быть лучше полета?
Бильбо мог бы ответить «Горячая ванна, а после нее — завтрак на лужайке»; но он подумал, что лучше будет промолчать и только самую чуточку ослабить свою хватку.
Через некоторое время Орлы, должно быть, завидели свою цель, так как начали снижаться широкими кругами. Это продолжалось довольно долго, и в конце концов Хоббит снова открыл глаза. Земля была гораздо ближе, и внизу виднелись дубы и вязы, и обширные луга, и вьющаяся среди них река. Но прямо на ее пути торчал из земли огромный валун, настоящий холм из камня, и река огибала его, образуя излучину; он казался крайним форпостом далеких гор или глыбой, закинутой далеко на равнины каким-нибудь великаном из великанов.
Один за другим Орлы быстро спустились на вершину этого валуна и высадили там своих пассажиров.
— Прощайте, — сказали они. — Доброго вам пути, куда бы вы ни шли, пока вы снова не вернетесь в свои гнезда! — Так полагается говорить среди Орлов, чтобы быть учтивыми.
— Пусть ветер в ваших крыльях принесет вас туда, где плывет солнце и ходит луна, — ответил Гандальф, знавший, как надлежит отвечать им.
Так они расстались. И хотя Повелитель Орлов стал позже вождем всех птиц и носил золотую корону, а его пятнадцать вождей красовались в золотых ожерельях (сделанных из золота, подаренного им Карликами), но Бильбо никогда больше не видел их, — только высоко и далеко в небе, в день битвы Пяти Армий. Но это было в самом конце его приключений, и сейчас мы не будем говорить об этом.
На вершине каменного холма была ровная площадка, и оттуда хорошо протоптанная тропа со многими ступеньками вела вниз к реке; а через реку были проложены в ряд большие, плоские камни, и тропа вела по ним к лугам за нею. У подножья холма, близ каменной переправы, нашлась небольшая пещера, чистенькая, усыпанная галькой. Здесь они собрались, чтобы обсудить свои дальнейшие действия.
— Я всегда хотел провести вас всех невредимыми через горы, если это возможно, — произнес Гандальф. — С помощью умения — и удачи — я это сделал. Правда, теперь мы очутились гораздо дальше на востоке, чем я вообще собирался идти с вами; в конце концов, это не мое приключение. Я еще приму в нем участие, прежде чем оно окончится, но сейчас я должен заняться другими спешными делами.
Карлики застонали в отчаянии, а Бильбо заплакал. Они привыкли думать, что Гандальф пойдет с ними до самого конца и всегда будет Помогать им в затруднениях. — Я не исчезну немедленно, — сказал он. — Я могу провести с вами еще день или два. Может быть, смогу помочь вам сейчас, да и мне самому нужна кое-какая помощь, у нас нет провизии, нет никаких вещей, нет пони, чтобы ехать, а вы не знаете, куда попали. Это я вам могу сказать. Вы находитесь в нескольких милях севернее того пути, которым мы шли бы, если бы не покинули перевал так спешно. Очень немногие живут в этих местах, если не поселились здесь с тех пор, как я побывал здесь в прошлый раз, — а этому минуло уже несколько лет. Но здесь есть кое-кто, кого я знаю, и он живет недалеко отсюда. Этот Кое-Кто прорезал ступени в том утесе, — кажется, он называет его «Каррок». Он приходит сюда нечасто, и никогда не днем, и ждать его здесь — не годится. Он может быть очень опасным. Мы должны пойти и искать его; и если наша встреча пройдет хорошо, то я, вероятно, смогу сказать вам, как Орлы: «Доброго пути, куда бы вы ни шли».
Они стали просить его не покидать их. Они предлагали ему Драконово золото, серебро и самоцветы, но он не изменил решения.
— Посмотрим, посмотрим! — сказал он. — Мне кажется, я уже заслужил долю в вашем Драконовом золоте.., если только вы получите его.
Тогда они перестали просить его, а принялись купаться в реке, которая была здесь неглубокая и прозрачная, с каменистым дном. Выкупавшись и высохнув на солнце, уже высоком и горячем, они почувствовали себя освеженными, хотя еще усталыми и немного голодными. Вскоре они перешли реку (перенеся Хоббита на руках) и пошли по зеленой, сочной траве, вдоль ряда раскидистых дубов и высоких вязов.
— А почему этот камень называется Каррок? — спросил Бильбо, шедший рядом с кудесником.
— Он назвал его так, потому что «каррок» — это слово его языка. Он называет такие камни карроками, и этот камень зовется так потому, что лежит ближе всего к его дому, и он хорошо его знает.
— Кто называет? Кто знает?
— Тот Кое-Кто, о ком я говорил, — очень крупная личность. Все вы должны быть очень вежливыми, когда я буду знакомить вас с ним. Я буду знакомить вас постепенно, — по двое, я думаю; и вы должны быть осторожными и не сердить его, иначе неизвестно, что может случиться. Он бывает ужасным в гневе, но довольно кроток, если говорить с ним ласково. Однако предупреждаю вас, — рассердить его легко.
Карлики все сбились вокруг, услышав то, что Гандальф рассказывал Хоббиту. — Это к нему вы ведете нас сейчас? — спросили они. — Разве нельзя найти кого-нибудь поразумнее? И разве вы не можете объяснить получше? — И так далее.
— Да, конечно, к нему. Нет, нельзя! И я объяснил очень хорошо, — резко ответил кудесник. — Если вы хотите знать еще что-нибудь, то его зовут Беорн. Он очень сильный и умеет менять кожу.
— А! Значит, он меховщик и превращает кроличьи шкурки в беличьи? — спросил Бильбо.
— Великое пламя, нет, нет, НЕТ! — вскричал Гандальф. — Пожалуйста, Бильбо Баггинс, не будьте глупым, если можете; и, ради всех чудес в мире, не употребляйте слова «меховщик», пока не отойдете на сто миль от его дома, и не говорите о коврах, плащах, воротниках, муфтах и всяких таких вещах! Он меняет собственную кожу: иногда он бывает большим черным Медведем, иногда — могучим чернобородым человеком. Я не могу сказать вам ничего больше, но и этого достаточно. Некоторые говорят, что он — медведь, потомок великих древних медведей, которые жили в горах до прихода великанов. Другие считают его Человеком, потомком Людей, живших здесь до того, как Орки пришли сюда с севера. Не могу сказать наверное, но думаю, что второе вернее. Он не такое существо, чтобы его расспрашивать.
Так или иначе, на него действуют только его собственные чары. Он живет в дубовом лесу, в большом деревянном доме, как человек, он держит скот и лошадей, почти таких же удивительных, как и он сам. Они работают на него
