Олдермен побледнел.
— Но вы... он же вас не опознал...
— Это что-то меняет? Вы здесь в гостях, а не дома. Хорошо, тогда мне придется приказать отрубить ему руку за поругание чести. В таком случае, все обвинения с вас будут сняты.
У Бергена затряслись губы.
— Но тогда... тогда мы будем вынуждены свернуть торговлю, что не в ваших интересах.
— Видимо вы не понимаете... — я с сожалением вздохнул. — Есть у нас пословица, свято место пустым не бывает. Вы уйдете — придут другие. Помнится, мой брат задумывал разрешить вам открывать торговые фактории в Москве и других городах. Жаль, теперь не сладится...
После этого заявления разговор сразу пошел на лад — расширением торговли немчура очень заинтересовалась.
В общем, по итогу, Ганза тоже фактически профинансировала мне поход в Литовское княжество — на это дело я содрал с них две тысячи ливонских шиллингов, именуемых на Руси шелягами. А еще, предварительно договорился о поставке в обход ограничений железа и меди, правда в изделиях и монете. Но сей момент отдал на решение своему коллеге Василию, о чем немедленно и отписал ему. Сам-то я больше повоевать, а он хозяйственник, ему и карты в руки.
В общем, нормально вышло. Хотелось больше, гораздо больше, но, увы, я и так содрал с посадников по максимуму. А помимо этого, обзавелся среди местного народа славой защитника православных — что очень важно. И эту партию я еще сыграю.
А секретность? В задницу секретность. Пусть Сигизмунд и Ягайло будут знать, что я собираюсь к Свидригайле. Значит буду петлять с временем похода и маршрутом.
Глава 13
— На кого же ты меня бросаешь, ирод?!! Люди добрые, гляньте... — статная и румяная молодуха замахнулась на могучего бородача. — Что же это творится такое...
Тот от нее шарахнулся и торопливо забасил писарю, который записывал охотников:
— Желаю, значитца, положить живот за веру православную, пишите скорее, уже мочи нет, заела в конец...
— Что? — разъяренно взвизгнула молодуха. — Креста на тебе нет ирод, таперича наплачешься у меня. А ну подь сюды, вахлак!
Публика разом весело заржала:
— Беги, Ванька, беги, пока не поздно...
— Не убежит, Марфа его везде достанет...
— Хватай его Марефа, хватай, видать по бабам собрался...
— А ну наподдай, гультяю...
— Не пушшу!!! — взвыла молодуха и намертво вцепилась в рубаху бородача.
— Отстань, стыдно же, отстань дура... — увещевающе забормотал Иван. — Стыдно же, люди глядят. Какие бабы, етить в кочерыжку? Токмо ты мне люба...
— Стыдно у кого видно! Ничего не знаю! Знаю куда и зачем собрался. У тебя токмо бабы на умен... — Марфа яростно погрозила ему кулаком, а потом вдруг упала предо мной на колени и залилась слезами. — Князь-батюшка, ты хоть ему скажи, куда ему воевать...
— Это Ванька Дубина, — шепнул мне Прокоп. — Добрый, работящий и справный молодец, к воинскому делу способный. Токмо жонка его Марефа, сущая змея, страсть ревнивая, продыху мужику не дает. А он любит ее и жалеет. Такой он в домашних делах, смирный. Она его пилит, а он молчит. Но видать совсем достала.
Я немного поразмыслил, решил пожалеть парня и приказал писарю:
— Пиши раба божьего Ивана в ратники, а твое дело, жонка, мужа с ратных трудов ждать.
Иван просиял, облегченно перекрестился и поясно мне поклонился.
Марфа взвыла и кинулась мужу на шею:
— Ежели по бабам будешь шастать, проклятущий, домой не вертайся, у-у-у, постылый...
— Да что ты Марфушка, не в жисть... — обрадованно забубнил бородач. — Токмо ты мне люба...
Я невольно улыбнулся, вспомнив эту сценку.
Новгородские люди на удивление горячо восприняли призыв записываться в ратники. Отлично сработал с идеологической подоплекой архиепископ Евфимий, да и моя слава защитника православных помогла. А вот ватаманы подкачали — на словах у них гладко выходило, а как пришло дело — они смогли выставить всего семь сотен личного состава. На за счет охотников я все-таки добрал с Новгорода тысячу.
