— Добрый день! — сказал я и остановился. Несколько секунд они молчали, для них это было очень неожиданно. — Давайте знакомиться, — предложил я и назвал себя.
— Лиза, — отрекомендовалась незнакомая мне девушка.
— Лиза?
— Да. — И улыбнулась.
Очень любопытно она улыбалась, губы оставались плотно сжатыми и растягивались в ровную линию. Юля промолчала, и на лице у нее появилась пренебрежительная гримаса.
Я прошел в свою комнату, после игры я все еще был очень возбужден и не стал читать инструкцию. Подошел к Инне Николаевне и смотрел, что и как она делает. Инна Николаевна не отгоняла меня. Возможно, она почувствовала, что это мне интересно. Или просто не могла так поступить по своей природной доброте. Она не только не отгоняла меня, но скоро стала поручать мне что-нибудь сделать — то переключить вольтметр, то посмотреть на осциллограф. И так постепенно я включился в работу. Да и ей, очевидно, было гораздо удобнее работать вдвоем.
Вторая половина рабочего дня уже прошла для меня совершенно незаметно. Если до обеда я мучительно томился, зевая над инструкцией, то вторая половина проходила так стремительно, что я недоверчиво глянул на часы, когда раздался звонок.
Это был первый рабочий звонок в моей жизни.
2
Представитель заказчика Калгин явился с хронометрической точностью, в двенадцать ноль-ноль. Это был высокий мужчина с румяным лицом и холеными руками.
— Ну как, все готово? Могу начинать приемку? — быстро спросил он, потирая руки. — Ну-с, тогда начнем.
Нахмурясь, взял у Инны Николаевны протокол испытаний, встряхнул его и стал читать. Читал внимательно. Но вдруг будто споткнулся, удивленно вскинув брови:
— Это что?
Инна Николаевна сухо сглотнула, порозовела, затем побледнела, и реснички у нее затрепетали.
— Что это? — снова спросил Калгин. — Что это? — еще громче крикнул он. — Я у вас спрашиваю, что?
Инна Николаевна заглянула в протокол и ответила:
— Здесь написано: «размер жгута».
— Что-о-о?
— Размер…
— Почему «размер», а не «периметр»? Ответьте мне, что такое периметр? Что это, что?
От его страшного рокочущего голоса Инна Николаевна совершенно растерялась и все позабыла.
— Да уж ладно вам, — сказала она, еще больше покраснев. — Всегда вы…
— Ах так, ладно! Я — злодей! Ну что ж, я — злодей, я придираюсь… Посмотрим дальше. — Он стал хватать шланги от осциллографа, тыкать их в разные места прибора, спрашивая: — Что это, что? — Крутил маховики, вздыхал, морщился, чувствовалось, как раздражение в нем все накапливается, все нарастает и нарастает, вот сейчас он вскочит со стула и уйдет.
И он вскочил!
Он схватил протокол и… подписал.
Инна Николаевна не дышала. Она все еще не верила в происшедшее. Да и я не верил.
— Как поживаете, Инна Николаевна? — милейше улыбнувшись, спросил Калгин. Инна Николаевна еще не могла отвечать. — Всё хорошеете? Цветете?
— Что вы!
— Ах, Инна, Инна!.. Ну, что слышали новенького? Куда ходили?
— Никуда.
— Как? Разве это допустимо? Помилуйте!
— Что делать, ваш заказ, — сказала Инна Николаевна и трогательно опустила ресницы.
— Ну, это уже позади! Еще не поздно, и все можно исправить, наверстать упущенное! Вы слышали, приехал Снегирейко, сегодня премьера!
— Разве попадешь!
— Ничего нет проще! У меня два случайных билета, я их вам дарю.
— Как? Вы? Мне?
— С величайшим удовольствием! Пожалуйста! — И с ловкостью фокусника он выхватил из нагрудного кармана пиджака два билета и вложил их в руку Инны Николаевны, ненадолго задержав ее в своей руке. — Если разрешите, я за вами заеду?
— Нет, спасибо, мы встретимся в театре.
— Прекрасно! — И он вышел.
— Ну, привязался, господи! — облегченно вздохнула Инна Николаевна. Она повертела билеты, как бы прикидывая, куда их деть, вопросительно посмотрела на меня.
Но в это время в противоположной комнате скрипнул стул, посвистывание, которое не прекращалось ни на минуту, стало погромче, и Филютек вкатился в нашу комнату.
— Ну, как дела? — спросил он. — Когда придет Калгин?
— Он уже приходил.
— Принимал приборы?
— Принял.
— Отлично!.. Между прочим, прекраснейшая личность!.. А вы все хорошеете, Инна Николаевна… Хорошеете…
— О боже!..
