умирали.
Они решили также, что пока они будут снабжать божество стрелами и пищей, оно не причинит им вреда, нужно только не встречаться с ним. И потому Мбонга постановил, чтобы рядом с пищей клали и приношение стрелами этому Мунанго Ксевати. С тех пор так и повелось.
Если вам когда-либо случится побывать в этом поселке, затерянном в африканских джунглях, то и вы, несомненно, увидите перед крошечной тростниковой хижиной, построенной у ограды поселка, небольшой горшок с пищей, а рядом колчан с хорошо смазанными отравой стрелами.
Тем временем Тарзан неторопливо шел домой. Подходя к отлогому берегу, где стояла его хижина, он увидел необычайное зрелище.
В зеркальной воде бухты стояло большое судно, а на берег была вытащена небольшая шлюпка. Но самым удивительным было то, что между берегом и его хижиной сновало несколько похожих на него белых людей. Тарзан подкрался к ним по деревьям почти вплотную.
Их было десять человек. Смуглые, загорелые от солнца их лица были грубы и неприятны. Они столпились вокруг лодки, громко и сердито споря и сильно жестикулируя. Один из них, низкорослый чернобородый человек со скверным, подлым лицом, напоминал Тарзану крысу-Памба. Он положил руку на плечо гиганту, стоявшему рядом, которому все остальные горячо возражали, и отвлек его внимание, тыча пальцем в глубину джунглей. Гигант повернулся, чтобы взглянуть в указанном направлении, и в этот же миг чернобородый с подлым лицом выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил ему в спину.
Великан всплеснул руками над головой, колени его подогнулись, и без единого звука он замертво свалился на землю.
Выстрел, первый, когда-либо слышанный Тарзаном, вызвал в нем удивление, но и этот непривычный звук не мог заставить его вздрогнуть.
Поведение белых чужеземцев — вот что более всего смутило его. Он сдвинул брови и нахмурился, глубоко задумавшись. «Хорошо сделал я, — подумал Тарзан, — что сдержал свой первый порыв броситься навстречу и приветствовать этих белых людей, как братьев!»
Очевидно, они ничем не отличались от черных людей и были не более цивилизованы, чем обезьяны, и не менее жестоки, чем Сабор.
Одно мгновение все стояли и молча смотрели на маленького человека с отталкивающим лицом и мертвого великана. Затем один из них засмеялся и хлопнул чернобородого по спине. Опять пошли длинные разговоры и жестикуляции, но ссоры прекратились.
Что-то решив, они столкнули лодку, прыгнули в нее и стали грести к большому кораблю, на палубе которого Тарзан разглядел множество других фигур.
Когда люди с лодки поднялись на борт, Тарзан спрыгнул на землю и пополз к хижине.
Проскользнув в дверь, он увидел полный погром. Книги и карандаши валялись на полу, оружие и другие вещи тоже были повсюду раскиданы. От захлестнувшего его гнева свежий шрам на лбу Тарзана внезапно выступил ярко-малиновой полосой на смуглой коже.
Быстро подбежал Тарзан к шкафу и стал там шарить в углублении на нижней полке. «А!..» — облегченно вздохнул он, когда вынул оттуда металлический ларчик, и, открыв его, нашел нетронутыми свои величайшие сокровища — фотографию улыбающегося молодого человека с энергичным лицом и загадочную черную книжечку.
Вдруг его четкое ухо уловило слабый, но незнакомый звук.
Подбежав к окну, Тарзан увидел, что с большого корабля спущена на воду рядом с первой еще одна шлюпка. Много людей, перелезая через борт большого судна, садились в лодки. Несколько минут Тарзан наблюдал, как в шлюпки спускали разные ящики и тюки. Когда они отчалили от корабля и направились к берегу, обезьяна-человек схватил кусок бумаги и написал на нем карандашом несколько строк прекрасно выведенными печатными буквами. Эту записку он прикрепил к двери острым сучком, затем, взяв драгоценный жестяной ларчик, стрелы и столько копий и луков, сколько смог унести, поспешил к двери и исчез в лесу.
Лодки врезались в серебристый песок, и на берег высадилась разношерстная публика. Их было около двадцати, и по правде говоря, большинство состояло из позорного сброда отъявленных негодяев. Но некоторые резко отличались от них. Например, пожилой человек с седыми волосами и с большими очками в широкой оправе. Его слегка сутулые плечи были облачены в дурно сидящее на нем, но безукоризненно чистое пальто. Блестящий шелковый цилиндр на голове еще больше подчеркивал нелепость его одеяния в глуши африканских джунглей. Вторым высадился высокий молодой человек в парусиновом костюме, а после него — пожилой человек с очень высоким лбом и суетливыми манерами. Затем на берег вышла громадного роста негритянка, необычайно пестро и крикливо одетая. Она испуганно таращила глаза на джунгли и на толпу ссорившихся матросов, выгружавших из лодок тюки и ящики. Последней на берегу оказалась девушка лет двадцати. Молодой человек, стоявший у носа лодки, высоко поднял ее над волной и перенес на сушу. Она молча поблагодарила его славной улыбкой.
