понял, как много этот человек для меня значит, хоть он в точь–в–точь как этот сигаретный дым: ядовитый и отвратительный.
«Я обязательно брошу курить. Обязательно» – обещаю сам себе и тушу сигарету об пепельницу .
***
– Ответь мне, ты адекватный человек? – Азалия нависла каменным изваянием над диваном, на котором я лежал.
Я закрыл голову подушкой, давая понять, что я думаю об утренних разговорах. Сестра выхватила подушку из моих рук и опустила мне её на затылок, отчего и так гудевшая голова словно раскололась на две части от зазвеневшего в ней колокола.
– Сука! Ты не могла прийти попозже? – зарычал я, морщась от головной боли.
И зачем я только дал ей ключи от квартиры? А точно, из–за Кошки. Бесят обе.
– Я могу вообще не приходить.
– Начинается…
– Я приготовлю кофе, а ты марш в душ, – приказала Азалия и громкими, раздражёнными шагами удалилась на кухню.
Я прижал руки к голове и попытался провалиться в сон, как вдруг что–то тяжёлое опустилось мне на спину и громко заурчало в самое ухо, активно перебирая передними лапами и выпуская когти.
– Вы что в одной команде работаете? – сквозь зубы процедил я и, скинув с себя животное, поплёлся в душ.
Ледяной поток воды помог взбодриться и облегчить головную боль.
– Ну и? – протянул я, появившись на кухне.
Сестра поставила на стол ароматный напиток, я уселся и сделал глоток обжигающе горячего кофе.
– Сколько это будет продолжаться? Сколько ты будешь гробить себя алкоголем? Сколько ты не появлялся в офисе? Знаешь, я устала тащить всю работу на себе. Мама, конечно, старается помочь, но ты же сам понимаешь, что она другого склада. И я бы даже не против вести бизнес одна, но я должна знать, что ты занят чем–то полезным, чем–то стоящим. Но ты же тупо сливаешь свою жизнь в унитаз. Что с тобой происходит? Я тебе не чужой человек. Я имею право знать.
Я упрямо молчал, а что я мог ей сказать? Что, кажется, моя жизнь потеряла смысл? Что каждый день я усилием воли сдираю себя с дивана, кровати, пола… Что в одно мгновение из яркого и цветного мир превратился в серое, унылое говно. Что, кажется, я впервые в жизни по–настоящему влюбился, а она нашла себе другого? Что я ненавижу Кошку за то, что она каждую минуту напоминает мне об Алисе, но всё равно не могу вышвырнуть её на улицу. И вроде бы я больше ничего не чувствую, тогда какого хрена, так беспокойно давит внутри грудной клетки?
– Всё нормально, – процедил я.
– Мне очень больно видеть тебя таким, но не ошибается тот, кто не человек, – тяжело выдохнула Азалия. Её вид стал таким убитым и задумчивым, что совесть нервно выглянула из недр моей тёмной души.
– В чём смысл твоей жизни? Для чего ты живёшь? – вдруг спросила сестра. Этот вопрос был странным. Я никогда всерьез не задумывался об этом.
– Я не знаю… Чтобы быть счастливым?
– Ну вот станешь ты счастливым и что? Цель достигнута. Неужели ты думаешь, что прожигать свои дни – это и есть счастье? Твоя проблема в том, что ты не понимаешь к чему ты идёшь.
– И что ты предлагаешь? – я закатил глаза.
– Каждый день задавай себе один и тот же вопрос: Для чего ты здесь? В чём смысл твоей жизни? Жизнь без цели пуста.
Эти слова заставили задуматься. Ведь я действительно не знал, для чего это всё? Есть ли в этой жизни какой–нибудь смысл? Неужели она всегда будет такой пустой и бессмысленной? Или я смогу найти цель?
Для чего человек живёт?
Я не знал ответа, но почувствовал острое ни с чем несравнимое желание, скорее даже потребность, найти ответ.
– Знаешь, я верю в тебя, верю так, как не верю в себя. Если бы ты захотел, ты бы добился многого. В тебе есть упорство, острый ум и горячее сердце. На самом деле, я очень сильно горжусь тобой, – Азалия приобняла меня.
Мы не обнимались с детства, но после смерти отца сестра решила задушить меня в своих объятиях. Поначалу я пытался протестовать, но потом понял, что это бесполезно. У Азалии был один весомый аргумент:
«Обнимашкотерапия!» – именно так она называла странные порывы телячьей нежности.
И я терпел. Не то чтобы мне это совсем не нравилось, просто было неловко и непривычно чувствовать руки сестры у себя на плечах спустя годы не самых лучших отношений.
Неожиданно раздался дверной звонок.
– Я открою, – Азалия резко подскочила и понеслась в сторону прихожей. Хлопнула дверь, послышалось шуршание. Я напрягся, ведь я никого не ждал. На пороге кухни показалась статная женщина, она нервно теребила свои руки. Азалия стояла позади, приобняв её за плечи. Я был ошеломлён. После смерти отца она ни разу не была у меня дома.
– Что происходит? – растерянно спросил я.
– Думаю, вам надо поговорить, – улыбаясь, ответила Азалия и подтолкнула маму ко мне, она несмело присела на краешек стула, её спина была напряжена как вытянутая струна.
– Зачем ты пришла? – выдавил я, слова давались тяжело, старые обиды начинали кровоточить в её присутствии.
– Я переживаю за тебя…
– Азалия попросила? Молодец, ты выполнила свой материнский долг, можешь валить.
– Зачем ты так?
– А ты зачем так? После смерти отца… Избегала меня и все эти взгляды полные ненависти. Ты считаешь, что это я во всём виноват? Скажи мне об этом в лицо.
– Ты просто очень сильно напоминаешь мне его… – она замерла, словно подбирая слова. – Мне было стыдно и больно видеть тебя. Азалия никогда не упускала случая напомнить мне о том, что я всё видела и молчала. О том, что я допустила такое отношение к тебе. И за все твои трудности, за твоё поведение я винила лишь себя.
– И ты решила не общаться? Прекрасный выбор. Как ты могла столько лет терпеть его? Как?
– Я любила его…
– А меня? Меня ты любила?
– Не смей! – её губы сжались в тонкую линию, а подбородок затрясся. – Думаешь, так просто взять и уйти? Когда у тебя на руках двое детей. Когда он может достать тебя на другом краю света и отобрать вас? Я хотела быть с вами. И да, я любила его, как и вас. Любила так, как могла.
Она встала и подошла ко мне, несмело прижав меня к своей груди. Наверное, я мечтал об этом всю жизнь, но теперь, когда это случилось, я чувствовал лишь растерянность и звенящую пустоту.
– Легко судить человека, не побывав в его шкуре.
