в щеку.
– Пошел! – вскрикивает Мира. – Пошел!
Солнце светит. Собака скачет. «Пошел!» прорезает воздух. Становится весело.
Я хотела бы вернуть это утро, но Мира не приходит и Фомы нет. Все сдвинулось в сторону вечности.
Время проходит недаром. Вырастают внуки, появляются правнуки. У Петруши растет сынок Илья. Илья не интересуется кино. Он хочет стать футболистом.
Недавно десятилетний Илья ездил в Сочи на сборы. Его команда позорно проиграла со счетом 7:1. Но единственный гол во вражеские ворота забил именно Илья. Его даже сфотографировали в полный рост. Стоит с мячом – длинноногий, худой, выточенный. Блондин с голубыми хрустальными глазами. Криштиану Роналду отдыхает.
Илья Тодоровский – потомок великой кинематографической династии, не желающий ее продолжить. Я не против. Ногами заработаешь больше, чем головой.
Александр Володин
Володин любил женщин. А они – его.
Володин был некрасив – носатый, мелкоглазый, казался женщинам легкой добычей. Но они заблуждались. Александр Моисеевич (Саша) был крепко женат на своей жене Фриде, и эта связь оказалась незыблема. У них было общее прошлое, общая бедность, путь к успеху, а главное – сын Володя.
Володя – вундеркинд. Необычный мальчик – гениальный, красивый, глубоко нравственный. Таких не бывает. Володин говорил: «Я его стесняюсь».
Благодаря сыну Александр Моисеевич стал Володиным. Его настоящая фамилия – Лифшиц. Но редактор – это была женщина – сказала однажды:
– С такой фамилией вы никогда и никуда не пробьетесь. Возьмите псевдоним.
– Какой? – не понял Александр Моисеевич.
У его колен стоял восьмилетний сынок. Отец взял ребенка с собой, видимо, не с кем было оставить.
– Этот мальчик, кто он вам? – спросила редактор.
– Сын.
– А как его зовут?
– Володя.
– Вот и будьте Володиным.
Александр кивнул головой. Согласился.
И сейчас уже никто не помнит, да и не знает, что фамилия Володин – псевдоним.
Именно под этим именем существуют классические пьесы и фильмы: «Пять вечеров», «Осенний марафон», «С любимыми не расставайтесь», «Приключения зубного врача», «Фабричная девчонка» и прочие шедевры.
Володин был ходок. Он черпал свои сюжеты из своих похождений. Горестный плут. Однако Фрида стояла крепко, как скала.
Володин, как правило, не проявлял инициативы. Женщины сами на него вешались. Можно понять: статусный мужик, знаменитый, постоянно один. Фриду он с собой не брал, да она и не стремилась. Разные люди, разные характеры. Володин говорил о Фриде: «Волевая и цельная».
Володин потрясающе звучал. Когда он начинал что-то рассказывать, женщины замирали и были готовы на все.
Так появилась в его жизни Лена. Познакомились в театральном буфете. Кажется, Лена была второсортная актриса, а может, и не актриса – я не знаю, да это и не имеет значения.
Лена – средненькой внешности, однако на двадцать лет моложе. Ей страстно хотелось иметь мужа, ребенка, семью. Но у нее были только родители и глубокий застой в личной жизни. Пустыня.
Володин показался заманчивой перспективой. Быть женой Володина – все равно что поймать жар-птицу. Душа одинокой женщины – как пересохшая земля без дождя, растрескавшаяся от засухи. Лена устремилась в роман.
Роман затянулся. И Володин спохватился: пора заканчивать. Девочка рассчитывает, строит планы, которым не суждено сбыться. Саша принял решение: порвать связь. Пригласил Лену на последнее свидание, чтобы сообщить о своем решении.
Они встретились. Саша сообщил. А Лена? Что она могла сделать? Ничего. Только заплакать. Она заплакала. Саша стал горячо ее утешать. Она была ему дорога. Эта последняя встреча явилась роковой. Лена забеременела и решила родить ребенка.
– Нет, нет и нет! – заорал Володин, столкнувшись с событием.
Лена спорить не стала. Просто родила мальчика. Володин встречал ее из роддома. Она протянула ему сверток с живым человечком и произнесла:
– Да, да и еще раз да!
Фрида, естественно, узнала и, естественно, не обрадовалась, но все осталось по-прежнему. Володин из семьи не ушел, ребенка навещал, помогал материально. Нового мальчика назвали Алеша. Он был беленький и большеглазый, похож на пастушка. Абсолютно славянская внешность.
Володин, конечно же, любил своего пастушка, но менять ничего не планировал. Приходил-уходил, много работал, постоянно отсутствовал.
Лена превратилась в типичную нервную мать-одиночку.
Лена надеялась, что ситуация как-то переменится, но время шло и все оставалось по-старому. Лену это уязвляло.
Однажды я наблюдала их встречу в Доме творчества. Лена приехала из Ленинграда без разрешения. Просто взяла и приехала на правах младшей жены. Володин был недоволен. Он скрывал свою параллельную семью, прятал. А Лена взяла и обнародовала, явилась – не запылилась.
Володин буквально взбесился. Волосы на его загривке встали дыбом, как у кота во время драки. Он яростно выговаривал свои претензии. Лена слушала, втянув голову в плечи. Как будто боялась, что ей дадут по башке. Вид у нее был зашуганный. Я смотрела и думала: «Не дай Бог оказаться на ее месте». И Володин удивил меня своей жестокостью. В своих пьесах он был добрый, великодушный, все понимающий. А здесь – все наоборот, как в кривом зеркале: злой, эгоистичный.
Я знала, что профессиональные комедиографы в жизни бывают мрачные и злобные личности. Но Володин – большой писатель, выдающийся драматург, он не может быть мелким.
Оказывается, может, и еще как. Возможно, его угнетала настойчивость Лены. Маленькая, средненькая серая мышка тоже оказалась волевой и цельной, делает все по-своему, заставляет плясать под свою дуду. А у него своя дуда – творчество.
У Лены были четкие представления о жизни: у ребенка должен быть отец, у женщины – официальный муж, а в паспорте – печать, которая обеспечивает положение в обществе. Лене было невыносимо жить без положения в обществе. Она болталась как в невесомости, вверх ногами.
Лена страдала, настаивала. Володин ускользал и уклонялся.
Однажды он уехал в Москву по делам. Во МХАТе шла его пьеса.
Лена позвонила и попросила вернуться к Новому году. Хотелось вместе встретить праздник: она, Саша и Алеша. Есть поверье: как встретишь год, так его и проведешь. Володин привычно игнорировал ее желание, приехал на другой день, 1 января, когда обычно все спят после бессонной ночи и грязная посуда.
Лена не отвечала на телефон.
Когда Саша вошел в дом – увидел Лену, лежащую на полу посреди кухни. Елка в глубине светилась огоньками. Где был ребенок, я не знаю. Наверное, там же.
Саша долго вглядывался в ее мертвое лицо, пытаясь определить: было ли ей больно в последнее мгновение, страдала ли?
У Лены было с детства больное сердце: ревмокардит. А может быть, отравилась… Сделала свой последний ход. Отомстила: ты – так, а я – так. Непостижимо.
Что делать с ребенком?
