В сотый раз за утро Джеймс принялся перебирать нанесенные ему обиды. Он здесь в отпуске. В отпуске. Ха-ха. Сардонический смех. Кто заставил его приехать на этот фешенебельный курорт, Кимптон-он-Си? Грэйс. Кто втянул его в непосильные расходы? Грэйс. А он с радостью согласился на ее план. Она притащила его сюда, и что же? Пока он обретается в богом забытом пансионе в полутора милях от океана, Грэйс, которая должна была жить в таком же пансиончике (но не в том же самом — в кругу Джеймса приличия соблюдались очень строго), самым возмутительным образом покинула его, чтобы поселиться ни много ни мало в отеле «Эспланада» прямо на набережной.
Там, видите ли, остановились ее друзья. Друзья! Джеймс снова сардонически рассмеялся. Он мысленно вернулся к трем годам неторопливого ухаживания за Грэйс. Как она радовалась, когда он впервые обратил на нее внимание! Тогда она еще не поднялась до заоблачных высот в шляпном салоне господ Бартлз на Хай-стрит. В те далекие дни Джеймс мог смотреть на нее свысока. Увы, теперь роли переменились. Грэйс стала «зарабатывать хорошие деньги» и задирать нос. Да-да, именно задирать нос. Джеймс смутно припомнил обрывок какого-то стихотворения, где гордячке советовали преклонить колени, поститься… и от сердца благодарить Творца за то, что любит вас честный человек[38].
Но что-то было незаметно, чтобы Грэйс постилась и благодарила Творца. После сытного завтрака в «Эспланаде» она не обращала ни малейшего внимания на честного человека и его любовь, а вместо этого выслушивала комплименты расфуфыренного кретина по имени Клод Сопуорт, не имевшего — Джеймс был в этом убежден — никакого представления о морали.
Джеймс топнул ногой и мрачно вперился в горизонт. Кимптон-он-Си! И чего его сюда понесло? Это был курорт для богатых и знаменитых — у моря красовались два больших отеля, а на нескольких милях вдоль берега расположились живописные бунгало, принадлежащие популярным актрисам, состоятельным евреям и английским аристократам из тех, кто женился на деньгах. Самое скромное меблированное бунгало сдавалось за двадцать пять гиней в неделю. Воображение отказывалось представить, сколько стоили самые шикарные. Как раз позади скамейки, на которой сидел Джеймс, располагался один из таких дворцов. Он принадлежал известному любителю рыбалки лорду Эдварду Кэмпиону, и в настоящее время здесь гостили высокопоставленные особы, включая раджу Марапутны, обладателя баснословных богатств. Джеймс читал о нем сегодня в местной газете: там перечислялись его владения в Индии, дворцы, коллекция драгоценных камней; особенно подробно говорилось об одном изумруде — «размером с голубиное яйцо», как восторженно утверждала газета. Джеймс вырос в городе и смутно представлял себе размер голубиного яйца, но эта фраза произвела на него впечатление.
— Был бы у меня такой изумруд, — сказал Джеймс, по-прежнему мрачно глядя в горизонт, — уж я бы ей показал.
Угроза получилась неясной, но ему полегчало. Сзади Джеймса окликнули смеющиеся голоса, он оглянулся и оказался лицом к лицу с Грэйс. С нею были Клара Сопуорт, Элис Сопуорт, Дороти Сопуорт и — увы! — Клод Сопуорт. Девушки шли рука об руку и хихикали.
— Таинственный незнакомец! — лукаво приветствовала его Грэйс.
— Угу, — согласился Джеймс.
Можно было найти и более красноречивый ответ. Трудно выразить всю силу своей личности в одном коротком слове. Он с сосредоточенной ненавистью оглядел Клода Сопуорта. Клод Сопуорт был одет с иголочки, почти как герой музыкальной комедии. Джеймс страстно желал, чтобы какой-нибудь приветливый приморский пес встал перепачканными в песке мокрыми лапами на белоснежные фланелевые брюки Клода. Его собственные фланелевые брюки были практичного серого цвета и видали лучшие дни.
— Какая красота-а, — протянула Клара, вдыхая морской воздух. — Прямо заряжает энергией!
Она хихикнула.
— Это озон, — ответила Элис Сопуорт. — Он действует тонизирующе. — И она тоже хихикнула.
Джеймс подумал: «Вот бы столкнуть их глупыми лбами. Чего они все время хихикают? Ведь ничего смешного не сказали».
Белоснежный Клод томно пробормотал:
— Пойдем окунемся, или это слишком утомительно?
Идея купания была принята с восторгом. Джеймс присоединился к компании. Он даже умудрился при помощи ловкого маневра немного отстать от остальных вместе с Грэйс.
