— Садись, Семён, к столу, чаевничать будем, — пригласил старик. — Руки-то помыть не хочешь?
— Помою, коли надо, — согласился Сёмка и двинулся к умывальнику. Хозяйские привычки уважить — первый гостя закон.
— Вон, рушник на гвоздике, — указал Трофим Игнатьевич. — Чего ж — вернулся домой, что ли? Я так и говорил — побегает и вернётся.
Сёмка отрицательно помотал головой. Потом спросил:
— Кому говорили-то, дедушка Трофим?
— Да кому, кому — родителям твоим! Мать-то всё плачет, а отец пристал ко мне, чтобы я через Витьку, сына, тебя искал. Пусть, мол, милиция его домой вернёт. А я, как писульку-то твою прочёл, так сразу ему и сказал: бесполезное это дело. Он же своей волей ушёл. Если бы украли его или там в плен взяли — тогда дело другое. А так — коли человек не хочет в каком месте жить, так его никакая милиция не удержит. Родной дом — это не тюрьма. Сам думай, Василий (это я отцу твоему говорю), что ты за человек, если у тебя старший сын, наследник, надежда и опора, в тринадцать мальчишеских лет[67] из дома подался «лучшей доли искать» — так ты написал, что ли? Ну, говорю, найдёт его милиция, поймает, домой вернёт, а он на следующий день раз — и опять поминай как звали. Опять ловить?.. Тут он плакать начал, что, мол, новую жизнь начнёт, всё по-другому будет, а сам всё к горлышку прикладывается… Я ему говорю: ты бутылку-то из рук выпусти, а потом про новую жизнь талдычь… И чего же ты теперича решил, Семён? Назад возвертаешься или так, проведать пришёл?
— Как там, дед Трофим… мои-то? — Сёмка судорожно сглотнул слюну, прихлебнул чаем.
— Ну, как, обнакновенно. Матери, конечно, тяжело. Василий-то что — налакался и все несчастья побоку. Как ни крути, мужиком-то в семье ты был. Без тебя лишенько. Младшие тебя вспоминают: чего Сёмка нас кинул?.. Доучиться бы тебе, Семён, хоть восемь классов, потом в ремесленное пошёл бы, я слышал, теперь опять по возрасту, а не по классам берут. Глядишь, до армии специальность получил бы. А так что — в уличную шпану?.. Ну, я так понимаю, тебе моё стариковское мнение не надо… С чем пришёл-то?
— Я сейчас, дед Трофим, объяснять буду, — пообещал Сёмка. — Только вы меня не перебивайте и не спрашивайте, пока не кончу. А то — запутаюсь сразу. Очень уж всё сложно получилось…
— Ну давай, излагай, — дед Трофим прикусил кусок сахара уцелевшим длинным и жёлтым зубом, подпёр сильной костистой ладонью почти лысую голову. — Слушаю тебя со всем нашим вниманием.
Когда Сёмка закончил свой рассказ, Трофим Игнатьевич долго молчал, потом, кряхтя, поднялся, достал из плетёной вазы очки, протёр их отпоротым воротником фланелевой рубашки и водрузил на нос.
— Да-а, Семён, озадачил ты меня! — сказал он наконец. — Всякое я в своей жизни видал. Воров-попрыгунчиков на пружинках видал, мужика-убийцу видал, который вещественное доказательство — нож — проглотил (нож-то потом хирург достал, но отпечатков пальцев там уже не было), но вот такого, как ты рассказал, — даже не слышал. Это что же у нас получается? Получается, что в нашем озере лежит эта самая штука, а к ней по ночам ходит этот человек по имени Вильям. Так?
— Так, — кивнул Сёмка. Его очень радовало, что дед Трофим вроде бы понял его правильно и даже поверил ему (сам Сёмка в такую историю ни за что не поверил бы).
— А ты, Семён, эту штуку видел ещё тогда, когда она на озеро садилась. Так?
— Так.
— А человека, или людей, ты тогда не видал?
— Нет, никого не видал. Но я убежал сразу.
— И что же всё это такое может быть? Какое у тебя, Семён, понятие?
— Никакого у меня, дед Трофим, понятия нету. Шпана думает, может, инопланетяне они, со звёзд прилетели. А эта штука — ихний космический корабль…
— Не пори ерунду, Семён! — строго сказал старик. — Стыдно тебе! Наши космонавты Гагарин и Титов в космос летали, американцы на Луну высаживались. Нету там никаких планетян. А были бы — нешто они в наше озеро полезли бы? И подумай сам: если они с каких далёких звезд к нам прилетели, то разве ж они могли бы точь-в-точь как мы выглядеть и на нашем языке говорить, а? Вон негр какой-нибудь из Африки приедет — и что? Совсем на нас не похож и лопочет не по-нашему. А всего-то — материк другой. А ты говоришь — далёкие звёзды… планетяне… Правильно я рассуждаю?
— Вроде бы правильно, — согласился Сёмка. — Но тогда как же?..
