— А, новый сотрудник?
— Да.
— Из техникума?
— Да.
— Какой техникум кончали?
Я ответил.
— Это у вас там преподавал… как его фамилия? Драгун?
Я ответил, что у нас такой не преподавал.
— Впрочем, кажется, его фамилия не Драгун, а Улан?
— Нет, и Улана у нас не было.
— Милейший человек! Вам просто повезло! Впрочем, ошибаюсь, и не Улан, а Гусар. Да, Гусар! Вспомнил!
— Нет, и Гусара у нас не было.
— Энциклопедический ум! Стоп, не Гусар, а Казак!
— И Казака у нас не было, и Стрельца!
— Стрелец? Как, вы и Стрельца знаете? Тоже у вас работал? Оригинальная личность! Между прочим, Бетховена знает, как никто! Помните? Бетховен… Лунная соната. Колоссально! Особенно вот это…
Он склонил голову и засвистел. И потихоньку, незаметно так, отключился, стал похож на соловья, которого берут с ветки руками, опять его понесли куда-то ноги, он случайно завернул к себе в комнату и там застопорился. Теперь оттуда непрерывно звучал Бетховен.
Начальник вскоре вернулся.
— Извините, что немного задержался, — сказал он мне. — Так вот… Значит, будете работать у нас. Наша лаборатория занимается разработкой индикаторов. Сейчас вы будете работать с Инной Николаевной. Она вас со всем подробно ознакомит.
Мы прошли в комнату, противоположную той, где все еще посвистывал Филютек.
Инну Николаевну, наверно, всю жизнь кормили только пирожными, настолько она была белой, нежной и пышной. И так нелепо выглядели рядом с ней все эти черные громоздкие приборы, большущие ящики выпрямителей, вольтметры, у которых стрелки торчали как пальцы с давно нестрижеными ногтями.
Мы поздоровались.
— Как дела? — спросил у Инны Николаевны начальник.
— Настраиваю, — она кивнула на вывороченный из кожуха блок. — Вчера весь вечер занималась.
— Это наш новый сотрудник, — представил меня Иван Васильевич. — Тот техник, о котором я вам вчера говорил.
Она молча глянула на меня.
— Когда собираетесь предъявлять заказчику? — спросил Иван Васильевич, указав на прибор.
— Завтра. Калгин обещал зайти после обеда.
— Сегодня у нас… первое, начало месяца, — многозначительно произнес Иван Васильевич.
— Садись, — сказала мне Инна Николаевна, когда начальник вышел, — в ногах правды нет… Сердится! А что сердиться, если не успеваем!.. Разве я виновата?
Она сказала мне это так доверительно, как будто я был ее младшим братом.
— А что это ты вдруг решил в августе выйти на работу?
— Так положено.
— Ну и подумаешь! Гулял бы себе! Поехал куда-нибудь. Только не на юг, там сейчас жарища. Сачканул бы пару неделек! Сопромат у вас читали?
— Нет.
— Ну и слава богу! Кошмарнейшая штука! Не представляю, как только я эти премудрости сдала. А Юля тоже ваш техникум кончала?
— Какая Юля?
— Вот она сидит! Вы не знакомы? Познакомься потом, очень интересная девочка.
Я оглянулся и в противоположном углу увидел девушку. Она сидела ко мне спиной, склонилась к чертежной доске и что-то там колдовала.
— Ладно, — сказала Инна Николаевна. — Отвлек меня Иван Васильевич… На самом интересном месте. Что же тебе дать? Что бы такое?.. Вот что, почитай пока инструкцию по технике безопасности. Это всегда пригодится. Займись.
За время учебы в техникуме я дважды проходил производственную практику на заводах и уже хорошо знал, что каждому новичку в первые дни дают какую-нибудь документацию, все равно какую, лишь бы была пообъемистее, чтобы не отвлекал, не лез под руки.
Поэтому я без всякого энтузиазма принялся за изучение инструкции. До обеденного перерыва я успел просмотреть ее несколько раз. А тем временем Инна Николаевна что-то перепаивала в приборе, замеряла, щелкала переключателями. И лицо у нее было сосредоточенным, как у девочки-отличницы.
Но вот наконец прозвенел звонок, извещавший об обеденном перерыве.
Все вскочили, прогрохотав стульями, заспешили к выходу. И только Филютек по-прежнему спокойно посвистывал.
К Инне Николаевне примчалась Вера.
— В буфет или в столовую? — спросила торопливо.
— В буфет.
— Идем с нами, — пригласила меня Вера. — Ты ее не очень-то слушай. У нее характер бабский, ты меня слушай. Она тебя будет там всякими сантиментами пичкать. А ты — парень. Мужчина должен быть воином и охотником! Чем сейчас занимался?
