Когда я, поздно вечером позвонил Виктории, она пыталась делать вид что спала. Рассказал ей, что дело сделано, мы с Сурковым разработали план захвата вашего дачного посёлка. С целью твоего похищения. У тебя, Вик, нет шансов. Но зачем?! Хочешь, я сейчас приеду? Какая ты не романтичная! Комсомол требует от членов и членок подвигов и преодоления. Так что вот тот ковёр, в твоей комнате, всегда держи вычищеным. Я буду тебя в него заворачивать. Когда? На днях. Завтра мы с Сурковым отправляемся в свои поместья, в глубинке. И куда вас несёт? Толком не решили. Порыбачим наверное. Ведь это женщины любят ушами, а мужчины любят рыбалку. Я позвоню Татьяне Васильевне, предупрежу. Правильно! Стать моей секретаршей — архиверное решение, Викунь, может я даже решу тебя соблазнить. Не пыхти, короче нас пару дней не будет. Не переживай.
Глава 14
Протоколы Сионских Мудрецов писали вовсе не сионцы, а весьма талантливые ребята. По заказу жандармов. Ничем иным не объяснить, что высасывая жуть из пальцев, они смогли предугадать почти все что случится в России, в двадцатом веке. Полицейско-придворные круги, всего лишь хотели провести пропагандистскую компанию, для укрепления единства. А получилось столь точное описание будущего, что, и в конце двадцатого века, политологи не переставали объяснять. О том, что отслеживая тенденции, легко угадать предстоящие события. И развал Империи, и гибель царской семьи, и кровавых правителей и вторую мировую.
История учит тому, что ничему не учит. Потому что в недрах КГБ, занятых идеологией, в конце шестидесятых, был изготовлен аналогичный документ. Только назван он был «План Даллеса». Сочиняли его, обложившись секретными сводками и запрещенной литературой, группа писателей и журналистов, под руководством украинского писателя Дольд- Михайлика. В целях конспирации, называлось это — семинар молодых писателей Союза Писателей СССР. Ходили слухи, что именно на этом мероприятии, новый председатель КГБ товарищ Андропов, заметил и ласково потрепал за холку полярно- милицейского романтика Юлиана Семенова. После чего началось триумфальное шествие по миру Штирлица, и сына его, майора Вихря.
Но речь не об этом. Речь о том, что в этом «Плане Даллеса» были подробно предсказаны все события, что случатся на территории СССР с восьмидесятых, и вплоть до двадцатых годов двадцать первого века. В частности, в этой писульке много говорилось о центробежных тенденциях внутри СССР. И необходимости всячески содействовать противостоянию Украины и России. Которое приведет к краху Союза, и последующему распаду. О невозможности, из — за этого конфликта, для России, быть полноправным участником международных отношений.
Я вполне допускаю, что где ни — будь, на Уолл-Стрит с этим документом ознакомились. И воскликнули — «А неплохо придумано! Давайте так и поступим».
Но, шутки — шутками, а техногенные катастрофы на Украине в этом плане были прописаны. А сам план пошел гулять по книжкам и статьям как не вызывающий сомнения. Я его фрагменты читал у того же Семенова и Дольд-Михайлика. Еще у кого то…
Мы едем с Сурковым домой, и лениво обсуждаем его строительные идеи. Я, заодно, размышляю о том, с кем лучше всего поговорить, что бы узнать, пошел какой-то шухер по реакторам РБМК, или все как обычно.
Сурков генерит про кирпич, бетонные плиты и штукатурку. Судя по всему, предполагается, что его дом выдержит обстрел небольшим линкором, одновременно с авианалетом. Вот если бы еще на чердаке какой крупняк поставить, то все. Хотя, нужно честно сказать, в набросках его дом выглядит вполне приятным коттеджем. Никаких башенок, и средневековых бойниц.
— А Ирка то что говорит?
— А то ты не знаешь мою жену! Она так меня хвалит, что хочется ее придушить.
— Было сразу понятно, что одним борщем, дело не кончится.
— Ты это, Дух, фильтруй.
— Не злись, просто, ты же знаешь, что про женщин говорят.
— А что говорят?
— Не знаю. Я думал, ты знаешь.
— О! Я тебя придушу. И жена жива, и мир без тебя вздохнет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пфф… Проще отказаться от строительства, я то пригожусь еще.
