меня заботиться о Лоррен. Потом навязал мне на голову Бэйли. Разве я жаловалась? Нет, ни разу! Я присматривала за ними, пока ты не отнял их у меня (и тебе придется ответить, если они в один прекрасный день не вернутся целыми и невредимыми). Как будто этого было недостаточно — ты заставил меня пройти по ужасным тоннелям, где полно вонючих крыс, а потом я оказалась в этом по-настоящему страшном месте, где совсем нет самцов. Надеюсь, ты не ждешь, что я всерьез стану думать о Спиндле или Мэйуиде, потому что это, право, уж последняя соломинка. Нет, даже ты не можешь быть таким круглым дураком. Так вот, я хочу, чтобы ты нашел мне самца, более крупного, чем я, здорового, чтобы он говорил на нормальном кротовьем языке и мог стать отцом малышей, которых я намерена родить очень скоро. Так что, будь любезен, займись этим побыстрее, время уходит, и ты еще не видел, какой я бываю, когда действительно разозлюсь.
Сделав это заявление Камню, Старлинг ушла, нашла много вкусных червяков и, нежась на весеннем солнышке и чувствуя себя гораздо лучше, устроила себе пир. Потом немного убрала в своей норе и легла спать. На следующее утро, яркое и чистое, Старлинг еще раз хорошенько почистила шубку, так что ее густой мех приобрел особый блеск, а когти, всегда ухоженные, стали чистыми, как стеклышки.
После этого она вышла на поверхность и объявила Камню:
— Вот, я готова, теперь твоя очередь.
Прошел день, потом два. Старлинг оставалась спокойна. Прошел третий день. Старлинг начала сердиться. Четвертый день. Старлинг стала впадать в уныние и немного поплакала от разочарования. Потом ее охватил новый приступ гнева. Наступил пятый день. Старлинг вздохнула и провела его, пытаясь смириться с перспективой бездетности.
В этот вечер ее навестил Мэйуид.
— Уходи, — прогнала она его.
Следующим утром к ней заглянул Спиндл.
— Ненавижу вас всех, — выпалила Старлинг. — Пожалуйста, оставьте меня в покое навсегда.
— Э-э, да, прекрасно, — пробормотал Спиндл.
Неожиданно, непонятно почему, в Старлинг возродилась надежда. Она опять почистила коготки, пригладила мех и устремилась наверх. Горицвет начал зацветать, распустилось несколько нарциссов, и все они ловили солнце лепестками, но Старлинг не замечала ничего. Сосредоточенно и решительно она двинулась вперед, как лисица, выслеживающая добычу. Казалось, она что-то чует поблизости.
— Самец, — бормотала она.
Старлинг услышала шорох в траве и, припав к земле, приняла позу, выражающую безразличие и беспечность. Она делала вид, что не замечает ничего вокруг себя, но на самом деле ни один крот не следил так внимательно за тем, что происходит в мире, как Старлинг. Ничего не подозревавший самец гулял по склону и простодушно фыркал от удовольствия. Чудесным весенним утром он в одиночестве наслаждался завтраком и что-то напевал себе под нос.
«Определенно самец», — решила Старлинг. Тихонько поднялась и двинулась на доносившиеся звуки. Сердце ее билось в два раза быстрее, но лапы ступали твердо.
— Ну и ну! — обескураженно пробормотала Старлинг, завернув за угол.
Там, на солнышке, действительно находился крот-самец. Но что за крот! Она просила у Камня совсем не такого. Этот не был молодым, не был крупным, мех его не был глянцевитым, а когти не были вычищенными. Он казался... диким, очень лохматым и неопрятным. Такие пустяки, как внешний вид, не занимали крота-бродягу, охотно довольствовавшегося собственным обществом. Он ел медленно, получая от этого удовольствие, что-то напевал, задумчиво посматривал в сторону Вена, снова ел и снова что-то напевал.
— Привет! — вдруг занервничав, поздоровалась Старлинг.
Крот вздрогнул, уронил червяка и отступил на шаг, широко раскрыв глаза.
— Чтоб тебя вороны склевали! — воскликнул он. — Ну и напугала ты меня! Никогда больше так не делай!
— Прости, пожалуйста, — извинилась Старлинг с непривычным для нее смирением.
— Да уж придется, — проворчал Крот и повторил, уже спокойнее: — Придется. Уф! Это был удар! — Он устроился поудобнее и посмотрел на Старлинг.
— А ты не очень молод, — произнесла она.
Крот ничего не ответил.
— И очень лохмат, — продолжала она.
Крот, равнодушно взглянув на нее, снова принялся за еду.
— Пожалуй, я слегка разочарована, — заявила Старлинг.
— Знаешь, кто ты такая? — спросил крот.
— Нет, — ответила Старлинг, кокетничая: любой, даже такой самец все же лучше, чем никакого.
— Ты — зануда, — отрезал крот.
Наступило долгое молчание, во время которого Старлинг тщетно пыталась разрешить один из многих парадоксов в отношениях между кротами, а именно: если самец выражается прямо и грубо, но при этом говорит правду, то самка, являющаяся объектом его внимания, находит его бесконечно более привлекательным.
Что и произошло со Старлинг.
— Так говорить невежливо! — едва выговорила она.
— Да, возможно, но не очень-то приятно, когда кротиха, с которой ты и не знаком вовсе, заявляет, что ты похож на крысиный обед. И еще хуже, если упомянутая кротиха — первая, кого ты встретил за такое долгое время, что почти не можешь припомнить, когда это было в последний раз.
— Я знаю, кто ты! Ты — Хит! — воскликнула Старлинг. — Камень спас тебя ради меня. Это очень романтично, хоть ты и старый.
— Подожди минуту, — проговорил Хит, ощущая, что в нем просыпается интерес к этой самке, которая чем дольше он на нее смотрел и чем дольше ее слушал, тем больше ему нравилась. — Откуда ты знаешь, как меня зовут, и вообще, что ты здесь делаешь?
— Спорю, тебе стало интересно! — хихикнула Старлинг.
— Ну, что тут возразишь.
Тогда Старлинг, не до конца веря в свою удачу, серьезно взглянула на Хита и задумчиво сказала:
— Мои друзья, которых зовут Триффан и Спиндл, говорили, что ты, вероятно, сошел с ума, или что-то вроде того, из-за...
Она запнулась, не зная, стоит ли продолжать, потому что Хит нахмурился, забормотал:
— Я сошел с ума? Это она сошла с ума, — и начал оглядываться, как будто собрался удрать.
Но Старлинг всегда отличалась непосредственностью, и ее было уже не остановить.
— Они говорили, что ты строил ходы непонятно и запутанно и что ты стал под конец каким-то странным, наверное из-за долгого одиночества.
Хит простодушно усмехнулся:
— Я выгляжу странным?
— Да, — ответила Старлинг. — Очень странным. Но я не против.
— Твои друзья, Триффан и Спиндл, пожалуй, правы, но, когда крота несколько месяцев подряд преследуют крысы, когда
