Секунд пятнадцать мы вынужденно стояли пай-мальчиками: по тоннелю промчалась машина.
- Хм! - произнес я огорченно. - Со школьной скамьи не занимался эдаким! Но тогда обычно уходили на задворки, от учительского надзора подальше...
- Довольно болтать, - огрызнулся Денисон. - Драться начинай!
Он прижал подбородок к груди и замахнулся. Трогательное было зрелище, душещипательное. Денисон, по сути, отдавался на мою милость. Пояснил, как рассматривает положение вещей, изложил правила, но придерживаться этих дурацких правил было для меня вовсе не обязательно. Существует целый арсенал действенных взрослых ответов на идиотский мальчишеский замах. По большей части, любой из них оставляет противника при очень крепко - зачастую непоправимо расстроенном здоровье. Всем нужным трюкам нас учили исправно, и Поль помнил об этом, ибо сам обучался в том же милом колледже.
Безумное нападение значило: решишь подличать - пожалуйста. Но тогда последнюю сдержанность и вежливость побоку, потому что сейчас игра начиналась честно.
Честно я Поля и встретил. Обменялся ударами, отбил пару хуков и апперкотов, неуклюже "прощупал" соперника. На подлинном боксерском ринге наша схватка явила бы зрелище уморительное.
Ибо, не удивляйтесь, в настоящих спортивных поединках мы не смыслим ни аза. Мужественное искусство кулачного боя не входит в перечень грязных смертоубийственных приемов, коим наставляют профессиональных истребителей. В настоящей схватке, за пределами тренировочного зала, побеждают одним удачным, сокрушительным ударом, и желательно бить первым, внезапно. Или можете очутиться в горизонтальном положении сами. Колошматить неприятелей полчаса кряду хорошо на экране, либо когда рядом сшивается внимательно следящий за правилами судья.
В нашем деле правил не существует, судей не бывает, а затрачивать на потасовку полчаса противопоказано.
Выглядели мы с Полем весьма непрофессионально: кружились, неуклюже обороняли животы и физиономии, пыхтели, точно два перетрудившихся паровоза. Избыточная выносливость к достоинствам меня и ему подобных тоже не принадлежит.
Наконец, я исхитрился отвесить Полю прямой по зубам. Одновременно схлопотал болезненный удар в ребра. Ошарашенные и обозленные, мы принялись махать руками напропалую, словно две спятивших ветряных мельницы.
Внезапно Денисон отскочил.
- Стоп! - выдохнул он хрипло. - Машина... идет!
Не сговариваясь, мы прислонились к тоннельной стенке, изобразили оживленную, сопровождаемую хохотом беседу. Маленький грузовик промчался в сторону пристаней.
- Дин-дон! - улыбнулся Денисон окровавленными губами. - Второй раунд. Готов?
Начали снова. Еще дважды привелось прерывать побоище, потому что еще две автомашины проехали мимо по своим неведомым делам. Господи, какая глупость! Взрослые люди сосредоточенно молотили друг друга кулаками!
Хочу сказать: искренне полагаю драку несусветной дурью. Либо в покое парня оставьте, либо сделайте покойником. Поводы устранить субъекта из числа живых возникают сплошь и рядом, но лупить? Чего ради? Бессмыслица.
Впрочем, я и ошибаться мог. Денисон явно сыскал в драке определенный смысл и толк. А я, припомнив Марка и другого агента, по имени Джон или Иоанн; и девушку Луизу - всех, погибших по милости предателя Поля Денисона, черпал изрядное утешение и облегчение в каждом ударе, достигавшем цели. Сделалось еще приятнее, когда Поль начал отступать. Я из последних сил продолжил натиск, пытаясь отправить бывшего приятеля в заслуженный нокаут.
Поскользнувшись, Денисон упал на колено.
Многолетняя привычка сработала. Я уже готовился нанести смертоносный пинок в голову и лишь чудом сумел задержать ботинок на полпути. Дрались мы яростно, и все же пытались блюсти правила: ниже пояса не колотили, по спине съездить не пытались.
Я вежливо отступил, дозволяя Полю подняться.
С изумлением увидал: Денисон пытается встать и не может.
- Что, Люк? - Мой голос прозвучал прерывисто и хрипло: - Силенки не те?
- Сам... еле на ногах... держишься... Эрик! - выдавил Денисон. И был совершенно прав. - Руку подай, сукин сын!
Следовало подозревать неожиданную уловку нехорошего свойства. Но, протянув отправленному в нокдаун противнику руку, я удостоверился: деремся по-прежнему честно. Впору было изумиться.
Прислонившись к полосатому барьеру, Денисон дышал подобно запаленной лошади. Я оперся о стену, поневоле изображая лошадь загнанную.
