Да вот так, хоть я доложил в предыдущей главе своего жизнеописания, что организованный отход (хорошо хоть еще не позорное отступление!) был свершен в светлое время суток, но куцый отрезок окончания, буквально десяток шагов до стоянки мы совершали в стремительно наступающей темноте. Прямо как я уже и говорил — сразу и быстро, прямо хоть ложись и разлагайся до следующего дня. Пришли в концовке буквально на ощупь, глядя на ориентир костра.
И, конечно, нашим женщинам (моим женщинам, если уж честно) в этой темноте было, если не страшно, то уж дискомфортно, безусловно. Ведь темнота это не только темно, хоть глаза выколи. Это даже, в первую очередь, страшные тягучие звуки тропического леса, с его непонятным ваваканием, страшным писком — визгом, оглушительным треском. И даже не знаешь, что и как, но очень не хорошо. По себе представляю. Скажем, буквально в соседних зарослях жалобно закричал умирающий ребенок. Аж кровь в жилах заледенела. А ведь это всего лишь кролик предсмертно закричал. Жалко его, естественно, но ведь льву тоже хочется кушать и он тоже наш.
Так у костра всю ночь и пробоишься, А тут их мужчины пришли — сильные, уверенные в себе! Наташа на радостях меня расцеловала и даже Вика чмокнула куда-то между щекой и ухом и поскорее отодвинулась от недовольного взгляда красивой мамы в другую сторону околокостровской площади.
Женщины хотели нас сразу покормить чем-то рыбьем-рачьем, приготовленном из морской добыче, но я, отложив незаметно стул, поднял освобожденную руку в запрещающем жесте. Сначала дело, а потом вкусная, питательная еда. Кстати…
Взял у Вика шкуру, развернул ее и торжественно вручил Наташе внутренности, как прекрасные цветы. Ха, а вы попробуйте пробыть несколько суток на вегетарианском силосе, потом на одной рыбе и морских членистоногих. Выберите тогда цветы или печенку (сердце, селезенку и еще чего, в слабом освещении костра не разберешь)?
Подруги сдержанно отреагировали, ожидая еще какой-то добавки. Ведь не пришли же мы с одними внутренностями, а все остальное мясо оставили? Не стал разочаровывать женщин, показал им тяжелые задние ноги оленя.
Наконец-то они, не сдержавшись, завизжали в ультразвуковом спектре так, что Вик с воплем: «Мама!» кинулся затыкать свои бедные уши. Впрочем, звуковой беспредел длился недолго, больно уж всем покушать хотелось нечто мясного запеченного. Что же, исходя из гендерного разделения труда, резать и мыть добычу разрешил дамам, а вот подвешивать на освежевшем костре стали только мужчины. И не только взрослый я, но и молоденький Вик.
Вы, между прочим, зря подумали, что я мужской реваншист и постоянно отодвигаю женщин сразу. Нет, просто я считаю, что нам, людям, природой положено, то мы и можем, согласно половому разделению. Я вот, например, никогда не рвусь рожать, пусть даже и на западные коврижки в виде несколько миллионов долларов. Вот и вы, милые, нежные дамы не суйтесь к открытому огню, еще обгорите ненароком…
— Руки обожгла, милая? — спросил я у Вики наугад, когда она у жаркого костра как-то взбаламошенно и жалобно вскрикнула. Ну, зачем полезла, знаешь ведь, твой сынуля, такой маленький, но такой уже опытный, сделает гораздо лучше и без этой несносной боли.
— Да. Сережа… Сергей Леонидович, — поправилась она, метнув взгляд в сторону находящейся в постоянном карауле матери.
Я же только ухмыльнулся, постаравшись сделать этот как можно незаметнее. Ох уж эти женские мелочные беспределы, когда родные мать и дочь делят одного дорогого мужчину! Не фиг, что ли, делать совершенно? Так кусок мяса ошинкуйте!
Насильственно повернул голову моей юной и очень красивой, но такой бестолковой падчерицы от грозной и неумолимой мамы в сторону от небольшой реки (просторного родника):
— Отпусти руки в уже слегка прохладную воду, тебе и полегчает. Зуб даю на любой спор, моя прелестница!