— Послушай! — сказал он с обидой — Мы с тобой почти не видимся!
— Ну вот, сейчас мы все вместе, — отозвалась Грэйс, — и потом, ты можешь приходить и обедать с нами в отеле, во всяком случае…
Она с сомнением посмотрела на его ноги.
— Недостаточно франтоват для тебя, да? — запальчиво спросил Джеймс.
— Дорогой, я думаю, ты мог бы немного приодеться, — сказала Грэйс. — Здесь все ужасно нарядные. Посмотри на Клода Сопуорта.
— Уже посмотрел, — мрачно ответил Джеймс. — Никогда не видел мужчины, который выглядел бы таким законченным ослом.
Грэйс выпрямилась:
— Не стоит критиковать моих друзей, Джеймс, это невежливо. Он одет так же, как и все джентльмены в нашем отеле.
— Подумаешь! Знаешь, что я прочитал недавно в светской хронике? Что герцог… герцог… в общем, какой-то герцог, уже не помню какой, одевается хуже всех в Англии! Вот так.
— Ну что ж, — сказала Грэйс. — На то он и герцог.
— Ну, может, и я стану когда-нибудь герцогом, — сказал Джеймс. — Ну не герцогом, так пэром.
Он похлопал по желтой книжечке, лежащей в кармане, и стал перечислять ей английских пэров, которые начали жизнь куда более скромно, чем Джеймс Бонд.
Грэйс только хихикала:
— Не будь дурачком, Джеймс! Представляю себе: лорд Кимптон-он-Си!
Джеймс смотрел на нее со смесью ярости и отчаянья. Здешний воздух явно ударил ей в голову.
Берег Кимптона — длинная прямая полоса песчаного пляжа. По нему тянется ряд купален и палаток для переодевания[39]. В конце ряда особняком стоят шесть купален с внушительными табличками: «Только для гостей отеля „Эспланада“».
— Мы пришли, — весело сказала Грэйс. — Но, боюсь, тебе сюда нельзя. Тебе придется пойти вон туда, в общие раздевалки. Встретимся в море! Пока!
— Пока! — ответил Джеймс и отправился в указанном направлении.
Двенадцать ветхих палаток стояли у самого океана. Их охранял старый моряк с голубым бумажным рулоном в руках. Он принял от Джеймса мелкую монету, бросил ему полотенце, оторвал голубой билетик от своего рулона и указал куда-то себе за спину:
— В очередь.
Только тут Джеймс осознал, что у него есть конкуренты. Не одному ему пришла идея окунуться в море. Все палатки были заняты, и перед каждой стояла толпа решительно настроенных людей, с подозрением глядящих друг на друга. Джеймс присоединился к самой маленькой толпе и стал ждать. Вход в палатку раздвинулся, и оттуда показалась красивая, лишь слегка одетая молодая женщина. Она поправила купальную шапочку с видом человека, которому совершенно некуда спешить, прошествовала к кромке воды и с мечтательным видом уселась на песок.
— Нет, так дело не пойдет, — решил Джеймс и встал в хвост другой очереди.
В течение пяти минут в палатке ничего не происходило, потом полотно заходило ходуном и створки отворились, выпуская мать, отца и четверых детей. Учитывая скромный размер палатки, это явление казалось делом рук фокусника. В мгновение ока две женщины кинулись к палатке и каждая схватилась за одну из полотняных створок.
— Прошу прощения! — сказала первая, слегка задыхаясь.
— Нет, это я прошу прощения! — ответила другая, смерив ее убийственным взглядом.
— Я стояла здесь уже десять минут, когда вы пришли, — быстро заговорила первая.
— Я здесь уже больше четверти часа, все это подтвердят, — возразила вторая.
— Ну-ну, что за шум, — проворчал старый моряк, подходя поближе.
Обе женщины взволнованно затараторили. Когда они умолкли, моряк указал пальцем на вторую и коротко сказал:
— Ваша очередь.
И удалился, не слушая возмущенных протестов. Он не знал и знать не хотел, которая из этих дамочек пришла первой, но его решение, как пишут в газетах, «обжалованию не подлежало». Отчаявшийся Джеймс схватил моряка за руку:
— Послушайте!
— В чем дело, мистер?
— Как вы думаете, сколько мне придется ждать?
Старый моряк окинул толпу бесстрастным взглядом.
— Час-полтора, я бы сказал.
В этот момент Джеймс увидел Грэйс и девиц Сопуорт — они легко бежали по песку к морю.
— Черт! — сказал Джеймс сам себе. — Черт!
Потом снова потянул моряка за рукав:
— А есть здесь другие раздевалки?
Вон там стоят какие-то домики — они, кажется, свободны.
— Эти купальни, — с достоинством изрек старый мореход, — являются частной собственностью.
