С 1764 года Лаперуз постоянно находился в море, если так можно выразиться. В 1765 году он служил на флейте[118] «Адур», в 1766 году перешел на флейту «Гав» («Горный поток»), а в 1767 году вновь вернулся на «Адур», где стал капитаном. В 1768 был назначен на «Доротею», в 1769 Лаперузу доверили «Бютею», в 1770–1771 годах он верой и правдой служил на «Бель-Пуль» («Красивая бабёшка»). С 1774 по 1777 год он командовал флейтой «Сена», курсировавшей у Малабарского берега[119], а когда в 1778 году Франция и Англия вновь приступили к военным действиям, Лаперуз вернулся на «Бель-Пуль», принял участие в кровопролитном сражении, где, по своему обыкновению, не щадил себя.
В 1779 году Лаперуз командовал фрегатом «Амазонка», входившим в состав большой эскадры под командованием графа д’Эстена. Огнем своих пушек он поддерживал высадку французских войск на остров Гренаду и бесстрашно прошел вдоль линии, разделяющей две сражающиеся эскадры, французскую и английскую, под командованием адмирала Байрона. Лаперуз сумел захватить фрегат «Ариэль» и покрыл себя славой, так как при его непосредственном участии был захвачен такой большой корабль, как «Эксперимент».
Получив в 1780 году чин капитана I ранга, он возглавил фрегат «Астрея» и отправился на нем к берегам Новой Англии, а затем совершил кругосветное плавание в составе экспедиции под командованием адмирала Латуш-Тревиля, находившегося на флагмане под названием «Гермиона». Два французских корабля вступили в бой с превосходящими силами англичан, имевших в своем распоряжении 6 судов. Лаперуз сумел захватить один британский корабль, остальные же обратились в бегство и ушли от преследования под покровом ночи.
Лаперуз, чья слава опытного моряка и отважного воина все росла, отправился в заморские владения Франции, в Канаду. Он получил очень ответственное и трудное поручение: пройти в Гудзонов залив и разрушить укрепленные поселения англичан. Он командовал судном под названием «Септр» («Скипетр»), имевшим на борту семьдесят четыре пушки. Сопровождали его фрегаты «Астрея» и «Ангажант» («Привлекательный»). Выступив в поход 31 мая 1782 года, эскадра вошла в Гудзонов пролив и двинулась вперед, прокладывая себе путь во льдах, при сильном тумане. 8 августа корабли оказались около форта принца Уэльского. Хотя форт был хорошо защищен и мог оказать длительное сопротивление, англичане, не сделав ни единого выстрела, тотчас же открыли ворота, то есть сдались на милость победителя. Точно так же поступили их соотечественники и в форте Йорк и в форте Бурбон, принадлежавшем французам в те времена, когда Франция владела всей Канадой[120].
Но Лаперуз был даже несколько разочарован: столько тяжких трудов было затрачено, столько опасностей преодолено, и все для того, чтобы в результате совсем несложных маневров уничтожить все укрепления англичан! Нет, право, какая досада!
В результате этой экспедиции Лаперуз прославился еще больше, и французское правительство обратило на него свои взоры как на офицера, способного наилучшим образом провести кампанию по открытию и исследованию новых земель. В ходе плавания в Гудзонов залив отважный моряк имел возможность продемонстрировать всем не только свой талант воина, но и благородство души, человечность, умение сдерживать себя и иметь сострадание к поверженному врагу, что по тем временам было довольно редкостной добродетелью. Как военный, Лаперуз выполнил свой долг до конца, но как человек, он не забыл о том, что надо уважать противника и быть к нему снисходительным.
Узнав о том, что англичане из фортов Принца Уэльского и Йорк при приближении французской эскадры попрятались в окрестных лесах и остались после ухода французов практически безоружными, Лаперуз понял, что они не смогут противостоять натиску дикарей и станут либо их легкой добычей, либо умрут с голоду. Побуждаемый самыми добрыми чувствами, он настоял, чтобы поселенцам возвратили оружие и оставили кое-какие припасы. Один из английских моряков в своем отчете о плавании в Ботани-Бей воздал должное Лаперузу в таких выражениях: «В Англии люди должны с признательностью вспоминать этого гуманного и благородного человека и его поведение в то время, когда он получил приказ уничтожить все наши поселения на берегах Гудзонова залива».
Людовик XVI замыслил, чтобы французские моряки совершили кругосветное плавание. Морской министр маршал де Кастри предоставил в распоряжение Лаперуза два фрегата: «Буссоль» и «Астролябию». Капитаном «Буссоли» стал сам Лаперуз, а капитаном «Астролябии» был назначен его старинный друг, капитан I ранга де Лангль. На обоих разместили многочисленных ученых. Здесь были: знаменитый геометр Монж[121], который был вынужден высадиться на сушу по состоянию здоровья в самом начале плавания, на Тенерифе, астроном Дажеле из Академии наук, физик Ламанон[122], из Туринской Академии, ботаник де Ламартиньер, натуралист Дюфрен, художник Люше де Ванси, пейзажисты Прево (отец и сын)[123], географ Бернизе[124] и другие[125].
Академия наук и Медицинское общество направили в адрес маршала де Кастри памятные записки с просьбой провести многочисленные исследования. Господин де Флерье, капитан I ранга в отставке, бывший в то время управляющим портами и арсеналами, сам лично составил карту, по которой должны были ориентироваться участники экспедиции.
На фрегаты погрузили огромное количество съестных припасов и топлива, а также великое множество товаров, предназначенных для взаимовыгодного обмена с обитателями далеких островов.
На обоих кораблях было еще по разобранному на части боту водоизмещением примерно в двадцать тонн[126], по две бискайские шлюпки[127], запасные мачты и комплекты парусов, кабестаны[128] и т. д.
«Буссоль» и «Астролябия» вышли в море 1 августа 1785 года и взяли курс на Мадейру, куда и прибыли 13 августа, а 19-го — оказались в виду острова Тенерифе. 29 сентября фрегаты пересекли экватор примерно у 18° западной долготы[129].
Шестнадцатого октября Лаперуз увидел скалы Мартин-Вас и, определив их точное местоположение, направился к острову Триндади (Троицы) и был очень удивлен, обнаружив, что там хозяйничают португальцы. Он вступил в переговоры с губернатором-португальцем, который обосновался на острове после ухода оттуда англичан, и попытался договориться о пополнении припасов свежей провизии, а также пресной воды и топлива. У губернатора острова, некоего сеньора Вожюа[130], под началом было не более двух сотен солдат, из которых всего лишь человек пятнадцать могли похвастаться мундирами. К тому же на вооружении у этого гарнизона было всего несколько пушек, да и те были выведены из строя.