— Это да. Я думаю с твоей мамашей поговорить, насчет стройматериалов.
— Рисковый ты парень, Серег. Сразу прикинь, где у тебя лучше будут смотреться следы побоев. Ты их получишь от мамани, как только откроешь рот.
— Ха! Твоя мать била меня больше, чем мои родители.
— Видимо, мало била.
— Ты кругом прав, Дух. За исключением одного нюанса.
— Ооооо? И чего же я не знаю?
— Следующим летом вы с Викой тоже начнете строить дом.
Я хмыкнул про себя. И вправду. Нужно будет с Вичкой обсудить, как она его видит. Вообще то, мне очень нравится их дача, что выделил им обком. Большой бревенчатый дом, построенный в тридцатые. На чуть запущенном большом участке, с вековыми соснами. Паровое отопление из поселковой котельной, общая канализация, газ. Насколько я помню, по выходу на пенсию, распоряжением Рыжкова, эти дачи будут передоваться чиновникам, что их занимают. Будет страшный скандал в Верховном Совете. Но решение не отменят. Однако, быть приживалой при Светлане Артуровне? Фи…
В нулевые, больших денег будет стоить именно участок. Рядом будет жить вся питерская верхушка… А мне нравился именно дом. Очень напоминающий тот, что снял Михалков в «Утомленных Солнцем». Что то похожее я себе и построю. Только типа альпийских шале.
— А причем здесь ты, Сурков?
— Заметь, я скромно молчу о гонораре, что нам нужно еще обсудить.
— Я пострю себе альпийское шале, из валунов и бревен. Зачем мне ты, вымогатель?
Сурков крякнул.
— Красиво! — молодец какой. Не зря учится. Сейчас в союзе не всякий поймет о чем речь. — Сразу видно, что ты с Викой общаешься. Сам то ты тупой, и до этого бы не додумался.
— Страдай молча, Сурков. Потому что это- только малая часть новаций, что потрясет Ирку до глубины души. И она с тебя спросит, почему у вас нет ни зонального освещения, ни галогенок на кухне. Она то спросит тебя, Сурков, почему не разу не слышала от тебя слова — фурнитура!
— А ты где нахватался?
— Одни едут в Хельсинки и Стокгольм что бы побродить, разинув рот. Пожрать пива, потискать скандинавок. А умные люди изучают вопрос комплектования загородного жилья! Там, у лапландцев — не протолкнутся от строительных магазинов.
— И ты в них был?
— Да я в них уже деталь пейзажа!
— На обратной дороге доложишь, что и как.
Мы подъехали к моему дому, и я вылез из машины. Сурков уехал, договорившись созвониться. Мама, понятно на работе. Но уж на обед я ее выдерну.
Войдя домой, я не стал откладывать, а сразу набрал мать. Её, естественно, на месте не было, но секретарь сказала, что мама просила передать что будет в три. Я сел за столик в прихожей, и взял в руки телефонную книжку. Длинный и узкий блокнот, с помеченными буквами страницами. Немного подумав, сначала набрал АЭС, один из отделов. И попросил к трубке Михаила Павловича. На том конце сообщили, что начальник со вчерашнего дня в отпуске. Если что то срочное — звоните домой, завтра он уезжает в Судак. Полистал блокнот, и набрал домашний.
— Папа ушел в «Таллин», покупать надувной матрац. — сообщил мне детский голос. Потом трубку взяла женщина. Я представился. Мы с его женой не знакомы.
— Он к отдыху закупается. — ответили мне — то приходит, то уходит. Вы звоните, может застанете.
Михаил Павлович Тарасов — человек легендарный и выдающийся. Режим секретности, что заполнил все поры Союза, не позволил согражданам в должной мере оценить его подвиг. Но ему плевать. А мне иногда было жаль. Героя ему, можно было давать запросто.
В ноябре семьдесят пятого, на ЛАЭС, произошла такая же, как на Чернобыле, авария. Все было почти так же. Вывод турбины из эксплуатации, неконтролируемый рост мощности, разрушение каналов. Никаких сомнений, что замешкайся персонал, реактор бы взорвался. Но Михаил Павлович Тарасов, старший инженер управления реактором, понял и точно оценил то, что происходит. И приказал глушить реактор.
