– Вы же сами сказали, что раз по телефону идут длинные гудки, – значит, его нет дома, тогда зачем вы поехали к нему? – спрашивал Виктор Львович Корнилов, старший следователь прокуратуры, раскуривая очередную сигарету и стараясь не пускать дым в лицо Ланцевой.
– Он мог отключить телефон, он часто так делал, когда не хотел, чтобы ему мешали… Вот я и подумала, что у него кто-то есть…
– И вы поехали к нему с намерением узнать, кто именно у него дома, так?
– Так.
– И что бы вы сделали, если бы у него дома находилась женщина?
– Не знаю… Переживала бы, но убивать не стала… К тому же как я могла знать, кто у него, ведь, когда у него бывали гости, он, как правило, никому не открывал… И только вечером, когда в его окнах зажигался свет, я могла видеть с помощью бинокля, что происходит в квартире… У него слишком узкие шторы, между которыми образуются довольно широкие щели…
– И часто вы вот так наблюдали с биноклем за Олениным?
– Нет, не часто, потому что на это довольно тяжко смотреть…
– И где был ваш наблюдательный пункт?
– В доме напротив, в подъезде у окна, где же еще…
– Ладно, а что было дальше? Вот вы пришли к нему – и что?..
– А там уже ваши люди… Захар лежит мертвый, вокруг кровь… Мне кажется, я кричала тогда что-то… Мне стало плохо… После этого я поехала домой, в соседнем магазине взяла водки и заперлась дома… А что потом – не помню…
– Вы часто пьете?
– Нет, я вообще редко пью, а тут не знаю, что на меня накатило…
– Вы звонили в морг?
– Кажется, да, но потом я поняла, что мне не на что будет его похоронить… И тогда я вспомнила о Вере…
– Вы знаете, где она живет?
– Нет, не знаю…
– А как вы объясните, что на топоре, которым был убит Оленин, отпечатки ваших пальцев?
– Отпечатки моих пальцев могли быть на чем угодно, даже на топоре…
– Зачем и когда вы брали топор в руки последний раз, вы не помните?
– Помню, при каких это было обстоятельствах, но точно день вспомнить, наверно, не смогу… Как-то я пришла к нему, а он оказался очень занят, складывал в ящик все свои инструменты. Я спросила его, куда это он собирается, на что он ответил, что там, куда он сейчас едет, ему все это пригодится… Я еще посмеялась тогда, ведь Захар и гвоздя-то прибить не умел, а тут – полный ящик самых разных и, что примечательно, новых инструментов… Вот тогда я первый раз и услышала, что у Захара появилась, оказывается, новая квартира, которую он и собирался отремонтировать. Но не сам, конечно, он хотел нанять ремонтную бригаду… Вы не представляете себе, как ему нравилось изображать из себя настоящего хозяина, думаю, он и инструменты покупал с удовольствием, возомнив себя настоящим мужчиной… каким никогда и не был…
– Так что же с топором?
– Он спросил меня тогда, не видела ли я топор, и я вспомнила, что видела его под плитой, пошла и принесла ему. Вот и все. Как же после этого там не останутся мои отпечатки?
– Он увез этот ящик на новую квартиру?
– Нет, в тот день он так никуда и не поехал… Ему позвонили, и он под предлогом того, что у него важная встреча, можно сказать, выставил меня вон…
* * *
Вспоминая подробности допроса, Юля поужинала, выпила большую чашку чая и легла в постель. Из головы не шла Лена Ланцева со своими чрезмерно откровенными ответами, касающимися ее интимной жизни с Олениным. Что же это за мужчина был такой, ради которого можно презреть свое достоинство и даже получать наслаждение от собственного унижения? Он выставляет ее вон, а она возвращается и возвращается к нему! А может, это действительно она убила Захара? Алиби у нее никакого нет: сварила суп и постирала. И никто, ни единая душа не может подтвердить, что в 13.30 она действительно находилась дома. Ни телевизора она не включала, ни радио, никаких временных ориентиров, никаких доказательств…
Ланцева, по словам Корнилова, наотрез отказалась от адвоката, даже бесплатного, положенного ей по закону, и сказала, что в силах защищать себя сама.
Корнилов показал Юле и Шубину главное вещественное доказательство – топор. На редкость безобразный топор, деревянная часть обмотана синей изоляционной лентой, на которой действительно прекрасно сохраняются отпечатки пальцев, а кровь только на самом топорище, причем совсем мало и только на лезвии.
