Был не по сезону теплый вечер на редкость жаркого декабря на юго-западе. Двое молодых, симпатичных людей засиделись в одном кафе в Пэррише уже после его закрытия. Это был живописный район города, пристанище художников, где сохранились построенные еще до Гражданской войны старинные особняки в испанском стиле. В кафе нужно было спускаться по шатким ступеням каменной лестницы. Красные клетчатые скатерти покрывали маленькие столики, стоявшие на открытом воздухе у обвитой плющом белой оштукатуренной стены. Молодой человек отсчитал владельцу кафе достаточно долларов, чтобы убедить того не закрывать заведение и позволить влюбленным побыть наедине.
Кафе тонуло в полумраке, так как горели только два подвесных железных фонаря. Мужчина и женщина сидели за столиком напротив друг друга, их пальцы переплелись, и заметно было, как напряжены их тела. Он был высоким, стройным парнем со светлыми волосами песочного цвета, она — изящная и гибкая, с веснушками на лице и с шелковистыми волосами, которые свободно рассыпались по ее плечам, в розовой кофточке. В отдалении слышалась рождественская музыка.
Столик был таким маленьким, что они могли целоваться, почти не наклоняясь друг к другу, и их губы соприкасались с непреодолимой страстью. Поцелуи становились все более настойчивыми и нетерпеливыми.
Наконец, устав от перевозбуждения, они оторвались друг от друга. Он откинулся на стуле, закурил сам и предложил сигарету ей. Она покачала головой.
— Давай я отвезу тебя домой, — сказал он.
— Я думала остаться сегодня с тобой, — ответила она.
— Не сегодня. Я должен собрать вещи и выспаться.
— Ты и со мной выспишься.
— Нет, — улыбнулся он, — уж этого мне меньше всего хотелось бы. По мне мурашки бегают, как только я подумаю об этом.
— А мне приятно об этом думать. — Ее улыбка блеснула в слабом свете фонарей. — И я люблю тебя еще больше.
Она с наслаждением вдохнула запах подаренных им духов «Герлен», но вдруг в глазах ее мелькнуло беспокойство.
— Ты сегодня так далек от меня.
— Да уж, — с шутливой серьезностью произнес он. — Глаза бы мои на тебя не смотрели, и как можно дольше. Я хочу сохранить свою невинность.
Она взяла его руки в свои ладони и, с любовью глядя ему в глаза, стала нежно и страстно целовать его пальцы.
— Я ненавижу то, что ты делаешь. Во всех этих расследованиях нет ничего романтичного. Боже мой, я работала с Люком Эвери полгода, и от того, что он раскапывал, меня просто выворачивало наизнанку.
— Конечно, это грязная работа, но кто-то должен ее делать.
— Я не желаю, чтобы ее делал ты. Я предпочла бы, чтобы ты занялся бизнесом и женился на мне.
Она снова принялась целовать его, а затем они сидели с тихой грустью, не в силах расстаться.
По улице над ними прошел какой-то мужчина, затем вернулся и, покачиваясь, приблизился к ограде, за которой они сидели внизу. Некоторое время они не замечали его, поглощенные друг другом, чуть не плачущие. Между тем мужчина, шаркая ногами, медленно спускался по лестнице. Высокий и худой, неопределенного возраста, он был в нейлоновой куртке и поношенных джинсах, в ковбойской шляпе. Когда он добрался до последних ступенек лестницы, Сью, которая смотрела в ту сторону, заметила его и вскрикнула от неожиданности.
Дэвид нахмурил брови:
— Что случилось?
— Там кто-то есть.
Дэвид вместе со стулом отодвинулся от столика и обернулся. Незнакомец отступил в глубокую тень. Дэвид окликнул его:
— Кто там?
Ответа так и не последовало, и он попытался объяснить:
— Заведение закрыто. Приходите завтра.
Тишина была гробовая, в воздухе чувствовался запах дождя. Незнакомец захихикал и, спотыкаясь на последних ступеньках и цепляясь за стену, вышел на свет. Какое-то время он стоял, покачиваясь, на выложенной красным кирпичом дорожке внутреннего дворика, затем двинулся к одному из фонарей. Судя по всему, это был крепкий и сильный мужчина лет тридцати — тридцати пяти, явно чем-то недовольный.
— Если заведение закрыто, какого хрена вы тут делаете? — с вызовом воскликнул он.
Дэвид освободил руку из ладоней девушки и встал.
— Почему бы вам не убраться отсюда?
Мужчина не спеша направился к их столику.
— Ну нет, черт бы вас побрал! — снова рассмеялся он.
— Я закричу! — воскликнула Сью. — На улице люди.
— А я размозжу твою башку, курва! — заявил незнакомец.
Он сбросил куртку и указал на пистолет в кобуре под мышкой. Дэвид отодвинул стул и поднял руки в примиряющем жесте.
— Не надо волноваться, — попытался он успокоить бандита. — Вам нужны деньги? К сожалению, их у нас не много.
Незнакомец, успевший переместиться в тень, выхватил пистолет и, медленно поводя стволом, приблизился к столику.
— Деньги позже, — хмыкнул он. — Сначала я возьму ее.
— Ни черта ты не получишь!
Бандит ткнул пистолетом в сторону Дэвида и сказал:
— Ты, парень, лучше не груби мне, а то я отстрелю тебе яйца!
Он направил пистолет между ног Дэвида и опять захихикал, затем взглянул на девушку, оцепеневшую на своем стуле от страха, и скомандовал:
— Давай, детка, поднимайся!
Сью не могла сдвинуться с места. Бледная как мертвец, она судорожно вцепилась в край стола, и ее сердце бешено колотилось. Незнакомец бросился к столу и с грохотом отшвырнул его прочь. Пластмассовая пепельница, стаканчики с перцем и горчицей и кольца для салфеток покатились по всему дворику. Всхлипывая, Сью сидела на стуле, ее била дрожь, и ей негде было спрятаться.
