Охотничий рог сеньора Жана звучал в лесах громче обычного.
Словно восхитительное видение, на чудесных английских лошадях проносились стройные амазонки и всадники в изысканных красных охотничьих костюмах, обшитых золотым галуном. Они были подобны вспышкам пламени, летящим сквозь мрачные и густые лесные заросли.
По вечерам все становилось иным.
Все аристократическое общество собиралось на празднества и балы. А в перерывах между празднествами и балами они усаживались в красивые золоченые кареты с разноцветными гербами.
Тибо всегда был в первом ряду зевак. Он пожирал глазами облака атласа и кружев, которые, приподнимаясь, позволяли видеть изящные ножки, обутые в шелковые чулки и красные туфельки на каблучках без задника.
Когда общество проходило перед изумленным людом, оставляя за собой дымку пудры и самый нежный аромат эфирных масел, Тибо спрашивал себя, отчего он не там, среди молодых вельмож в расшитых костюмах.
Почему у него нет любовницы из числа прекрасных дам в шелестящем атласе?
И Анелетта казалась ему всего лишь бедной крестьянкой, какой она и была на самом деле, а вдова Поле – простой мельничихой, каковой она тоже на самом деле и являлась.
Когда он возвращался ночью через лес (сопровождаемый стаей волков, ни на миг не оставлявших его, как телохранители не оставляют своего короля), ему в голову приходили самые губительные мысли.
Тибо, вступив на путь зла и подвергаясь подобным искушениям, уже не в состоянии был остановиться, чтобы не покончить окончательно с возникающими порой воспоминаниями о честной жизни.
Чего стоили несколько экю, которые давал трактирщик из «Золотого шара» за дичь, добываемую его добрыми друзьями волками!
Их, накопленных за месяцы и даже годы, не хватило бы для удовлетворения самого скромного из переполнявших его сердце желаний.
Я не осмелился бы сказать, что Тибо, для начала пожелавший окорок лани сеньора Жана, потом сердце Анелетты, затем мельницу вдовы Поле, удовлетворился бы теперь замком Уани или Лонпон, настолько эти крохотные ступни, эти тонкие щиколотки и округлые ножки, эти нежные запахи, которыми веяло от бархатных и атласных одеяний, распалили его честолюбивое воображение.
И однажды он сказал себе, что крайне глупо жить в бедности, коль в его распоряжении такая потрясающая сила и власть.
С этого момента он решил пользоваться этой силой для удовлетворения самых невероятных желаний, пусть даже в один прекрасный день его шевелюра превратится в пылающую корону – наподобие той, которая видна по ночам над высокой трубой стекольных мануфактур Сен-Гобена.
Глава 10
Бальи Маглуар
Тибо, увлеченный своими авантюрными планами, но пока не остановившийся ни на чем определенном, проводил последние дни года и вступил в следующий.
Думая о расходах, которые сулил благословенный первый день нового года, он, по мере того как приближался переход одного года в другой, требовал от своих поставщиков двойные порции дичи и, естественно, получал за них двойную плату у трактирщика «Золотого шара».
Так что, если не считать пряди красных волос достаточно внушительного размера, Тибо вступал в новый год с самым солидным достоянием, которым когда-либо обладал.
Заметьте, мы говорим о достоянии материальном, но не духовном, ибо если тело его и выглядело здоровым, то душа была поражена ужасающе. Но тело было хорошо одето, а в карманах куртки лихо позвякивали с десяток экю.
Приодетый и сопровождаемый звоном монет Тибо выглядел уже не ремесленником-башмачником, а зажиточным фермером или даже настоящим буржуа, который, возможно, и занимается чем-то, но только ради собственного удовольствия.
Вот в таком виде Тибо явился как-то на одно из деревенских торжеств, которыми являются праздники в провинции.
Начался отлов рыбы в великолепных прудах Берваля и Пудрона.
Отлов рыбы – целое дело для хозяина или фермера, не считая того, что это огромное удовольствие для зрителей. Об отлове объявляют за месяц, и на него съезжаются за десять лье в округе.
Те из наших читателей, которым неизвестны нравы и обычаи провинции, никогда бы не поверили, что под словом «отлов» подразумевается не ловля удочкой на личинки мух, на красного червя или хлебную приманку, не ловля донной удочкой, накидной сетью или вершей; нет, речь идет об осушении пруда порой на три четверти или даже целое лье в длину и отлове всякой рыбы – от крупной щуки до самой мелкой уклейки.
Вот как все происходит.
По всей вероятности, среди наших читателей нет такого, который не видел бы пруда. У каждого пруда есть два отверстия: через первое вода поступает, а через второе вытекает. То, через которое вода поступает, не имеет названия; то же, через которое она вытекает, называется стоком. Именно у стока и происходит ловля.
Вода, вытекая из стока, попадает в объемный резервуар, откуда просачивается через ячейки густой сети. Вода вытекает, а рыба задерживается.
Известно, сколько дней нужно, чтобы осушить пруд. Поэтому зевак и любителей зовут только на второй, третий или четвертый день – в зависимости от объема воды, которую пруд должен сбросить, пока дело дойдет до развязки.
Развязка – это появление на стоке рыбы.
В указанное для отлова рыбы время близ пруда, в зависимости от его протяженности и размеров, собирается толпа, столь же значительная и почти всегда столь же элегантно одетая, как и на скачках на Марсовом поле или в Шантийи, когда в забеге должны принимать участие известные наездники и кони.
Только на этом спектакле зрители находятся не на трибунах или в каретах. Нет, каждый приезжает, как хочет или как может: в кабриолете, шарабане, фаэтоне, повозке, на лошади, на осле… А по прибытии отбрасывается всякое уважение, которое проявляют по отношению к властям в менее цивилизованных странах, и каждый занимает место в зависимости от времени приезда, силы локтей и более или менее энергичных движений бедрами. И только подобие достаточно прочной загородки препятствует зрителям свалиться в водоем.
По цвету и запаху воды определяют, подошла ли рыба.
Любое зрелище имеет свою отрицательную сторону. В оперном театре – чем наряднее и многочисленнее публика, тем больше дышишь углекислотой. При отлове на пруду – чем ближе самый интересный момент, тем больше дышишь азотом.
В начале, в тот момент, когда открывают сток, идет чистая, слегка окрашенная в зеленый цвет вода, словно это вода из источника. Это верхний слой, под собственной тяжестью он появляется первым.
Затем вода мало-помалу теряет прозрачность и окрашивается в серый цвет. Это сходит второй слой, и время от времени в этом втором слое, по мере того как цвет становится темнее, появляется серебряный отблеск. Это, будто разведчик, плывет самая мелкая рыбешка, не имеющая сил сопротивляться течению. Ее даже не дают себе труда подбирать, просто оставляют на земле, и в поисках хоть какой-то лужицы, оставшейся на дне водоема, она проделывает такие пируэты, которые бродячие акробаты живописно называют прыжками карпа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
