Вспомним, какой переполох в штабе группы армий «Центр» подняло одно только появление корпуса Петровского под Бобруйском. Несмотря на переброшенные туда восемь дивизий, немцы все равно не сдержали всех его сил. Гудериан отметил в воспоминаниях, что кавалерийская группа русских совершила рейд к западу от Бобруйска. Ею командовал генерал И.О. Городовиков. Сдерживание натиска двух-трех армий с массой танков немцам было бы просто не по силам. Поэтому Готу и Гудериану пришлось бы остановить свои танки, подумать не о наступлении на Москву, а о том, чтобы сохранить технику и людей в создавшейся критической обстановке. В любом случае они были бы вынуждены направить для борьбы с танками противника в своем тылу какую-то часть сил. Что само по себе означало переход к обороне. А если бы Гот и Гудериан успели создать вокруг Смоленска кольцо, то прочность его была бы куда меньше и из окружения вышло бы, соответственно, гораздо больше наших войск. Главное, что инициатива переходила бы в руки советского командования.
Фланговые удары если и не завершились бы полным разгромом группы армий «Центр», то привели бы к действительно серьезным потерям. До приведения в порядок своих потрепанных войск немцам пришлось бы надолго отложить планы наступления на юго-западном направлении. Советские войска получали драгоценное время для создания прочного фронта. Потому дальнейшие действия немцы предпринимали бы в более неблагоприятных условиях, чем это произошло в действительности.
Рассмотрим другую ситуацию. Тимошенко растратил резервы в неудачных контрударах. Немцы благополучно завершили ликвидацию смоленского котла и перешли к обороне. Танковая группа Гота перебрасывается в поддержку группы армий «Север», танки Гудериана и 2-я армия выдвигаются на юго-западное направление. В группе армий «Центр» остаются только войска фон Клюге и Штрауса, растянутые на 400-километровом фронте. Создать глубоко эшелонированную оборону они не в состоянии. Резервов у них нет. Танков тоже нет. Авиации — кот наплакал. Очевидно, что создается весьма благоприятная обстановка для возможности проведения наступательной операции. Причем целей ее может быть несколько: а}, разгромить группу армий «Центр»; б}, выбить войска фон Бока с занимаемых позиций, создав тем самым угрозу флангам, а в лучшем случае — тылам групп армий «Север» и «Юг»; в}, заставить немцев либо остановить наступательные операции на северо-западном и юго-западном направлениях, либо вынудить их перебросить в поддержку группы армий «Центр» значительные силы, что облегчит положение под Ленинградом и Киевом.
Отдавая приказ о наступлении Западного и Резервного фронтов, Сталин поставил перед ними задачу разгрома войск фон Бока. Но опять-таки непонятно, зачем Ставка в качестве направлений для ударов определила Демидов и Ельню. Именно в этих пунктах была организована прочная немецкая оборона. Месяцем раньше здесь уже провалились наступательные операции советских войск. Войска истекли кровью, но не продвинулись ни на шаг. Если, скажем, под Ельней армия Ракутина с 23 июля предпринимала непрерывные атаки, то противник, соответственно, хорошо подготовлен к их продолжению. Именно поэтому взятие Ельни оказалось пределом возможностей Резервного фронта. Наступать дальше уже не оставалось сил.
Наступление 30 августа увенчалось бы успехом, если бы удары наносились не там, где немцы их ждали, а по уязвимым местам немецкой обороны. Таковые, безусловно, имелись. Следовало их определить и туда бить. В районе Ельни и Демидова вполне можно было ограничиться отвлекающими атаками. Таким образом, оказывалась крайне необходимая помощь погибающим армиям Юго-Западного фронта. Спасти их — тогда это было главное. Более того, успех советского наступления приводил к срыву операции «Тайфун». Простой отход группы армий «Центр» хотя бы на 100 километров создавал слишком угрожающую ситуацию для ее соседей. Прежде чем вынашивать планы наступления на Москву, немцам пришлось бы проводить отдельную наступательную операцию для восстановления утраченных позиций и выравнивания линии фронта. Без повторного занятия Смоленска бросок на Москву был невозможен. А ведь время работало против немцев. Каждый лишний день промедления с началом генерального наступления на Москву все глубже затягивал германскую армию в петлю зимней кампании и затяжной войны, к которой рейх был совершенно не готов.
