Его провели довольно длинным коридором, затем остановили и заставили сесть на табурет. Вокруг себя Алан почувствовал присутствие нескольких человек.
— Как тебя зовут? — спросил низкий хриплый голос с тем же южным акцентом.
Алан назвался.
— Ты осетин? — спросил невидимый собеседник.
Алан подтвердил.
— Христианин?
— Нет, мусульманин, — возразил Алан. — Среди осетин есть немало мусульман.
Собеседнику ответ понравился.
— Значит, ты суннит. Это хорошо. Ты ведь не собираешься лизать пятки этой шиитской собаке — Мусе? Мы твои братья по вере.
Алан мысленно усмехнулся. В братья набиваются, а морды прячут.
— И чего хотят от меня мои братья по вере? — спросил он.
— Я должен знать все, что затевает Муса.
Конечно, что же еще? Спасибо, что не просят заложить бомбу в здание администрации рынка. Впрочем, все еще впереди.
Отказываться Алану не пришло в голову. Собственно, он приехал в Москву не затем, чтобы делать карьеру в хозяйстве Мусы. Его цель — найти и убить Полковника. И, кажется, сейчас он приблизился к ней еще на один шаг.
— На кого я буду работать? — спросил Алан.
— Тебе этим лучше пока не интересоваться. Сначала мы должны убедиться, что ты серьезно воспринял наше предложение. Знаешь Ибрагима? Если встретишь его на рынке, делай вид, что незнаком. Но если Ибрагим тебя о чем-нибудь попросит, ты должен будешь выполнить. А сейчас тебя отвезут домой. Помни, к нам вход — рубль, выход — смерть.
После такого ободряющего напутствия Алана действительно погрузили в машину и отвезли домой. Вытолкнули его из машины не очень-то по-братски. А если они и в самом деле так обращаются с братьями, то как же поступают со всеми остальными?
Когда он содрал с головы мешок, оказалось, что стоит возле рынка, но не там, откуда его забрали, а со стороны задней глухой стены. Машины похитителей и след простыл, только вдали мелькнули красные огоньки габаритных сигналов.
Утром Хорст проснулся поздно, да и то только потому, что его поднял с постели телефонный звонок. На этот день, на вторую его половину, у него планировались исключительно шкурные дела. Знакомый торговец попросил помочь — съездить к клиенту, получить должок. Собственно, подобные акции и давали Хорсту хлеб насущный.
Но утренний звонок, а звонила Татьянка, заставил его в корне поменять планы.
— Мне срочно нужно тебя видеть, — сказала она.
Хорст оделся и вышел на улицу. Татьянка сидела под моросящим дождем. Она была чем-то подавлена.
— Я была на опознании, — сообщила она. — Опознавала Витаса, он в морге.
— Что?! — Хорст не верил собственным ушам. — Как в морге? Он что, умер?
Татьянку колотило.
— У-убили Витаса, у меня предчувствие было. П-проводи меня.
Хорст крепко взял ее под руку. Ему самому сейчас не повредила бы поддержка, но он держался. Надо было хоть как-то разрядить обстановку. Спросить о чем-то постороннем.
— Слушай, а почему тебя Татьянкой зовут? — спросил он.
— Что? Ах, Татьянкой? Так атомную бомбу назвали, которую взорвали над Тоцким полигоном.
— Это я знаю, — признался Хорст. — Но ты-то здесь при чем?
— Так у меня фамилия — Тоцкая. Меня Жидоморов полгода проверял — еврейская или польская? А эту фамилию моему деду в детдоме дали. Его после взрыва неподалеку от полигона нашли.
— А куда же его родители делись?
— Я думаю, погибли от взрыва. Ты думаешь, что я по жизни такая отмороженная? Мой дед умер в двадцать два года. Моему отцу тогда всего два года стукнуло. И он прожил двадцать два года и умер. Это случилось, когда мне тоже исполнилось два года. Интересная закономерность, правда? Мне сейчас семнадцать с половиной. Сколько еще осталось, как ты думаешь?
Хорст готов был с разбегу треснуться лбом в стену. Ничего не скажешь, теперь это называется — отвлек девчонку от тяжелых мыслей! Психотерапевт хренов!
Дальше пошли молча, каждый думал о своем. Хорст никак не мог понять, что послужило причиной смерти Витаса, но не решался спросить. Неожиданно для него Татьянка остановилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, вот мы и пришли.