- Пожалуй, утреннюю зарядку можно завершить, - молвил Денисон пятью минутами позже. - Но если будешь утверждать, что поколотил меня, милости прошу, возвращайся в стойку.
- Иди к лешему...
- Запомни: я ни о чем не сожалею, - сказал Поль, глядя куда-то в сторону. - Так и запомни! Лишь о том, что сейчас не сумел тебя вздуть хорошенько.
- Понимаю.
Денисон глубоко и жадно вдохнул.
- Отношений выяснить не удалось, - ухмыльнулся он, - зато неопровержимо выяснили: мы - сквернейшие в мире боксеры. Хуже не бывает... С любого ринга выгнали бы гнилыми помидорами и тухлыми яйцами... Послушай, Мэтт...
- А?
- Присылай девицу совершенно спокойно. За Эльфенбейном приглядывают мои люди - с той минуты, когда ты высадил его долой, перебинтованного и злого как черт. Но Адольф - опытный профессионал; будет кипеть от ярости, и все-таки сыграет разумно. Здесь он мешать вам не станет, надеясь напасть и отобрать машинку попозже, упредить морского волка там, на севере. Думаю, Эльфенбейн пронюхал, что Хэнк намерен вручать Котко сифон из рук в руки, лично - и не иначе. Пожалуй, доктор даже не прочь усыпить ваши подозрения, позволить первой встрече состояться без сучка и задоринки.
- Ясновидением промышляешь? - полюбопытствовал я.
Денисон осклабился:
- Нет, но у паренька из ОНЕКО весьма загребущие лапы и вместительные карманы... Твой новый приятель, Норман. Пожинает урожай на всякой ниве, ни единым колоском не брезгует... Олух. Я, конечно, вряд ли вправе хулить ближних за пристрастие к деньгам, но безмозглый хорек до сих пор не осознал, с кем связался, утоляя природную жадность... Он обходится недешево, зато рассказывает немало.
- Слоун-Бивенс подмогу попросить успел?
- А это - вторая причина, по которой можешь ничего не опасаться здесь, - ответил Денисон. - Три уголовных мордоворота уже торопятся по вызову Эльфенбейна, и пока не прибудут, ученое светило воздержится от глупостей.
- Уразумел.
- Здесь ты царь и бог. Но уже в Свольвере вполне можешь рассчитывать на пулю в лоб или клинок в спину. Или что-нибудь не менее впечатляющее...
Глава 14
Я ожидал у корабельной сходни, коротая время в раздумьях: каким же следовало оказаться набитым, несравненным ослом, чтобы поверить человеку, единожды предавшему... Нет, господа читатели: осел со мною рядом выглядел бы магистром философии! Но Диана, тем не менее, благополучно возвратилась по мокрой асфальтированной дороге.
Повязанный вокруг головы светлый шарф защищал ее крашеные волосы от сырого холода. Серые брюки, свитер, кофейный плащ Эвелины Бенсон, расстегнутый, невзирая на дождь, ибо сидел чересчур тесно.
Футляр бинокля небрежно болтается на перекинутом через плечо ремешке.
Даже издалека я понял: все обошлось удачно.
Я сделал глубокий вдох и мысленно извинился перед облыжно (хотя и мысленно) изруганным Полем Денисоном, расчетливой и коварной тварью. На сей раз парень явил себя личностью непорочной и праведной.
Нынче поутру Денисон исхитрился-таки переменить мое к нему отношение. Коренным образом. Во-первых, парень дозволил отправить себя в нокдаун - приятный факт, и для самолюбия моего утешительный, согласитесь. Во-вторых, порассказал об Эльфенбейне, сиречь, Слоун-Бивенсе достаточно, чтобы избавить меня от ненужных, излишних, досаднейших затруднений...
И какого лешего? Семь лет - весьма долгий срок, за это время человеку простишь любую сотворенную пакость! По крайней мере, судя с моей колокольни.
Единственная беда заключалась в том, что рассуждения эти были сейчас неприменимы и неприемлемы. Ибо Мак выразился недвусмысленно: Поль Денисон пользуется неприкосновенностью похлеще дипломатической, покуда положение вещей не изменится, или не будет поддаваться перемене. Также понадеялся, что изложил свою точку зрения доходчиво...
Магнитная запись, по всей видимости, сохраненная мониторами телефонной станции, прозвучит невинно и законопослушно, если впоследствии кому-либо стукнет в голову проявить ненужное любопытство. Но всякий агент, не обладающий мозгами обезьяны - мартышки, заметьте, а не высокоразвитого и сообразительного шимпанзе! - мог, и попросту был обязан истолковать Маковские речи образом противозаконным донельзя.
Голый факт представлялся очевидным: Полю Денисону вторично вынесли смертный приговор.