Наконец, у советского командования имелась возможность провести действительно оборонительное сражение. Это был самый простой и дешевый в смысле предполагаемых потерь вариант. Следовало отдать приказ о своевременном отходе войск 19-й, 16-й и 20-й армий из района Смоленска. Пусть они вместе с шестью армиями Резервного фронта удерживают противника на рубеже Осташков — Брянск. В таком случае наступательная операция Гота и Гудериана теряла смысл, потому что главной ее задачей было не вытеснение, а окружение и уничтожение смоленской группировки советских войск. Вот и остались бы оба великих танкиста в дураках. Первый раз в своей блестящей карьере.
При проведении оборонительного сражения противники менялись местами. Теперь уже не русские, а немецкие солдаты истекали бы кровью при атаках на организованную, плотную оборону. Двенадцати армий было вполне достаточно для того, чтобы сдержать наступающего противника. Характер Гудериана в советских штабах к тому времени уже хорошо знали: при столкновении с мощной обороной он сразу останавливался и искал обходные пути. А пока Гудериан находился бы в поиске, советские войска получали дополнительное время для подготовки новых рубежей. На одном из них немцы были бы окончательно остановлены. Таким образом, выход немецких ударных группировок на ближние подступы к Москве был бы неосуществим в принципе. Следовательно, в ходе нашего контрнаступления их удалось отбросить бы намного дальше, чем это имело место в декабре 1941 года.
При всех недостатках в организации и проведении Смоленского сражения существовало одно несомненное достоинство. Результаты его для немецкой стороны оказались скромнее, чем предполагалось. Главный просчет германского командования заключался в определении численности резервов противника. И кто знает, как сложилась бы судьба войны, если бы маршал Тимошенко сумел правильно распорядиться своими силами.
Глава 7
Демянский котел
Поражение германской армии в битве за Москву стало причиной появления в Ставке Верховного Главнокомандования опасной эйфории. Как говорил в таких случаях сам Сталин — «головокружение от успехов». Причем, судя по воспоминаниям Г.К. Жукова, каждый из членов Ставки предавался этому головокружению по-своему. Усиливая тем самым сталинское головокружение.
«В отношении наших планов на весну и начало лета 1942 года, — писал Г.К. Жуков, — И.В. Сталин полагал, что мы пока еще не имеем достаточно сил и средств, чтобы развернуть крупные наступательные операции. На ближайшее время он считал нужным ограничиться активной стратегической обороной…» И тут же все вышесказанное перечеркивается полностью: «…но наряду с ней провести ряд частных наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на льговско-курском и смоленском направлениях, а также в районах Ленинграда и Демянска»[120]. Частная наступательная операция — это определенно ранее неизвестный военной науке термин. Кроме того, возникает вопрос: где именно планировалась активная стратегическая оборона, если на всех направлениях и фронтах предполагалось проведение частных наступательных операций?
Конечно, другие члены Ставки понимали ошибочность таких планов Сталина. Позиция Г.К. Жукова была следующей: «Мне было известно, что Б.М. Шапошников в принципе придерживался того же мнения, что и И.В. Сталин, но относительно плана действий наших войск стоял на том, чтобы ограничиться активной стратегической обороной, измотать и обескровить врага в начале лета, а затем, накопив резервы, перейти к широким контрнаступательным действиям. Поддерживая в этом Б.М. Шапошникова, я, однако, считал, что на западном направлении нам нужно обязательно в начале лета разгромить ржевско-вяземскую группировку, где немецкие войска удерживали обширный плацдарм и имели крупные силы»[121]. Далее Г.К. Жуков отмечал, что его идею наступления на западном направлении поддержал маршал Тимошенко и в свою очередь предложил провести наступательные операции силами Юго-Западного и Южного фронтов. А мнение маршала Тимошенко поддержал маршал Ворошилов. Кроме того, по воспоминаниям A.M. Василевского: «Учитывая исключительно тяжелое положение, в котором находились войска и население Ленинграда, Верховное Главнокомандование принимало все меры к тому, чтобы как можно быстрее снять блокаду с осажденного города. Несмотря на то что Ставка остро нуждалась в резервах для задуманного контрнаступления на главном Западном направлении, она тем не менее направила под Ленинград две армии и… приказала войскам Волховского и Ленинградского фронтов нанести поражение вражеской группировке, вышедшей к Ладожскому озеру в районе Мги, и снять блокаду с Ленинграда»[122]. В итоге, чтобы никого не обидеть, было принято решение наступать везде.