Хорст огляделся в некотором недоумении.
— И куда это мы притопали?
Но Татьянка не ответила, а сама задала вопрос:
— Ты правда хочешь разобраться в смерти Витаса? — А ты сомневаешься? — вспыхнул Хорст.
— Нет, не сомневаюсь. Тогда тебе надо поговорить с Ваньшей.
— А где он?
Татьянка задумалась, потом как будто решилась.
— Пошли, — она решительно потянула Хорста к подъезду, но он удержал ее.
— Постой!
Он увидел как из подъезда, к которому они направлялись, вышел дядя Федор. Его сопровождал Вадим. Они подошли к навороченному черному джипу, который Хорст к стыду своему сразу не заметил, и сели в него. Джип Отъехал, и Хорст последовал за Татьянкой в подъезд.
Только когда они вышли из лифта и остановились перед дверью квартиры, он догадался спросить:
— Куда ты меня привела?
— Помнишь, кому на «соборе» анафему кричали? Гершензону. Это его квартира.
— А что ты тут делаешь? — не понял Хорст.
— Я с его дочкой, Машкой, в одном классе училась. А здесь по спецзаданию Жидоморова Гершензона пасу. Только он, по-моему, давно обо всем догадался.
Дверь открыла девушка. Хорст сразу узнал ее. Это она бросала на лекции яйца в Жидоморова, это за ней он гнался, и это ей помог выбраться через служебный вход.
— Привет, — сказала она.
Хорст замялся и еле выговорил:
— Я тот раз не назвался… Дима. Мама Митей зовет, — прибавил он, сам не зная зачем.
А сам подумал: «Так ведь и имя свое забыть можно. Все Хорст да Хорст».
Он с трудом узнавал сам себя. Голос его не слушался, руки как-то предательски задрожали. Хорст торопливо отвел глаза.
Маша смотрела на него пристально. Странный парень… Что это с ним? А вообще он даже симпатичный. Она неожиданно поймала себя на мысли, что ей хотелось бы видеть его почаще… Почаще? Зачем? Маша рассердилась сама на себя за дурацкие желания.
— У тебя красивое имя, — сказала она. — Проходи…
Татьянка наблюдала за ними с любопытством. —
Из комнаты доносился разговор и один из голосов, без всякого сомнения, принадлежал Ваньше. Хорст заглянул в комнату. Так и есть. Ваньша спорил о чем-то с пожилым мужиком в очках. Мужик сидел в кресле-каталке. Судя по всему, это и был хозяин квартиры, проклятый и похороненный Святополком Жидоморовым, Моисей Вольфович Гершензон. Оба спорщика так увлеклись, что даже не заметили вошедших.
— Сионизм — это идеология мирового господства, — горячо, чуть ли не брызгая слюной, доказывал Ботаник.
— Нет, суть сионизма состоит в том, чтобы собрать евреев в своем еврейском государстве, а вовсе не покорять мир, — возражал Моисей Вольфович.
Но Ботаника было не так легко переубедить.
— Тогда получается, что и Гитлер сионист? Ведь он сделал все, чтобы евреи покинули Европу и переселились в Палестину!
— У нас гости! — прервала их Маша. — Кто будет чай?
— Здравствуйте, — вежливо кивнул Хорст.
Увидев его, Ваня Ботаник, скорее, испугался, чем обрадовался. Он не знал, чего ждать от друга и соратника. Но в дверях появилась Татьянка. Тут Ботаник расслабился. Но ненадолго.
— Витаса убили, — сказала Татьянка. — Вот и начало сбываться проклятье Жидоморова. Имейте в виду — Ваньша тоже в списке!
Ботаник побледнел. Не помогли и тренировки арийской твердости. Но тут из кухни выглянул еще один обитатель квартиры. Хорст узнал в нем предводителя антифашистов, обладателя редкой рыжей бородки, которого он так удачно пнул в ягодицы в вестибюле клуба. Кажется, его называли Санчесом.
Окинув компанию придирчивым взглядом, рыжебородый Санчес с неодобрением заметил:
— Фашистского полку прибыло? Моисей Вольфович, у вас таки погром?
Особенно не понравился ему Хорст. Но присутствие Татьянки заставило его смягчиться. Он ей даже улыбнулся. Самое смешное, что она улыбнулась ему в ответ. Это уже не понравилось Ваньше.