— Там темно и страшно, — очень занятно и привлекательно потупилась Вика. Будь мне двадцать мальчишеских лет, обслюнявился бы на все лицо. Но поскольку мне было уже больше (значительно больше), молча насильственно повел ее в направление оного источника. Женщины ведь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А то бы я ее не понял с простенькими намерениями! В семи-восьми шагах от большого костра, находясь под охраной бдительных вооруженных мужчин (я — арбалетом и копьем, Вик — метательным дротиком) боятся только соромится. Да даже царь зверей лев побоится напасть на женщин с их собственным страшным оружием — ультразвуковым визгом многоцелевого назначения, да еще с костром и мужчинами.
Просто эта очень хитрая и в то же время наивная женщина или даже девушка (я имею, прежде всего, не физический или даже сексуальный аспект, а моральный) хотела вытащить в сторону единственного на острове мужчину (сын Вик не в счет) и там, в темноте, его пожрать до последнего кусочка.
Щучу, конечно, ни сожрать и даже не изнасиловать девочка Вика еще не может из-за ожогов рук. И ведь куда, дурочка, недавно полезла? Костер — это вам не газовая горелка, здесь просто так не выключишь при опасности. А термальные раны, по себе знаю, очень больны и очень неприятны. Не дай бог получить ожог! Она же еще имеет волю молчать и терпеть. Сразу видно, что внутри этой юной детули находится взрослая женщина с каменным характером.
Встал от доморощенного шашлыка, попросил Вика посмотреть, чтобы тот не подгорел и хоть по кусочку попал маме Наташе и дочери Вике. И молча повел девочку, обхватив ее за талию. При чем, вы опять, наверняка, не то подумали. Руки у нее обожжены, пусть не полностью, но очень больно даже чуть-чуть притронешься. И чтобы ее отвести без голословного и бестолкового бормотания, остается только потянуть за талию. А как еще? Ноги — низко, за грудь — откровенно безнравственно, за прическу — ей самой противно. Да не культурно это — лапать грязными руками такие воздушные волосы.
Пришел к воде, на самом видном, между прочем, месте, посадил ее, заставил опустить руки в прохладную воду. Больно еще, милая? Понимаю, по большому счету тебе бы сейчас проколоть антибиотика и витамины, обмазать мазью или, хотя бы, стрептоцидом места жгучего ожога. Но нет ведь ничего, кроме этого родника!
Прохладная вода позволила ей немного облегчить боль и вернуться в действующую реальность. Рядом же такой красивый и притягательный мужчина! Вика несмело улыбнулась, посмотрела на меня, как ей казалось, сексуально-мило, а мне жалостливо-грустно. Я ее не обманул, щедро глянул в ответ, посулил:
— У нас нет ничего жесткого и медицинского, так что ничем колоть тебя не будем. И врач-мужчина не станет нахально щупать тебя хотя бы взглядом. Все будет хорошо!
Ну все, как мог, поддержал, Вика заулыбалась и уже не робко-болезненно, а притягательно-завлекательно. Мужчины без памяти, парни задрыгали конечностями. Отошла хоть немного, милая. А то! Сексуальные отношения самые базисные, дошедшие до нас от еще примитивных троглодитов. Штамповать себе подобных при любой возможности — это закон всех живых, иначе сдохнешь, как вид. И если Вика об этом вспомнила, то слава богу!
Подмигнул ей поощрающе, не в плане разврата, понятно, а как поддерживающе слабое здоровье. Мы еще и проживем!
Так, теперь из практики. Теоретически-голословно я знал, что в сыром виде речной ил местами лечебный, или иногда лечебный, и он здорово помогает. Короче, попробуем на деле. Вам ила не надо? Ну а у нас хуже уже не будет, не в страшную же пасть здоровенному крокодилу я ее засовываю?
Осторожно обмазал все обожженные места рук, стараясь не делать ей больно. Натерпелась уже. Затем обхватил ладонями ей голову в сфере висков, постарался перенести жизненную энергию. Биоперенос называется. Иногда очень даже помогает. Не знаю, я не шаман, получилось ли чего, не скажу. Во всяком случае, в результате я явно ослаб, а Вика смогла заснуть, отойдя от сильной боли. Тогда это мне казалось самым обыденным и само собой разумеющемся. Я же не знал, что в будущем это девчуля вытащит это в качестве железобетонной причины таскаться всюду за пушистым мной!
