К тому моменту, когда они вышли из дома, мы успели подойти почти вплотную к толпе селян — некоторые удивленно оглянулись, заметив незнакомцев, один из которых был увешан оружием и гранатами, как какой-нибудь шахид. Но никто не сказал ни слова, все чего-то напряженно ждали.
Черноволосый капитан с появлением девицы подался вперед, и я увидел в его руке короткоствольное ружье.
— Стой, — едва слышно прошептал я напарнику. — И молчи ради бога!
Девица, злобно выругавшись, пнула в голень идущего слева от нее солдата. И тут же в щель между досками, закрывающими оконце на башне, просунулся ствол.
Оказывается, капитан ждал именно этого. Мгновенно вскинув ружье, он выстрелил. Тот, кто прятался в башне, не попал, его пуля подняла фонтан пыли у колес машины. А пуля ооновца с треском проломила доски на окне. Одна упала внутрь, исчезнув в полутьме, вторая закачалась на гвозде и сверзилась вниз.
— Don’t shoot! — приказал офицер. — Spare the cartridges!
— Что он сказал? — прошептал Никита.
— Кажется, чтоб не стреляли, потому что патроны надо экономить.
— Ага… — он кивнул, явно намотав этот факт себе на ус.
— Пригоршня, ты не вмешивайся! — напряженно прошипел я.
— Да я не собираюсь… Хотя почему это?
— Я вижу три причины.
— И какие?
— Тебе достаточно одной: их девять человек.
— А-а… Да, это много.
— Даже для тебя, Пригоршня.
Теперь мы стояли в конце ряда, возле краснощекого юнца и рыжего вихрастого деда с большим носом, напоминающего грустного Эйнштейна, только без усов. Юнец, облаченный в армейские брюки и гражданскую рубаху, подался вперед, переводя напряженный взгляд с капитана на девицу и обратно. Ему явно было не до новичков, а вот дед то и дело с удивлением косился на нас.
— Козел, дебил, отпусти, урод американский! — донеслось со стороны девицы и двух солдат, уже почти подтащивших ее к грузовичку.
В оконце, теперь частично свободном от досок, вновь что-то мелькнуло, и капитан тут же выстрелил. Стрелял он быстро, ничего не могу сказать: направленный в землю ствол ружья взлетел и обратился точно к окну, на котором после выстрела треснула и зашаталась еще одна доска. Крутой капитан, да. Но я знал одного человека, который стрелял еще быстрее и точнее.
Человек в окне отпрянул. Офицер громко сказал:
— Ok, calm him down.
— Чё он?… - спросил Пригоршня.
— Хочет, чтоб успокоили того, кто там засел… — дальнейшие мои слова заглушил грохот.
Солдаты, все как один, достали автоматы из-за плеч и стали палить по башне. Задрожал весь поселок, вихрастый дед прижал ладони к ушам. Доски на окне разлетелись, но и вокруг были те же доски, просто лучше сколоченные, более плотно друг к другу подогнанные — и они заходили ходуном, треща, проламываясь. Через несколько мгновений башенка стала напоминать тонкий ломоть дырчатого сыра. Затем она на глазах развалилась: плоская квадратная крыша наклонилась и поехала в сторону, стены ссыпались вниз, будто состояли из песка.
Надстройка исчезла в столбе пыли. Тут у солдат закончились рожки, выстрелы смолкли. С улицы позади нас донесся хриплый вопль Безумного.
— Не очень-то боезапас экономят, — проворчал напарник. — Но фиг они того, кто внутри, положили. Если не дурак — бросился сразу на пол и лежит там сейчас под обломками живой.
Я заметил, что Никита только одним глазом поглядывал на башню, а вторым то и дело косил в сторону девицы, которую уже подтащили к грузовику. И черноволосый капитан глядел на нее же. Солдаты попытались подсадить пленницу, а она ударила одного коленом между ног. Вырвавшись из рук второго, отпрыгнула к офицеру и что-то выкрикнула ему в лицо, после чего обеими руками толкнула в грудь. Капитан размахнулся и дал ей пощечину. Никита пробормотал:
— Хорошие манеры.
— Но компания плохая, — ответил я.
Девица чуть не упала, отшатнувшись от него, вскрикнула. Зажав ружье под мышкой, офицер грубо схватил ее за локоть, дернул к себе… И напарник не выдержал.
— Никита, нет! — зашипел я вслед, попытавшись схватить его за ремень, но было поздно.
Он шагнул вперед и сказал:
— Эй, придурок, отпусти ее! К тому времени на площади наступила тишина, так что голос показался особенно громким.
— Ты, ты, я к тебе обращаюсь, хрен моржовый! Он пошел к солдатам, свесив длинные руки. Матерясь сквозь зубы, я бочком засеменил вдоль ряда людей, повернувшись спиной к ним, сжимая «форт». Капитан отпустил девицу — но скорее от удивления, чем подчиняясь приказу, — и повернул к нам худое холеное лицо. Я заметил, как стоящий возле рыжего деда юнец в армейских брюках, помедлив, направился следом за мной.
