Не думая ни о чем, я вылетела из палатки, желая лишь оказаться как можно дальше от Ника. Не учла только одного: что купидон мог быть невидимым. Ему, конечно, нравилось сидеть в теплом рюкзаке, но меня мучить ему нравилось больше.
«Вера! Прекрати истерику! Глупая, Влад — не Стас, и не Крапов. Ты и сама видишь, что его не привлекает боль. Ему нужна забота, нежность. Ну, разве так ведут себя с рабынями? Он ж с тебя пылинки сдувает! Нечего его бояться, поверь мне. Я же обещал, что тебя никто больше не тронет».
— Ник, — сказала я, вытирая глаза, — ответь мне на один вопрос, только честно.
«Валяй».
— Князь знает о том, как протекала моя жизнь со Стасом и Краповым?
Молчание. Такое долгое, что я и сама поняла ответ.
«Да».
— Уходи.
«Вер…»
— Просто уходи, Ник. Я не давала тебе права рассказывать обо мне такое. Уходи и все.
«Верунь, глупая, мы же помочь тебе хотим!»
— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — отрезала я. — Ни в твоей, ни в помощи Влада. Уходи.
Ник исчез. Слава Архангелам, потому что еще чуть-чуть и я его убила бы!
Демоны! Демоны! Демоны! Я и подумать не могла, что мой лучший друг рассказал Владу обо всем. Обо всем, что я пережила, обо всем, что было в моей жизни, о всей грязи. Как мне теперь смотреть ему в глаза? Как разговаривать с ним, понимая, что он знает?
Про все знает.
О том, что делали со мной, и что делала я. Как было больно, как было мерзко. Уже потом, когда я поняла, во что ввязалась и что из себя представляет Стас, было еще хуже, но я не могла сопротивляться: Крапов хорошо приучил меня бояться боли. Стас мог и не запирать комнату, я бы и так не сбежала.
Так как, как все это объяснить Владу?!
Влетела в палатку и начала собирать в рюкзак вещи. Все, с меня хватит, больше я на Крапова не работаю. И с Князем не вожусь.
Уеду. Куда? А, кто ж знает, но уеду так далеко, как смогу. И больше никогда не вспомню ни о чем. Поселюсь где-нибудь, не пропаду. Далеко-далеко, там, где чистый воздух, природа… И море. У меня обязательно будет море и не будет больше снега, дождя и ветра. Будут лишь теплый песок и волны!
От желания побыстрее оказаться в таком чудесном месте захотелось разреветься. Наспех черкнула записку «Простите, уехала, больше не могу», чтобы не искали. О том, что намертво связана с Князем в этот момент как-то не подумала.
— Нашел самую большую!
Совершенно неожиданно для самой себя, я встретилась взглядом с донельзя довольным Князем. В руках он держал здоровую валентинку, тошнотворно розовую, сантиметров тридцать в диаметре.
— Вер, — с его лица мигом исчезла веселость.
Естественно: красный нос, заплаканные глаза и опухшие губы красоты мне не добавили.
— Вер, я же пошутил, ты чего? Просто шутка… я не собираюсь ничего требовать! Я же просто развлекаюсь!
— Прости, — пробормотала я, отводя глаза, — я должна уйти.
— Вера! — Влад, естественно, уйти не дал, загородив своей тушей проем. — Я тебя обидел? Вер, да подожди ты, не дергайся! Что я такого сделал? Ну, хорошо, положим, шутка с валентинкой была дурацкой.
Он выбросил злополучную картонку куда-то в сторону.
— Но не уходить же из-за этого! А как же расследование? Ярмарка? Сбор денег? Ты же так хотела помочь!
— Ты не понимаешь. Я совсем ухожу.
— Как совсем? — растерялся темный. — Куда? Почему?
— Не знаю. Влад, пусти меня. Я не хочу больше в этом участвовать. Сил моих нет. И Крапова видеть не хочу. И… и тебя.
— Почему, Вера? Меня не было десять минут! Что за это время могло случиться? Кто и что тебе сказал?
— Да пусти ты меня! — Я не выдержала и дернулась, сорвавшись на крик.
— Она знает, — раздался голос Ника. — Что я тебе все рассказал, знает.
— Пусти меня! Влад, ПУСТИ МЕНЯ!
Я рвалась на волю так, что исцарапала в кровь его руки, удерживающие меня. Ник исчез, что-то пробормотав.
— Вера!
Темный прижал меня к себе, лишив возможности двигаться. А говорить я уже не могла: от обиды, от жалости к себе и от стыда перед ним я ревела, в голос, не стесняясь никого, кто мог бы нас увидеть.