Юля спросила у Корнилова, каким образом удалось установить, что на топоре отпечатки пальцев именно Ланцевой, на что получила вполне убедительное объяснение. Дело в том, что в квартире Оленина было довольно много разных отпечатков, но так как Лена уже засветилась и своим знакомством с Валентиной, у которой она была на дне рождения с Захаром, и своим истеричным поведением на месте преступления пятнадцатого июля, и звонком в морг, которого она и не отрицает, то на нее, естественно, как на любовницу (не считая, конечно, Веры Лавровой) и упало первое подозрение. За ней сразу же поехали, арестовали, взяли отпечатки пальцев, а к тому времени был уже найден и топор.
– Сложилось все отлично, – сказал Корнилов, потирая руки. Это и понятно, ведь ему, как всякому нормальному человеку, нравился не сам процесс поиска преступника, а его последняя стадия, когда преступник уже пойман и сидит в кабинете, отвечая, потрясенный своим же собственным поступком, на вопросы следователя. – Она быстро расколется.
На вопрос Юли относительно обыска в квартире Лавровой он сказал, что уже думал над этим, но, учитывая ее положение, решил немного подождать, пока она не объявится сама.
– А что, если она лежит у себя в квартире мертвая, а вы все раздумываете… – выпалила одним духом Юля и тут же, смутившись, извинилась и отвернулась к окну.
– У тебя, Земцова, что, предчувствия какие? – На ее счастье, самолюбивый Корнилов постарался сделать вид, что ничего не слышал.
– Просто очень многое в этой истории завязано именно на Вере Лавровой… Я просто уверена, что ее квартира нафарширована информацией об Оленине… Что это за квартира, которую «купил» безработный альфонс Оленин? Я могу только посоветовать, конечно, а вы можете меня не слушать, но надо срочно проверить в регистрационной палате все совершенные Лавровой, хотя бы за последний год, сделки с недвижимостью. Уверена, что та квартира, о которой говорила Ланцева и ремонтировать которую намеревался Оленин, – либо бывшая квартира Лавровой, либо она купила ее действительно для Оленина и оформила на его имя. Посудите сами, у нее много денег, она любит этого мужчину, почему бы ей не подарить ему на день рождения, перевязав ленточкой, скажем, квартиру? Многие состоятельные люди скупают по дешевке запущенные квартиры в центральных районах города, ремонтируют их, доводя до ума, а потом сдают их и уже спокойно живут на постоянные доходы… Это много выгоднее, чем держать деньги в банке или вкладывать в сомнительные предприятия… Мы все живем как на пороховой бочке, поэтому любая фирма может лопнуть, пусть даже и самая крупная и надежная на первый взгляд, а дома-то, квартиры останутся.
Она знала, что Корнилов хоть и сделает вид, что пропускает ее слова мимо ушей, но уже утром даст задание своим людям проверить всю имеющуюся у Лавровой недвижимость.
* * *
Так, ворочаясь с боку на бок и не понимая, чем вызвана бессонница, Юля встала, походила немного по квартире, постояла у окна, после чего взяла ручку, листок и набросала план работы на завтра:
1. Рыжова – съездить в теплицу;
2. Иволгина – детский сад;
3. Записка Инны Шониной – отдать на экспертизу;
4. Выяснить, где шляпа Тани Орешиной;
5. Позвонить Лоре;
6. «Авиценна» – характеристика Лавровой;
7. Квартира Лавровой.
Последний пункт она даже подчеркнула.
Сна не было. Понимая, что поступает безрассудно, она все же решилась позвонить Шубину. А что, если и он не спит?
Он взял трубку спустя целую минуту. Значит, спал.
– Игорь, ты прости меня, ради бога… Если ты спишь, то спи и считай, что я тебе не звонила, хорошо?
– Говори… – сонным голосом потребовал Шубин, – я тебя слушаю. Ты хочешь, чтобы я к тебе приехал?
Она представила себе его холостяцкую узкую постель, ночь за окном, шум листвы, телефонная трубка зажата в руке, а в трубке голос женщины, которая ему, быть может, только что снилась… И если он романтик, то представляет себе, что во всем городе сейчас не спят только двое: он и она, Юля. Какое право имеет она так провоцировать и обнадеживать его?
– Игорь, у меня появилась идея… Она не дает мне спать.
– Говори же! – В голосе появился металл: он ей не нужен как мужчина.
– Поедем сейчас же на квартиру к Вере Лавровой… Консьержку я беру на себя. Я сейчас же позвоню Лоре и постараюсь узнать код входной двери. Ну как? Игоречек, пожалуйста… Ведь завтра там будет уже целая толпа народу… Они только все испортят и ничего путного не найдут. Мы должны их опередить…
– Да ты представляешь себе, как будешь взламывать все хитроумные замки, которые могла позволить себе поставить эта Лаврова? Я их не открою!