Офицер толкнул девицу к двум солдатам. Его рука дернулась, одновременно над бортом грузовика возник еще один солдат. Никита выстрелил.
Он выхватил «браунинги», висящие в кобурах на левом и правом боку. Два выстрела слились в один; солдат в грузовике, вскрикнув, полетел спиной назад; другая пуля выбила ружье из рук офицера. Тот качнулся, с недоумением поднес запястье к лицу. С пальцев текла кровь.
— Ты кто? — с ощутимым акцентом спросил капитан на русском.
Дернулся, вскидывая автомат, стоящий далеко слева солдат, и Никита выстрелил снова. Рядовой, согнувшись, упал на колени, схватившись за правое плечо, разевая рот. Автомат отлетел далеко в сторону.
Я остановился возле напарника. Он наставил «хай пауэры» на толпу перед собой, готовый выстрелить в любого, кто шевельнется. У большинства солдат оружие еще не было перезаряжено, а те, кто перезарядил, не успели направить его в нашу сторону. Девица попятилась, бочком протиснулась между вояками и неуверенно пошла к нам.
— В сторону! — велел я ей. — Не закрывай… — и тут же узнал ее.
Я даже вздрогнул, когда понял, кто это. Вот те на! Неожиданная встреча…
— Стволы на землю! — громовым голосом скомандовал Пригоршня.
Солдаты посмотрели на капитана, а он сверкающими глазами глядел на нас.
— Бросить оружие! — повторил напарник, поднимая пистолеты.
Я видел по лицу офицера, что еще немного, и он прикажет открыть огонь. Поэтому я сказал как можно более успокаивающе:
— Капитан, мой друг распереживался. Я-то понимаю, что вы, ребята, просто в шутку тут стреляете, но вот друг — он шуток не понимает. Скомандуйте своим, чтобы бросили стволы, а то… — Я поднял «форт» и прицелился в высокий офицерский лоб. — А то я пристрелю тебя, а друг — он пристрелит всех остальных.
Что-то не в порядке было с капитаном. В его голове словно пылала мощная газовая горелка, и огонь лился наружу сквозь глаза, придавая лицу довольно-таки безумное выражение. Я сказал:
— Капитан, ты меня вообще слушаешь? Наплевать, что ты военный, офицер… Я не так меток, как мой друг, но тоже умею. Меня учил стрелять Иван Пистолет. Беда только в том, что он учил как стрелять, но не учил — в кого.
Я уже решил, что он все равно сейчас отдаст приказ, а сам попытается схватить лежащее на земле ружье, и приготовился всадить ему пулю между глаз. Но тут он быстро оглянулся на сидящего в кабине грузовика человека, а когда вновь посмотрел на меня, огонь притух, напоминая теперь свет ярко тлеющих углей.
— Throw the arms into the body, — велел капитан солдатам и добавил на русском, обращаясь ко мне: — Мы не оставим вам эти автоматы.
— Но вначале — разрядить, — сказал я. — Рожки на землю. Ремни, патронташи — снять.
Черноволосый повторил мой приказ, и солдаты подчинились без раздумий: он их хорошо вымуштровал. Выщелкивая рожки и бросая в пыль вместе с ремнями, они стали подходить к грузовику, класть туда автоматы и отступать в сторону, освобождая дорогу другим.
Тем временем девица встала рядом, с любопытством нас разглядывая. Меня она не узнала, впрочем, этого стоило ожидать.
— Привет, Марьяна, — сказал я, и она удивленно переступила с ноги на ногу.
— Откуда ты меня знаешь?
— Ты ж дочка Вани Пистолета?
— Кого… а, нуда. А ты кто? Я не…
Тут с остатков башни упала доска, а после кто-то зашевелился под обломками. Растерянные лица солдат стали настороженными, а капитан глянул вверх. Ну да, если прячущийся в башне остался жив, то сейчас он спустится и, наверное, сразу же начнет палить в недругов.
— Вам пора уезжать, капитан, — сказал я. — Садитесь в грузовик и валите отсюда. Ну, чего встали?
— Вы их отпускаете?! - возмутилась девица. — Пристрелите их! Убейте, я сказала!
— Химик, а давай их в плен возьмем? — предложил Никита.
— Девять человек? Да плюс тот, кто вон в кабине сидит… Без стрельбы не получится, — сказал я. — И потом, откуда ты знаешь, кто за ними может приехать?
— Здоровяк, застрели их! — взвизгнула Марьяна. — Слышишь, ты?!
— Заткнись! — рявкнул я. — Капитан, я что сказал? Раз-два, ноги в руки…
Розовощекий юнец вдруг оказался между мной и Никитой, шагнул к Марьяне, протянув руку, и она оттолкнула его. Шум из башни не прекращался: тот, кто находился в ней, пытался спуститься.
Капитан что-то сказал на английском, и солдаты вновь зашевелились. Большинство полезли в кузов, а один и офицер, раскрыв дверцы кабины, забрались в нее, усевшись по бокам от находившегося там человека. В кабине могло лежать заряженное оружие, и мы с напарником, не сговариваясь, подняли пистолеты.