— Вера, Верочка, — стоять я не могла, и Влад вслед за мной опустился на колени. — Верочка, тише. Красивая моя, ангелочек, не плачь. Ну, хватит, все, не надо, Вер, не надо. Никуда я тебя не пущу, от меня ты никуда не денешься. Слышишь, хорошая моя? Успокаивайся. Я тебя не обижу, я ничего тебе не сделаю, не бойся меня. Я буду ждать, сколько надо, да хоть вечность, если попросишь. Послушай меня, ангелочек, ты не виновата в том, что делали другие, ты не виновата, что тебе сделали больно. И не смей стыдиться себя! Ты самая красивая, самая добрая девушка из всех, что я видел. У тебя такие чудесные крылышки, посмотри сама! Я никому не позволю тебя обидеть, не бойся. Все давным-давно закончилось.
— Зачем ты со мной возишься?! Ну, вот зачем?! Я же ненормальная! Я… я…вообще не способна что-то чувствовать, я психопатка!
— Это тебе кто сказал? Ник? Я? Маша? Мила? Бусинка? Кто, родная моя, кто тебе сказал такую ерунду? Почему ты слушаешь каких-то уродов? Почему винишь себя в том, что сделал один садист? Почему тебе стыдно, а не ему? Да, Вер, я знаю все, что было с тобой. Более того: я видел это своими глазами, я лазил в твою память, пока ты спала. Тихо, не дергайся! Подумай хорошенько. Подумай о том, кто должен плакать и прекрати мучиться. Ты способна чувствовать, очень даже способна. Просто боишься, маленькая моя. И ничего страшного, рано или поздно все образуется, мы не станем торопиться. У нас впереди вечность, Вер. Хорошая такая, полная приключений вечность. И никто тебя у меня не заберет, поняла? Никакие твои комплексы, никакие твои прошлые кошмары. Все будет хорошо. Поверь мне, пожалуйста.
— Влад, отпусти!
Ох, как хотелось ему поверить. Как хотелось поверить в эти слова, такие, казалось бы, правильные и в то же время страшные. Я ведь столько лет слушала, что во всем виновата лишь я. Что все, что делал Стас — моя вина. Юрий не давал мне возможности оправиться. Делал он это из садистского удовольствия, или из благих побуждений — не важно.
— Вер, — Князь заставил меня поднять голову, — вот откуда в твоей голове такая каша? Я тебя обижаю?
Покачала головой. Не обижал почти ни разу.
— Я тебя бью?
Снова покачала головой.
— Я тебе нравлюсь?
Покраснев для полноты картины, кивнула.
— Тогда прекрати плакать, — усмехнулся темный. — И запомни, пожалуйста, что никто их тех, кто обидел тебя, не стоит твоих слез. А захотят еще чего учудить — со мной сначала пообщаются. Понял, ангелочек?
Пришлось кивнуть и под внимательным взглядом Влада слабо улыбнуться. На короткий миг его губы прижались к моим. Потом свобода — еще минуту назад желанная, а теперь уже какая-то ненужная совсем.
— Прости, — вдруг стало стыдно за эту истерику. — Просто слишком много всего. И ты какой-то странный демон, если честно.
— Но хороший? — лукаво глянул на меня Князь.
— Хороший, — честно призналась я.
В голове у меня Ник пел какой-то очередной шлягер Сердючки. Громко так пел, с чувством, но совершенно без слуха. Жуть.
От созерцания моего вредного и симпатичного демона меня отвлек звонок мобильника. На экране размером с хорошую лопату — подарок Машки на новый год — отобразилась Милка.
— Привет. — Я напряглась, примерно понимая, что означает звонок подруги.
Но реальность, как всегда, преподнесла мне сюрприз:
— Вер, один ребенок очнулся. Быстро сюда, времени не так много, он явно знает, что его убивает.
Влад по моим глазам догадался, что случилось, и коротко кивнул. Он остается ждать Виктора, я — перемещаюсь в больницу.
У Крапова были поистине неограниченные возможности. Во всяком случае, так мне иногда казалось. Для детей, пострадавших от этой нечисти, выделили отдельный блок, куда посторонних под предлогом эпидемии не пускали. А бывалые врачи, работавшие с охотником не первый год, уже не удивлялись ни моим крыльям, ни рогам и хвостам демонов. Как все-таки тесно переплелись меж собой три мира.
Но что меня удивило, так это Юрий, невозмутимо стоявший в коридоре. Рядом с ним переминалась с ноги на ногу взволнованная Мила.
— А ты чего здесь делаешь? — довольно неласково я к архангелу обратилась.
— Я здесь, чтобы забрать душу мальчика, когда он умрет, — ответил Юрий.
— А Смерть где? — удивилась я.
Архангелы у нас такой фигней не занимались.
— Простыл, — пожал плечами Юрий.
— Ага, простыл, — пробормотала я, глядя, как Милка неосознанно жмется к этому крылатому недоразумению.
Вот что за глупый бывший ангел?!
— Вы уже допрашивали мальчика? — спросила я.
Милка покачала головой.
— Ждали тебя. Лучше поговори с ним сама, мы только перепугаем.
— Ладно.
Я мельком глянула в зеркало, убедившись, что сцена на ярмарке слишком страшных следов не оставила, и вошла в палату. Мальчик выглядел плохо. Под глазами залегли темные круги, губы потрескались, он тяжело дышал, но взгляд был ясным.
