ребра заставил завалиться на бок и замереть. Джейс почувствовал, как между шеей и подбородком на горло надавил тяжелый ботинок.
— Что? Неужели все? — Джейс не смог ничего ответить, даже кивнуть. Давление усилилось. — Понял, где твое место, тварь?
Несмотря на все пережитое, дух противоречия еще теплился в нем, но Джейс прекрасно осознавал последствия своего бунтарства для совершенно невиновного человека. Тем временем давление на горле становилось невыносимым. Джейс боролся за каждый вдох, чувствуя, как на грани сознания начинает бить тревогу паника. Удушение всегда было одним из его кошмаров. Горло саднило, в голове темнело, легкие начинали гореть огнем. пальцы рефлекторно скребли по асфальту, но он еще был в силах сдержать порыв к сопротивлению.
— Да, сэр, — только и смог прохрипеть он в ответ.
— Я хочу, чтобы ты запомнил этот момент, — процедил полный яда Брайсон. — И запомнил себя таким. Ты не герой. Ты не спасатель. Ты ничтожество, валяющееся в собственной блевотине. Это то, что ты есть на самом деле. Это все, чем ты когда-либо станешь. Только посмей еще раз взбунтоваться, и я раздавлю тебя, как таракана. Все понял?
— Да, сэр.
— Встать в строй, — хорошенько надавив напоследок на горло раба рифленой подошвой идеально начищенного ботинка, приказал Брайсон.
Джейс худо-бедно поднялся, скрывая дрожь в руках и ногах, кое-как превозмогая дикую ломоту в мышцах и суставах и стараясь не рухнуть от лютого головокружения. Мальчишку уже уводили, его позаимствовали для "урока", и теперь возвращали туда, откуда взяли. Избегая взглядов в чью-либо сторону, Джейс встал в строй. Ему сейчас совершенно не хотелось узнавать, что по поводу увиденного думают его товарищи по несчастью. Однако ни в тот день, ни после никто из отряда почему-то не упомянул о возмездии.
Джейс не чувствовал дружеского плеча, когда на пробежке его шатало из стороны в сторону, а ноги заплетались, но он заметил, как весь отряд бежит чуть медленнее, чем обычно. Никто не смотрел в его сторону, никто ничего ему не сказал, но этот чуть замедленный бег в полном молчании комментариев не требовал. Скорее всего, они до сих пор считали, что Джейс заступался за мальчишку из-за интимной привязанности, и для многих это было глупостью. Но то, что сделал Брайсон, вызвало отторжение у всех, кто ходил в ошейнике и вынужден был каждый день душить в себе протест и ненависть. Если до экзекуции они были разобщены злостью друг на друга, то после у них появился общий предмет неприязни.
Вечером того дня Джейс в камеру не шел, а еле волочился, заслужив несколько очень неласковых слов от охраны. Когда он-таки дополз до своего условного убежища, паренек по своему обыкновению сидел на краю койки, чуть ссутулив еще по-мальчишески острые плечи. Джейс замешкался. На душе было погано до невозможности. Его желание защитить этого мальчишку вышло боком всем. Проклятое место, проклятая собачья жизнь, где даже попытка остаться человеком приводит к тому, что ты просто погружаешься глубже в дерьмо!
— Слушай, — начал Джейс и устало потер глаза. — Ты прости меня за сегодняшнее. Видит бог, я не хотел…
Мальчишка резко вскинул голову и уставился на Джейса. Тот уже приготовился выслушать заслуженную отповедь, но парнишка вдруг посерьезнел, в миг повзрослев на несколько лет. Поднявшись на ноги, он внезапно произнес:
— Стивен, можно Стив.
— Что?
— Ты сам сказал, что по имени тут называют только друзей, — упрямо заявил парнишка. — Можешь, конечно, сам мне не называться, но я хочу, чтоб ты знал, меня зовут Стивен.
— Джейсон, можно Джейс. Кличка — Киборг.
Они пожали друг другу руки, и Джейс полез на свое место.
— Откуда ты только взялся на мою голову, Стивен, — шутливо проворчал он, в принципе не ожидая ответа.
Однако, Стив, похоже, обрадовался возможности высказать то, что угнетало его. Джейс уловил это тем самым чутьем, которое когда-то подсказывало ему, что свидетель врет, а осведомитель что-то недоговаривает. Когда-то он хорошо читал людей, это только в последние годы его навык сводился к способности угадывать, сильно сегодня будут бить или не очень.
— Серьезно, парень, как тебя в солдаты-то угораздило загреметь? Не той девке под юбку залез что ли? — подначил Джейс, даря мальчишке шанс выговориться.
На шутку старшего товарища парень залился краской до ушей, от чего несколько юношеских прыщиков заалели яркими пятнышками. В голове у Джейса возникло совершенно очевидное сходство его сокамерника с огурцом — зеленый и в пупырышках. Однако после прошедшего дня смеяться совсем не возникло желания.
— А ты сам как тут оказался? — буркнул Стив и тут же напрягся, ожидая жесткой реакции от более сильного Джейса.
— Хозяйка продала, — коротко бросил Джейс, ложась поудобнее на своем жестком ложе. — Я сам попросил.
— Зачем? — изумленно воскликнул парень.
— Вообще-то я первым задал вопрос, — напомнил Джейс.
Конечно, Стивен не мог жаловаться, среди рабов такое не приветствовалось. Но вот рассказать свою историю, не делая очевидных попыток выбить из слушателя слезу, было вполне допустимо. Рабы часто тешили друг друга разными историями, лишенные других форм развлечения, они сохраняли устные традиции в цифровом веке.
Джейс лежал и молча слушал рассказ о том, как некий вдовец после смерти жены стал брать в постель одну из своих рабынь. Когда она родила ему сына, ее сняли с полевых работ и переселили в дом. Детей от первого брака у вдовца не было и, хоть он и не признавал ребенка своей невольницы, держал мальчика близко. Маленький Стивен ходил с хозяином на рыбалку и на охоту, служил лакеем и помощником, и хотя он не мог назвать этого человека отцом, он был в определенной мере доволен.
Стиву было шестнадцать, когда почтенный вдовец решился-таки на второй брак. Любовь вряд ли что-то решала в этом союзе, но новая жена сразу же заняла главенствующее положение в доме. Новоиспеченная супруга была не девицей, а взрослой женщиной с ребенком от первого брака. Ее дочери было пятнадцать лет. Если сначала хозяин не хотел выгонять из дома любовницу с сыном, то частые скандалы на тему "угрозы девичьей чести со стороны этого ублюдка" сделали свое дело. Стивен, конечно же, никакой угрозой не был, но это никого не волновало.
Мать и сын переехали в барак.