— «Их разве слепой не заметит, а зрячий о ней говорит…» Помните, откуда это? Некрасов!.. Талант! Интереснейшая…
— Вы знаете, приехал на гастроли Снегирейко.
— О, да!
— У меня есть лишний билет, могу уступить.
— Как?!
Некоторое время Филютек недоуменно взирал на Инну Николаевну, затем благоговейно взял билет и понес его в ладошках, как несут пойманного мотылька.
— Может быть, и вы пойдете? — спросила Инна Николаевна у меня.
— Я?
— Да. Возьмите билет. В крайнем случае можете его просто выбросить. Возьмите!
И я взял.
По окончании смены, когда прозвенел звонок, я вышел во двор, по которому к проходной валом валила густая торопливая толпа. Мне было очень весело. Я был рад. Чему? А всему, что происходило вокруг меня. Все было таким удивительно хорошим, необычным. И самому тоже хотелось сделать что-нибудь хорошее, необычное. И я предчувствовал, что все сегодня будет немного по-необычному.
Я знал, что дома меня ждут отец и мать, волнуются за меня. И больше всех, конечно, моя восьмидесятилетняя бабушка, которая боится, как бы там не обидели ее «ребенка».
Но я чувствовал, что домой сейчас не пойду. Сегодня будет что-то. И наверное, когда человек вот так хочет, ему непременно повезет.
Я вдруг увидел Лизу. Пока я стоял, глядя на деревья, на крыши, на заводские заборы, народ схлынул. Лиза выходила одна. Неторопливо шла, несла в руке маленькую сумочку.
— Домой? — спросил я.
— Да.
— Пешком?
— Пешком.
— А вы где живете?
— На Колесной.
— Ну! — присвистнул я. — И до Колесной пешком?
— Да. А что?
— Да нет, ничего. Я живу с вами по соседству. Идемте вместе.
И мы пошли.
Мы шли, разговаривали о чем придется, перескакивая с одной темы на другую. Разговор был таким, что его не запомнишь и не передашь. Просто шли и болтали.
И вдруг я ей сказал:
— Знаете, идемте в театр. Снегирейко приехал, сегодня премьера.
— В театр? — переспросила она. — А как же… билеты?
— Ничего нет проще! — воскликнул я. — Вот, в кармане!
Она внимательно посмотрела на меня и сказала:
— Идемте.
У театра, возле дверей, волновалась толпа. В основном здесь были девушки, худощавые бледные тетки с очень строгими лицами. Редкие в толпе, прохаживались задумчивые, сосредоточенные мужчины.
— Я должен позвонить, — сказал я Лизе. — Вот вам билет, проходите. Я догоню… Нет, нет, идите! — заторопился я, увидев, что она приостановилась, сунул ей в ладонь скомканный билет.
Она ушла. А я выскочил на край тротуара и лихорадочно заметался возле толпы.
— У кого есть билет? У кого есть лишний билет? — кричал я.
К тротуару подъезжали такси. Открывалась дверца, из нее высовывалась нога, затем неторопливо, как хомячок из теплой норки, вылезал мужчина и за ним выпархивала его спутница, летела к дверям.
— Нет лишнего билетика? — на всякий случай спрашивал я.
Потом я вспомнил, что с противоположной стороны площади, в отдалении, есть остановка автобуса, и помчался туда. Там конкуренцию мне составлял лишь один бородатый парень. Он нервно топтался на остановке и хмуро, недружелюбно посмотрел на меня. Когда подошел автобус, парень метнулся к дверям. Я понял, что мне будет трудненько его оттеснить. Лишних билетов ни у кого не оказалось, мы опять остались вдвоем. Очевидно, моя компашка парню не понравилась. Поэтому он подошел ко мне и угрожающе сказал:
— Тут милиция шастает!
— Ну и что?
— А ничего. Не разрешает билеты покупать.
— Мне и не надо, я девулю жду, — сказал я. — Почему же здесь нельзя, а вот за углом можно? Там продают.
— Где?
— Да вон там, — кивнул я.
Парень немного подождал, недоверчиво порассматривал меня и направился туда, куда я ему указал.
Почти сразу же подкатил автобус. Я кинулся к дверям. Но не тут-то было!
— Эге! — сказал вовремя подоспевший парень. — Поищи другого дурака, а мы таких шутников знаем! — И довольно бесцеремонно потеснил меня.
Я без всякого сопротивления уступил ему место. И парню повезло — сразу же два билета!
Но парень, оказывается, был джентльменом. Он оторвал второй билет и предложил мне.
— На, рыло!
Когда я вошел в зрительный зал, там уже гасили свет. Лиза сидела рядом с Филютеком.
— Как, и вы тоже здесь? — удивленно воскликнул Филютек, увидев меня.