— Я думаю вот как: эта штука — обнакновенный шпион.
— Как — шпион? Чей шпион? — удивился Сёмка.
— Ну, чей — это я тебе сразу не скажу, это компетентные органы должны разбираться. А так — всё просто. Раньше самолёты-шпионы были, а теперь эти — спутники-тарелки. Под планетян как раз и маскируются. А сами всё наши секреты разведывают.
— Дедушка Трофим! Какие же у нас в Петровом Ключе секреты-то?
— А ты много знаешь, что у нас в карельских лесах прячется! Нос не дорос. И потом: ты же сам говорил, что у них вроде как авария случилась, незапланированная, значит, посадка. Вот они теперь и суетятся.
— А замки? Замки он пальцем открывает?
— А что ты, брат Семён, про современную шпионскую технику знаешь? Может, у него там лазер встроенный? А?
— Да, точно, дед Трофим, я и не подумал, — Сёмка приободрился. Самые секретные и технически оснащённые шпионы были всё же своими, земными и понятными. Шпионов лесной паренёк Сёмка Болотников не боялся. И готов был с ними сражаться. Бежать подальше, сломя голову, и сидеть там тихо, как мышь под веником, больше не хотелось. — А что же нам теперь делать-то, а, дед Трофим?
— Надо план составить, — Трофим Игнатьевич достал с полки старую, ещё военных времён карту Карелии, развернул на столе. — Эх, был бы я моложе лет на двадцать… да хоть на десять… Смотри. Если мы его хоть как спугнём, он сразу на этой штуке и улетит…
— А чего ж не улетает-то?
— Да ты ж мне сам говорил: их двое было. Один где-то потерялся. Как же он может улететь? Во-первых, товарища бросать у всей разведки не принято, а во-вторых, у того же — информация. А ну как он попадётся органам и все ихние секреты выложит? Получается, что, пока он не убедится, что тот, второй, погиб, или, наоборот, его не отыщет, улететь он никак не может. Это нам на руку. Но! Если мы его чем-то напугаем, покажем, что он раскрыт, он может всё перерешить и рвануть восвояси…
— А если его корабль захватить?
— Ну и что нам это даст? Его же там не будет. И не докажешь ничего никогда. Лежит что-то на дне, наверняка, все клейма и всё такое спилено, сточено, стёрто. Секреты все под паролями. А то ещё и взорвётся, если кто чужой туда сунется. Считай тогда эту штуку хоть космическим кораблём, хоть металлоломом.
— Так как же надо-то?
— Надо вот как. Сначала — помочь ему второго шпиона отыскать. Потом — проводить их аккуратненько к ихнему кораблю. А там уж и брать их тёплыми и максимальными силами, чтобы не успели гадости какой сотворить. Тут тебе и вещественные доказательства в виде спутника-шпиона налицо, и весь собранный материал при них будет. Не отвертятся никак.
— Хорошо, дед Трофим. Я всё понял. Как бы сестру его вся бригада ищет. Проследить куда — это я могу. Но откуда же силы-то эти возьмутся? В конце?
— А это уж, парень, мой фронт работ. Я в нужное время нужные органы в известность поставлю. Ты только держи меня в курсе… Эх, вот уж подвалило какое дело, когда я совсем развалиной стал… — старик с досадой махнул рукой.
— Не, дед Трофим, вы ещё очень крепкий, — подбодрил старика Сёмка. — Другие в ваши годы уж померли давно…
— На то зарядку кажин день делаю… Ну ладно, теперь уж помирать недосуг, теперь надо этих шпионов изловить. Такая мне, видать, последняя в жизни задача поставлена…
— Ну, я пошёл? — Сёмка сунул в рот последнюю печенину, отхлебнул остывшего чаю. — Вы там… матери скажите, что нормально всё… И пусть это… Ну, в общем, сами как-нибудь…
— Ладно, ладно, скажу, — проворчал старик, провожая мальчика в сени и похлопывая его по спине. — Ты сам там смотри… аккуратнее. И чуть что — сразу ко мне! На крайний случай запомни телефон сына моего, он в милиции работает, в Северном округе. Зовут его — Виктор Трофимович. Телефон: 23-31-48. Запомнил? Это если совсем уж гореть будет. Но говорить с ним сложно — сразу тебя предупреждаю. И поверит ли тебе — это ещё бабушка надвое сказала… Иди, парень, иди…
Спустя пару минут Сёмка Болотников привычной скользящей рысью бежал через ночной лес и думал о том, что и как он расскажет Младшему Лису о результатах слежки за таинственным человеком Вилли, оказавшемся секретным шпионом.
— Виктор Трофимович, вы были правы! — возгласил Андрюша, входя в кабинет районного участкового и сияя всеми своими веснушками, которые к зиме почему-то не пропадали, а, напротив, на фоне всеобщей природной серости, становились ярче.
— Ну разумеется, — невозмутимо согласился Виктор Трофимович. — Начальник всегда прав. А в чём я прав на этот раз?
