Марилен сразу поскучнела.
— Лети, подумай хорошенько. У принцессы Далии было восхитительное платье со шлейфом. Помнишь, оно ведь тебе понравилось? А я хочу, чтобы ты была похожа на настоящую принцессу. Ты ведь достойна лучшего, девочка моя.
Она улыбнулась и ласково потрепала меня по щеке.
— Твоё замужество — настоящий подарок судьбы и я сделаю все, чтобы свадьба была грандиозной.
Марилен, напевая, удалилась куда-то по своим, а, может, и моим, делам. А я, постояв пару секунд в коридоре, двинулась к выходу. Джейс уже ждал меня в машине.
— Что-то вы сегодня хмуритесь, Летиция, — сказал он, мельком взглянув в зеркало заднего вида.
— Переживаю из-за свадьбы, — пожала плечами я и больше ничего не говорила.
Я всегда мечтала о свадьбе. О настоящем празднике, когда чувствуешь, что за спиной вырастают крылья, потому что наступил самый счастливый день твоей жизни и потому что рядом любимый человек. Теперь уже навсегда.
Возможно, это глупо, но я искренне мечтала выйти замуж раз и на всю жизнь. Хотела найти человека, с которым не буду жалеть о пройденных годах и сделанном выборе. Хотелось, как и каждой девушке, быть счастливой.
Меньше всего мне хотелось свадьбы, которую с завидным упорством организовывала Марилен. Шумной, многолюдной, с кучей официальных речей и фальшивых поздравлений, с тортом в пять этажей и фейерверком в ночном небе. Разве это настоящее? Останется несколько десятков красивых, тщательно отретушированных фотографий, лишнее в гардеробе платье и воспоминания.
Мне совершенно не нужно все это.
Глядя на своей обручальное кольцо, я с какой-то грустью подумала, что теперь не имею права делать выбор. Его уже сделали за меня.
За окном автомобиля снова проплыла эмблема «падших». На этот раз на высоченной глухой стене Полицейского Департамента.
— Похоже, повстанцы совсем осмелели, — заметил Джейс. — Если решились разукрасить эту стену.
Рабочие торопливо и тщательно убирали последствия ночного набега «падших».
— Может, они к чему-то готовятся?
— После бунта пять лет назад «падшие» залегли на дно, и о них не было слышно, — ответил водитель. — Вполне возможно, что за прошедшие годы они сумели набраться сил.
— Как думаете, он представляют реальную опасность для Ангресса?
Джейс пожал плечами.
— Только если сумеют поднять провинции, а это не так просто. Пять лет назад погибло много невинных. Страшнее всего не восстание, — добавил водитель. — Если кому-то хочется погибнуть за свои идеалы, это его дело. Страшно, что гибнут те, кто ни в чем не виноват. Вы ведь знаете, что «падшие» идут не только против властей, но и против тех, кто не встает на их сторону?
— Нет, — пораженно покачала головой.
— Им нечего терять и они готовы на все, Летиция. Мой брат погиб пять лет назад при восстании, — Джейс говорил об этом даже слишком спокойно. — Его убили не солдаты и не полицейские, а «падшие».
— Я очень сочувствую вам, — сказала я.
— Спасибо, леди. Мы приехали.
Автомобиль мягко затормозил, а я все еще медлила, переваривая услышанное.
— У вас ведь что-то случилось, Летиция? — доктор Сурриан внимательно смотрел на меня, ожидая ответа. — Вы как будто растеряны.
— Да. Я очень растеряна.
— Полагаю, это из-за казни на площади Справедливости?
— Откуда вы знаете? — тут же вспыхнула я.
Дженф только улыбнулся.
— Не волнуйтесь, Летиция. До меня дошли слухи и я подумал, что подобное поведение для вас нехарактерно.
Видя мою недоверчивую мину, он добавил:
— Я — ваш врач. Любое отклонение от нормы — в вашем случае, по-другому это назвать нельзя — последствия случившейся катастрофы. Думаю, вам стоит рассказать мне, почему вы решились пойти туда.
— Все правильно…
Я нехотя стала говорить о своих ощущения, испытанных во время казни той несчастной девушки — Лорианы.
— Мне бы очень хотелось надеяться, что она осталась жива, — закончила я.
Доктор в этот момент крутил в руках электронный карандаш. Кажется, он так заслушался, что перестал делать пометки на экране блокнота.
— Вы переносите свои прошлые переживания на реальность. Казнь девушки напомнила вам о том, что жизнь человека хрупка и оборвать ее можно как тоненькую ниточку. Одним движением. Сделать это может все, что угодно — пуля, лазерный луч, шаг в окно, плеть палача, шторм, в конце-концов. Вы пережили то, с чем не сталкивались раньше и это вызывает у вас шок.
— Как же мне справиться с ним?
— Никак, — развел руками доктор. Я непонимающе на него взглянула: — Просто научиться жить с тем, что с вами произошло. Не перебирать воспоминания и ощущения раз за разом, а смириться с ними. Ведь вы не просто пережили крушение яхты, вы стали другой, увидели, что жизнь коротка и ее нужно ценить. Вы долго спали, Летиция, а теперь просыпаетесь — вы оживаете. Сострадание — первый шаг к новому мироощущению.
Дженф Сурриан не сомневается, что Летиция Кастелли — безголовая девица в дорогих шмотках. Она, конечно же, не думала о смерти и жила как мотылек, порхая от одного клуба к другому, иногда развлекая себя адреналином. Отчасти он прав.
— Может быть, вы слышали о забытом культе множества миров?
Я отрицательно покачала головой.
— Неудивительно. Он исчез как религиозное течение больше двухсот лет назад. Но сохранились многие записи и книги. В нижних ступенях говорят, что последователи есть и сейчас, но их очень мало. Адепты этого культа считали, что человеческая душа проходит собственный путь в поиске вечного блаженства и на этом пути ей выпадают различные испытания. Душа должна прожить несколько жизней в разных мирах и тем самым заслужить отдых и покой в благословенных садах, где не будет ни бед, ни испытаний.
Я тут же вспомнила о религиозных учениях своего мира — в каждом из них говорилось о душе. А здесь, в Ллерийской империи, не было ни одной официальной религии. Кажется, люди разучились верить. Разве что во власть императора и силу ступеней.
— Последователи культа, — продолжал доктор, — воспринимали все жизненные трудности лишь как череду испытаний и верили, что пройдя их, станут лучше, получат заслуженную награду.
— И вы с ним согласны?
— Я, конечно же, не адепт множества миров, а всего лишь психоаналитик, — улыбнулся Дженф. — Но воспринимать жизненные трудности всего лишь как череду необходимостей — такой подход мне по душе. Советую и вам над ним подумать.
— Очень интересно, — протянула я, обдумывая услышанное. — Скажите, а можно как-нибудь узнать об этом культе побольше? Меня заинтересовала такая философия.