Вятка сработала как надо — прислала больше десяти сотен ратников.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Еще пять сотен собрал отец — да еще какие пять сотен! Как на подбор, отлично экипированных профессионалов своего дела, прошедших не одну рать.
Коллега Василь Московский прислал меньше всех — всего четыре сотни, но тоже отборных воев, во главе с своим молодым воеводой Федором Пестрым, а еще он очень помог со снаряжением, фуражом и провизией. Только кольчуг прислал три телеги.
По итогу собралось около трех тысяч бойцов, из которых больше половины составляла конница. Да при шести десятках ручниц — жутко архаичных огнестрельных стрелядл. И обоз немалый, мать его за ногу — посадники свое слово исполнили.
По нынешним временам солидное войско, с которым уже можно было решать большинство задач.
Правда пока дело дошло до самого похода я чуть не рехнулся от забот. Это вам не взводом или даже ротой командовать. Всю эту ораву надо чем-то накормить и где-то разместить, а еще свести в полки, да наладить боевое взаимодействие. Вымотался — жуть, даже похудел.
Ни о каком прогрессорстве в военном деле речь даже не шла — просто не было ни времени, ни возможностей. Я только артиллерию разместил на возах, ручницы попарно на каждой телеге, да организовал огнеметную команду с «греческим» огнем — вот и все прогрессорство. И еще вместо «каменного дроба» для ручниц ввел свинцовую рубленную картечь. Да брабантец наскоро подготовил пикинеров некоторое количество.
Вдобавок ко всем хлопотам пришлось решать с командованием. Из меня-то, несмотря на неплохую теоретическую базу, воевода примерно такой же, как из козы барабанщица, даже хуже. Да, командовал взводом и ротой в свое время, но здесь совсем все другое. Знания самого Шемяки остались при мне, но и ему катастрофически не хватало опыта руководства большими подразделениями. Беда сплошная.
Искал-искал себе опытного воеводу, но так и не нашел, и решил полагаться на общие советы командиров всех подразделений.
Вот честно, ничего хорошего из врожденного пессимизма от предстоящей экспедиции не ждал, но как уже не раз говорил — отказываться уже было поздно.
А тут еще пришло известие, что осиротел я. Не стало брата старшего, а чуть позже и отца. Васька опять нарвался, а отца отравила матушка Василия Московского. Васька — да и хрен бы с ним — не было меж нами лада, не воспринимал я его как брата, а вот отец... с отцом все по-другому. Его я принял очень близко, несмотря на то, что был отцом не мне, а Шемяке.
Признаюсь, подозревал недоброе со стороны коллеги, но поразмыслив решил, что ему уж вовсе не к чему. Да и свидетельства на его мать были железные.
Так и стал я князем Галицким, пока еще формально, но после похода все оформится официально — а пока за княжеством будет присматривать младший брат, да Василий поддержит ежели кому в голову взбредет власть захватить.
Некстати все случилось, ох, некстати, но как всегда говорю — поздно трепыхаться.
В общем, как только осенняя распутица сошла — мы выступили.
Большую часть войска, всех пеших и часть конных, я отправил в Литовское княжество к Витебску водным путем по речке Ловати еще до того, как лед стал, а сам во главе полторы тысячи конницы рванул пешим путем через Изборск в направлении Вилькомира. Прошел по краю Орденских земель и вперся в самую что ни на есть настоящую Литву. Рассчитывал по пути разжиться фуражом и провиантом, да погромить гарнизоны Сигизмунда, а к тому времени, как он спохватится, уйти в сторону Витебска, где квартировал Свидригайло и соединится со своими.
С ним предварительно списался и получил на сей маневр одобрение. Князь сам готовил поход на Кейстутовича и ему было выгодно, чтобы он отвлекся на меня.
А еще, он пообещал, что попробует договориться с Тевтонским орденом, чтобы они прислали мне на помощь своей отряд.
Но не суть — зашли лихо, никакого особого сопротивления не встретили — видимо Жигимонт и его присные ну никак не ожидали, что со стороны Изборска, да еще зимой, его атакуют. Или просто не успели среагировать.
