был наверху и видел, как разрушается стена.
– Усаживается.
– Разрушается.
– Ладно, Джон, всего-то сутки в тёмном душном нутре подлодки, и ты сам поймёшь, что был неправ.
– Хочу тебе верить, но знаю, что ты неправ.
Лемке снова цыкнул и закатил глаза под лоб.
– Пойду на нос, отлить надо.
– Если что, Оскар, мы тебя ждать не будем, – усмехнулся капитан.
Лемке только отмахнулся. Он прошёл по корпусу до самого носа, посмотрел в сторону суши, будто проверяя, стоит ли приступать к оправлению или нет. Коннелли достал бинокль и тоже посмотрел в сторону опасного участка. Ему показалось, что он потемнел сильнее обычного. Сложенную из обрушившихся во время урагана камней стену сложно было разглядеть под разрастающейся молодой зеленью.
Вдруг вся стена вместе с зеленью пришла в движение. Десятки тысяч тонн камней ухнули вниз под напором воды и понеслись к подножию горы.
Творящаяся на глазах катастрофа выглядела пугающе грандиозно. Из-за расстояния она происходила без звука.
– Оскар! Оскар! – крикнул Коннелли. – Бегом в лодку! Началось!
– Что началось? – Лемке подслепо посмотрел в сторону суши в тот момент, когда воздух донёс звуковое известие о наступившей катастрофе.
Лемке не стал заправлять ширинку. Припустил к рубке, как не бегал в свои двадцать лет. Ветер доносил грохочущие звуки сходящего оползня.
– Полный вперёд! – скомандовал по внутренней связи Коннелли.
Он спустился по лестнице и ждал Лемке, чтобы задраить люк. Оскар начал кричать ещё до того, как добежал до рубки.
– Джон, подожди! Джон, не закрывай!
Его лицо, появившееся в люке, выражало неподдельный страх.
– Живее. Нашёл момент справлять нужду.
Лемке слетел по лестнице вниз. Капитан задраил люк и спешно направился на мостик, посмотреть на оползень через перископ. Лодка, не двигавшаяся с места уже несколько лет, затряслась всем корпусом, качнулась и медленно двинулась вперёд.
На мостике уже разглядывали природную катастрофу.
– Что там? – капитану уступили место.
– Сами смотрите, – ответил бывший член команды подлодки.
Коннелли приложился к окулярам. Ему пришлось поводить перископом, чтобы понять, что он смотрит в нужную сторону. Пейзаж долины, в которой находился посёлок, изменился кардинально. Чёрная река разлившегося озера снесла всё, что здесь успело вырасти и было построено за пятнадцать лет после урагана.
Поток приближался к бухте, гоня перед собой огромные валуны. Он снёс последние рыбацкие постройки у берега и растяжки, на которых сохли сети. Оползень вклинился в бухту, подняв брызги.
– Прибавьте хода, – приказал капитан.
Его поручение выполнили. Лодка завибрировала сильнее. Через несколько секунд свет заморгал и потух. Вибрация корпуса пропала. Двигатели и вращаемые ими винты остановились. У реактора закончилось топливо.
– Чёрт! – выругался капитан. – Ещё бы минуту и мы бы точно ушли.
Лампочки на капитанском мостике разгорелись тусклым жёлтым светом на десятую часть своей мощности.
– Выключите всё освещение на судне и попробуйте снова запустить генераторы, – приказал он.
Свет потух. По корпусу снова пробежала судорога, но она оказалась предсмертной. Реактор больше не подавал признаков жизни. Тем временем лодку настигла волна. Её ощутимо качнуло. Тёмное нутро судна наполнились детскими и женскими криками. Коннелли посчитал, что на этом всё должно было закончиться, следующей волне взяться было неоткуда, но он ошибся.
Буквально спустя несколько секунд по корпусу лодки раздались мощные удары, сотрясающие её. Это было ужасно, и здорово напоминало события пятнадцатилетней давности, когда пришлось проверить крепость корпуса судна, бомбардируемого камнями. Сквозь грохот слышались крики. Коннелли ухватился за перископ. Ему показалось, что корму начало задирать.
Под корпус лодки, капитан ощущал это, будто был соединён с ним органами чувств, набивались камни. Лодка скользила по ним, несомая собственной инерцией и потоками воды, и в какой-то момент вестибулярный аппарат дал понять, что она заваливается набок. Народ тоже почувствовал это. Крики усилились. Все, кто был на капитанском мостике, ухватились, чтобы не упасть.
Скрежет затих, и лодка замерла.
– Все живы? – громко спросил капитан. – Включите свет!
Тусклый свет появился спустя полминуты. Капитан достал из кармана старинные часы на цепочке и вывесил их, чтобы понять насколько лодка отклонилась от вертикали. По его прикидкам получилось, что она лежит на правом борту и наклонена носом вниз. Капитан не знал, насколько глубоко они погрузились и можно ли открыть люк на рубке, как и не знал, была ли лодка завалена камнями или нет. Он посмотрел в перископ, но ситуация только усугубилась. В него ничего не было видно, и капитан решил, что его сломало.
В помещение пробрался Паликовски.
– Что у тебя Сэм, есть раненые?
– Нет. Ушибы и испуг, ничего серьёзного. Мы что, легли на мель?
– Это было бы хорошо, Сэм.
– А что плохо?
– То, что нас могло завалить, – шепнул на ухо врачу капитан. – Надо обсудить, как выбираться отсюда, чтобы не наделать глупостей.
В рубке стали появляться заинтересованные в дальнейших действиях жители посёлка.
– Капитан, почему не открывают люки? Воздух становится очень спёртым, дети жалуются, что у них кружится голова, – это была Линда Ларсон, первая активистка.
– Скажи людям, пусть потерпят, пока мы не определим, какая ситуация снаружи.
– В смысле? Вы что, думаете, что над нами вода?
– Я думаю обо всём, и мне надо, чтобы на меня не давили, пока я размышляю. Скажи людям, чтобы меньше двигались, чтобы сэкономить воздух.
Женщина ушла, а капитан обратился к тем, кто служили офицерами на подлодке и находились сейчас на мостике.
– Люк на рубке открывать опасно. Если его завалило, то при попытке открыть, камни его заклинят, и тогда мы не сможем его закрыть снова, – пояснил Коннелли свои опасения.
– Торпедный отсек? – предложил кто-то.
Лет семь назад, капитан провёл последнее военное учение, которому дал условное название «Бесполезная ярость», отстреляв все торпеды и выпустив все «Томагавки» в белый свет. Не хотелось иметь на борту источник опасности в виде стареющих ракет и торпед.
– Хорошее предложение, – согласился капитан. – Единственное, что нас может остановить, это гидравлика, открывающая внешнюю крышку.
– Надо отключить всё электричество.
– Всё,
