другой причине. Если меня не убьют, то что сделают?
Ноги отказываются двигаться, как только мы оказываемся перед распахнутой дверью. И если бы не сержант, то я ни за что не залезла бы внутрь самостоятельно. В машине оказывается еще несколько человек. Все в одинаковой черной форме, кроме одного. Он жестом показывает, чтобы меня усадили напротив него, что сержант и делает, и тут же ретируется поближе к кабине. Капитан Диплер садится рядом, по-прежнему продолжая тыкать в мою сторону автоматом. Но я не обращаю на это внимания, смотрю только на военного, сидящего напротив. Даже в сидячем положении можно понять, что он высокий. Волосы коротко подстрижены, на висках легкая седина. Быстрого взгляда хватает, чтобы понять, что этот человек совсем недавно выбрался из какой-то передряги. Вижу ссадины у него на руках и левой щеке. Офицерская форма помята, на брюках и ботинках следы крови. Но меня удивляет вовсе не его внешний вид, а звание. Знаки отличия говорят о том, что этот мужчина полковник. Офицеры такого высокого ранга не разъезжают в броневиках наряду с низовыми военными. По крайней мере в Канаде. Кроме как на вертолете, мой отец и его дружки из высшего состава никогда не передвигались.
– Ты – носитель? – обращается ко мне полковник звучным поставленным голосом.
Невольно вытягиваюсь по струнке.
От старых привычек не так трудно избавиться.
Смотрю туда, где должна находиться нашивка с фамилией офицера, но ее нет.
– Простите… сэр?
Военный оглядывает меня любопытным взглядом.
– S.K.G. У тебя он есть?
И почему в последнее время всех интересует этот вопрос?
– Нет, сэр, – отвечаю я.
Его глаза чуть ли не впиваются в меня, отчего это действие ощущается почти физически. Он смотрит столь проницательно, что по спине бежит холодок.
– Что ж, скоро узнаем, – говорит он, слегка поворачивает голову в сторону Диплера и кивает ему.
Капитан тут же отдает приказ:
– Роджерс, поехали!
Резко поворачиваю голову в сторону водителя, замечаю еще двоих сержантов, пулеметчика, сидящего в своем "гнезде" и наполовину скрытого так, что видно только нижнюю часть его тела. Водитель плавно страгивается с места. Рядом с ним вижу еще одного человека.
– Куда мы едем? – в панике спрашиваю я, вновь поворачиваясь в сторону самого старшего по званию.
– Если ты не соврала, тебе нечего опасаться, – вместо ответа на вопрос говорит полковник. – Тебя отпустят, как только проведут анализ крови.
Отпустят? Что-то слабо в это верится. Собираю всю свою смелость и бросаю вызов военному:
– Так, может, отпустите сейчас?
Чувствую болезненный укол дулом автомата в бок, но продолжаю неотрывно смотреть на полковника. К моему удивлению он усмехается, но его глаза при этом остаются ледяными глыбами.
– Ты знаешь, кто я, девочка? – спрашивает он.
– Военный? – неуверенно говорю я, потому что не собираюсь выдавать этим людям свою осведомленность.
Полковник одобрительно кивает.
– Ты права. Но я не простой военный. Я – гость в этой стране. И я из тех людей, что чтят традиции принимающей стороны. Попадись ты мне не здесь, тебя уже не было бы в живых.
Отшатываюсь, потеряв всякое желание продолжать общение с этим человеком. Мое действие вызывает довольную улыбку полковника и тихий смешок капитана. Низшие по званию не рискуют выказывать веселье. Но мне от этого не легче. Я невольно вспоминаю все, что рассказывал отец о режиме по ту сторону границы. И то, что несет полковник о гостеприимстве, – полная чушь. Если бы меня убили на месте, то никто об этом даже не узнал бы. Значит, я нужна им для какой-то другой цели. Но сейчас мне наплевать и на это.
Принимающая сторона…
Так он сказал. И будь я проклята, если эти люди направляются не на встречу с военными Канады. И они везут меня с собой. Мне конец.
Глава 13
Джейн
Уже около часа нахожусь в компании полковника и его подопечных. И я все еще не разобралась, куда нас везет водитель броневика. Первые двадцать минут мы просто колесили по заброшенным улицам города, я даже сделала вывод, что мы заблудились. Несколько раз находилась работа для пулеметчика, но никого, кроме меня, это, похоже, не напрягало.
Полчаса назад мы вообще остановились в ничем не приметном переулке, постояли около десяти минут, а затем снова отправились в путь.
Несколько раз я хотела начать сыпать вопросами, но каждый раз обрывала себя, вспомнив предыдущий опыт. За все время никто и словом не обмолвился, кроме водителя и сидящего рядом с ним военного, который, по всей видимости, у них за связиста. Он только и занимается тем, что крутит какие-то рычаги и ручки на встроенной в приборную панель рации и пытается с кем-то связаться.
С каждой проведенной в машине секундой я все больше и больше поддаюсь панике. Мне невероятно повезет, если по приезду туда, куда мы вообще направляемся, я не увижу никого из знакомых военных. Но этот шанс настолько призрачен, что я не дам ему и одного процента из ста. Благодаря тому, что мой отец был важной шишкой, меня видели хотя бы раз слишком много людей из верхушки.
Сейчас меня одолевают столь противоречивые эмоции, что я начинаю раздражаться сама на себя.
С одной стороны я надеюсь, что Нейт убрался из этого проклятого города так далеко, что никто и никогда его не найдет. А с другой… до боли в сердце хочу, чтобы он этого не делал. Один раз он уже нашел меня. И я надеюсь, что и в этот раз будет так же. Но в тот же момент страшусь этого. Я не хочу, чтобы он попался или погиб из-за меня.
Броневик в очередной раз тормозит так резко, что я едва не сваливаюсь на пол. Офицер Диплер поддерживает меня за локоть, но я тут же вырываю его. Впервые за все время в нашу сторону поворачивается связист.
– Сэр, мне удалось наладить связь, – не скрывая довольства вперемешку с облегчением, сообщает он.
Полковник одобрительно кивает.
– Хорошо. Какие новости?
– За нами отправили уже третий дрон, – рапортует связист. – Первые два сбили неизвестные. Канадцы предполагают, что это были те же, кто подорвал нашу машину. Дрон прилетит через десять минут и сопроводит нас к месту встречи.
– Отлично, – расслабленно отмахивается полковник,
