Но Васян был уверен, что менты припрутся. У ней у самой муж бывший мент, в Митькиных бумажках говорилось, – так уж обязательно припрутся! Хоть в их письме и было сказано, что никаких ментов…
Вот отчего он разработал такой заковыристый план: как только журналистка появится в поле зрения (с сумкой денег, разумеется!), так тут пиротехника вступит в действие. И отвлечет ментов от наблюдения! А они быстренько сумку хвать – и во дворы! Там дома вокруг, очень удобная для их плана станция оказалась…
Ночь вторая.Подмосковный лес…Роман услышал сразу этот тонкий, беспомощный плач, похожий на тихий вой. Словно Кирюша понимал, что никто его не услышит, отчего и плакать громко не стоило: не для кого.
– Кирюша! Я здесь, Кирюша! – закричал он, бросившись на звук. – Денис, посвети!
Вот он!
Роман схватил мальчика, прижал к себе. Холодный весь, но живой и целый!!! Он стащил с себя куртку, обернул ею малыша. В машину, скорее в тепло! Там есть и еда, и вода… Только не заболей, Кирюша, только не заболей!
Роман быстро добрался до «Вольво», посадил Кирюшу в теплый салон, поспешно сложил коляску, покуда Денис не заметил, что она двойная, сунул коляску в багажник, отвел машину на обочину, включил обогреватель на полную мощность, снял с мальчика сапожки и принялся растирать крошечные холодные ступни, что-то шепча ребенку. Затем снова обул его, напоил из бутылочки водой, достал еду, принялся кормить – Кирюша поесть никогда не откажется, он это уже знал, зато потом спать будет крепко… И потому Роман не обратил внимания, что Денис с вором отчего-то не вышли вслед за ним из леса.
– …Ну что, паря, вот мы и прибыли в пункт назначения!
В каждый из этих четырех десантов в лес Денис таскал Юру за собой: опасался, что тот сбежит из машины без присмотра. Да и были у него особые виды на гниду.
– Осталось только устроиться на новом месте! – ласково проговорил он. – Тебе сюда.
Он пихнул Юру к дереву, вытащил бечевку из кармана и принялся приматывать вора к корявому стволу. Юра, чьи руки были уже связаны за спиной, сразу ощутил, как впилась жесткая и холодная кора в его кожу.
– Не надо, не надо! – заголосил он. – Прошу вас, ну пожалуйста, дяденька, не надо!
– Ишь ты, «дяденька», – усмехнулся Денис. – Это ты намекаешь, что маленький ты еще, ребеночек, так, что ли, гнида? Типа, тебя пожалеть нужно?
– Да, пожалейте, пожалуйста, пожалейте!
– Ага. Значит, тебя надо пожалеть. «Ребеночка». Тебе сколько, лет шестнадцать?
– Семнадцать, – дрожащим голосом ответил Юра, сопровождая каждый новый виток веревки, намертво прикреплявшей его к стволу, взглядом, полным ужаса.
– А ты грудного ребенка не пожалел. Ты «не подумал». Так вот, у тебя будет время подумать. Много времени будет! – Денис уже завязывал крепкий узел. – С дороги тебя никто не увидит, а зимой тут вряд ли грибники пройдут. Так что до следующей осени думать можешь, паря!
– Какая осень, вы что!!! Я же умру тут!!! Меня звери съедят!!!
– Съедят, – согласился Денис. – Одной гнидой меньше станет на свете. А пока они тебя будут есть, ты сообразишь наконец, на что малыша обрек. Все, Юра, арриведерчи!
С этими словами Денис покинул лес.
Роман, занятый Кирюшей, не заметил, что десантник вернулся один.
– Все в порядке с сыном? – крикнул Денис, садясь в свою «Ауди».
Роман открыл дверцу машины, вышел.
– Вроде бы… – Он сплюнул три раза через левое плечо.
– Ну, вот и хорошо. Бывай, Рома! Мне домой пора, друзья-подружки заждались!
И прежде чем Роман успел ему ответить, Денис развернулся в сторону городка и исчез в ночи.
– Спасибо!.. – крикнул в темноту Роман.
Кирюша, согревшись и поев, разомлел. Глазки его стали закрываться. Кажется, пронесло: мальчик даже ни разу не чихнул. Хотя люди обычно не сразу заболевают, наверное, и такие маленькие тоже, так что температура может у него подняться и завтра… Хорошо, если только температура. А вдруг что-нибудь более страшное? Воспаление легких?
Рома сам болел крайне редко и ни с чем более серьезным, чем ОРЗ, дела никогда не имел. Посему его познания в болезнях были крайне скудными и понаслышке. Он только одно понимал: нужно скорее со всем этим заканчивать! Чтобы Кирюша оказался в надежных руках раньше, чем заболеет!
Он достал карту. Им вот сюда, ткнул он в название города. Час-полтора езды.