— Читал инструкцию по технике безопасности, — ответил я.
— Отлично! Что усвоил? Проверим! Вот если Инку тяпнет током, как определишь, труп она или еще жива?
— К чему такие примеры? — возмутилась Инна Николаевна.
— А ты молчи со своей нежнотелостью! Ну, что делать не знаешь? Или знаешь? Надо спичку зажечь, поднести к коже. И держать, пока дым не пойдет.
Фу! Мне аж тошно стало, как только я представил себе этот зеленый, смрадный дым.
Но я должен быть воином и охотником.
Мы пришли в буфет. И только здесь Дралина рассталась со своей длиннющей, похожей на макаронину, папиросой. Она взяла две бутылки жигулевского пива и сосиски.
— Давай пиво гонять, — предложила она мне. — Говорят, от пива толстеют, но это брехня. Ты этому не верь. Вот посмотри на меня. Полгода экспериментирую, а что? Что толку-то? Может быть, не в коня корм?
Отобедав, мы вышли во двор.
Во дворе были волейбольная и баскетбольная площадки, в тени под тополями стояло несколько столов для пинг-понга. Вокруг них расположились дяденьки с начинающими округляться брюшками и нервные сухощавые девицы.
На волейбольной площадке шла игра «на счет», рядом уже ждал двойной «мусор», а под щитами на баскетбольной площадке «кикало» всего несколько парней.
Я пошел к ним. Снял пиджак, положил в стороне на траву и вышел на площадку.
Это мой небольшой прием! Так сказать, секрет фирмы. Если подойдешь и будешь просить: «Ребята, можно с вами покикать?» — сначала посмотрят на тебя молча, помедлят и лишь после этого кто-то ответит лениво:
— Вообще-то мы не играем.
— А что же вы делаете?
— Да просто так.
И все это с видом мастеров, которым все уже порядочно поднадоело.
И поэтому теперь я действую так: раздеваюсь, кладу вещи в стороне и выхожу на площадку, как будто я играю здесь ежедневно, а сегодня вот немножко задержался… Ну, выгонят так выгонят.
Я выскочил на площадку, прошел по краю, подхватил мяч и положил его в корзину.
— Вообще-то мы не играем, — уныло сказал мне вялый, будто бы только что проснувшийся парень.
Но я второй раз крюком направил мяч в корзину, и парень умолк.
Мы чуть покидали, и парень, вдруг ожив, предложил:
— Давайте трое на трое.
Но нас было только пятеро. И тогда я сказал:
— Ладно. Давай попробуем мы с тобой вдвоем.
Мы переигрывали тех троих, и это было здорово!
Но тут возле площадки появилась Дралина.
— Молодец! — крикнула она мне. — Давай, давай, дави, новенький! Правильно! Не толкайте его, не смейте!
Она металась по бровке, размахивая руками. И как-то так само собой получилось, что оказалась на площадке. Я так и не понял, за кого она играла, у всех отнимала мяч, через минуту мы были истыканы, избиты ее острыми локтями и коленями.
— Давай, давай! Дырка! На меня пас! Команда решето! — гремела она жутким басом и мчалась то к одному, то к другому щиту. Мы не могли за ней уследить.
И все-таки, наверное, я играл прилично. Потому что, когда мы уходили с площадки, ко мне подошел человек с грустным лицом, придержал за рукав и спросил:
— А в шахматы сможешь так играть?
— Нет.
Тогда он поморщился и сообщил мне доверительно:
— У нас первой доски нет. А завтра районный турнир. Может, в городки сумеешь?
Я ответил, что даже не пробовал. Он вздохнул печально:
— У нас первой биты нет. Скоро первенство района. А в обществе охотников и рыболовов состоишь?
— Нет.
Тогда ему стало и вовсе кисло.
— Вообще-то ты парень не промах! Сразу видно, гвоздь. Тебя надо иметь в виду.
— А ты кто?
— Председатель спортсовета.
Он исчез, а я пошел в лабораторию.
У дверей лаборатории стояли две девушки, одной из них была Юля.
Ее маленький густо припудренный носик был, как говорят, «задиристо вздернут вверх». Вторую девушку я видел впервые. При моем приближении она внимательно посмотрела на меня.
— Добрый день! — сказал я и остановился. Несколько секунд они молчали, для них это было очень неожиданно. — Давайте знакомиться, — предложил я и назвал себя.
— Лиза, — отрекомендовалась незнакомая мне девушка.
— Лиза?
— Да. — И улыбнулась.
Очень любопытно она улыбалась, губы оставались плотно сжатыми и растягивались в ровную линию. Юля промолчала, и на лице у нее появилась пренебрежительная гримаса.