Рома погасил лампочку, убрал карту, пристегнул Кирюшу, уже крепко спящего, и тронулся.
Ехал он медленно. Из осторожности, конечно, хватит, уже полихачили вдоволь по скользкому шоссе!
И, может, потому, что он не хотел приехать туда, куда собирался?
Все ему сегодня увиделось в ином свете. И множество вопросов принялись нырять в его мозгу, словно рыбы, выскакивающие из толщи воды. Теперь месть показалась ему лишенной оснований… Вернее, основания были, еще какие!
И все же она была неправильной.
Он вспомнил Юру. Денис обронил на ходу, что вор бросил Кирюшу в лесу только потому, что ему плач малыша мешал. Верно, «гнида» он, как назвал его Денис… Но больше всего Рому поразила несоразмерность вещей, понятий и действий. Никто не любит, когда дети плачут, даже их родители, наверное. Но из-за этого кидать ребенка на съедение лисам, на мороз?..
Вот тут она и была, несоразмерность.
И теперь его мучило чувство, что вся эта затея несоразмерна… Ничему не соразмерна, если честно.
Юра ему показался умственно отсталым. Не то чтоб совсем дебилом, а каким-то недоразвитым. Но тогда выходило, что и он, Роман, умственно недоразвитый…
Стоп, хватит! Нельзя останавливаться на середине пути! Не поедет же он возвращать Кирюшу детективу! Лиза уже пристроена, ее уже не вернуть, значит, надо довести дело до конца! Долой эти мысли, что-то он сопли распустил. Все давно решено, пути назад нет…
Нет!
Снова вспомнился Юра, и Роман вдруг понял, что не видел его с Денисом, когда тот шел к своей машине. Неужто сбежал?
Нет, если бы сбежал, Денис бы сказал! Куда же он делся? Десантник его отпустил? Не похоже на него…
Но куда же делся вор? Непонятно…
И вдруг догадка осенила его мозг. Денис оставил его в лесу! Вернее, не просто оставил, Роман видел, как он запихивал моток веревки себе в карман, когда они шли в лес!
Вот оно что… Десантник не оторвал ему ни «ручки-ножки», ни «яйца»… Он его привязал веревкой в лесу, к дереву… Да! Другого объяснения Роман не видел.
Значит, Денис оставил его там на морозе. Чтобы этот парень прочувствовал на себе, что сделал с малышом.
Это – соразмерно.
Но парень будет там умирать, долго и мучительно… И все, что он поймет, оказавшись на месте Кирюши, уже не послужит ему ничем…
А это – соразмерно?
Роман едва не повернул обратно. Он не знал, соразмерно это или нет, но подобная жестокость вызывала у него отвращение.
«А сам-то?» – снова вылез мерзкий внутренний голос.
«Заткнись», – приказал ему Роман.
Он еще некоторое время колебался: повернуть? Найти «гниду», развязать его и отпустить на все четыре стороны?
«Нет, – сказал он себе в конечном итоге. – Пусть прочувствует на собственной шкуре, что сотворил!»
…Спустя час он въезжал в нужный город. Нашел улицу, нашел дом. Встал напротив. Дело за малым: вынести Кирюшу к калитке и позвонить.
И все же он еще долго просидел в машине, уперев свою светловолосую голову в руки. Он дремал, одновременно чутко вслушиваясь в дыхание Кирюши: не кашляет? Не сопит?
…Если бы Кирюша засопел или закашлял, Рома бы, наверное, послал всю эту затею к черту.
Но мальчик спал спокойно. Решившись, Роман взял ребенка на руки. Малыш не проснулся.
Дойдя до калитки, Роман позвонил. Довольно долго он жал на кнопочку, пока не увидел, как в доме за оградой начала открываться дверь. Над ней зажглась лампочка.
Тогда Роман опустил Кирюшу на землю, тенью метнулся к своей машине, завел ее – и был таков.
Он осуществил свой план, ура…
Ура!
Радости не было.
День третий.Петровка, 38Алексей встал рано: он хотел поехать на Петровку, чтобы самолично проследить за поиском запрошенной им информации обо всех контактах Инги. Вчера вечером он уговорил Сашу принять снотворное, и она еще спала, обняв двух плюшевых медвежат: белого – Лизоньки и коричневого – Кирюши.
Он оставил ей записку на прикроватной тумбочке и тихо вышел. Тревога его усиливалась с каждым новым прожитым часом. Требование о выкупе так и не поступило – и хоть детектив уже пришел к выводу, что дело здесь не в выкупе, а в мести, но все же он подспудно надеялся…
Напрасно.
Серега с утра приставил человека для сбора и систематизации информации, и тот уже поджидал его с кое-каким уловом.
Улов был следующим: у Инги наличествовал двоюродный брат, с которым она имела довольно тесное общение; адвокат ее, похоже, находился под ее чарами; а до тюрьмы любовников она имела множество. Правда, точными сведениями о них пока на Петровке не располагали.
